Моё имя

— Что?

— Эту «стервозную девчонку» зовут Ада Норин и никак иначе, — воспользовавшись непониманием в глазах королевы, я продолжил. — А теперь слушай очень внимательно, Пандора Анж, потому что от этого зависит само твоё дальнейшее существование. Ада останется во дворце на правах моей личной служанки, как и раньше. И не нужно делать такое лицо — эта девушка даже и не думала предавать меня, в отличие от тебя и многих других здесь. Я доверяю ей как себе, и поэтомузапомни: если ты ещё хоть раз перейдёшь Аде дорогу — будешь иметь дело со мной. С этого момента я перестану относиться к твоим детским шалостям и издевкам, как к чему-то разбавляющему мою вечную скуку. Хватит. Теперь узнай я хоть про один неосторожный твой шаг, тут же, без раздумий, пущу в ход свою метку. Убить тебя, пожалуй, не смогу, но вот адскую боль причиню без раздумий.

— Вы так не сделаете, — она, конечно, старалась держаться, но её голос всё равно дрогнул.

— И с чего вдруг ты в этом так уверена? Пускай у тебя на спине и есть точно такой же знак, мы оба знаем, что он — обычный дубликат — и подчиняется моему.

— Я не об этом. Вы просто не сможете так поступить. Вы не тот эксиль, что получает удовольствие от чего-то подобного.

Сказанное Пандорой показалось мне забавным, и я улыбнулся. Однако, не уверен, что моя улыбка хоть немногоотливала весельем.

— Так хорошо меня изучила? Я просто поражён! Но здесь ты, пожалуй, всё-таки права. Мне чужая боль не приносит особого удовольствия — в отличие от тебя.

Лицо королевы озарила тень воспоминаний, что быстро перешла в нечто смутно напоминающее тоску о прошлом. Подобному я не сильно удивился, ведь уже давно знал, что Пандора Анж безумно скучает по тем временам.

В детстве Пандора была по-настоящему счастлива. Поскольку жребий новой королевы из всего рода Анж выпал именно её семье, она с рождения знала, кем является, и что именно ждёт её в будущем: свадьба с Лудо Девериусом — симпатичным и умным рыжеволосым мальчишкой, корона на голове, трон в большом зале и долгая-долгая счастливая жизнь, наполненная лишь почитанием да восхищением. Эта девчонка часто бывала у нас в замке, в основном для того, чтобы завязать тёплые отношения с Лудо — своим будущем мужем. Не могу сказать, что в этом она провалилась: я никогда не видел, чтобы те двое ругались или хотя бы повышали друг на друга голос. В тоже время, уверен, это целиком и полностью заслуга Лудо с его ангельским терпением (брат с самого начала знал, что от брака с Пандорой ему не уйти, и относился к нему, как к дополнению к трону). Однако в перерывах между надоеданиями моему старшему брату Пандора сдружилась со средним — Михо Девериусом. И всё по одной единой причине: им до безумия нравилось издеваться над черноволосым изгоем, каким-то образом затесавшимся в королевскую семью. Я уже и не вспомню сколько раз они меня били, рвали одежду или же просто запирали в кладовке. Ну и что тут такого? Он же изгой. Неудачник. Разве могла Пандора тогда даже предположить, что однажды этот урод и плакса станет королём и её мужем?

— Мы были детьми, — попыталась сказать хоть что-то моя королева, — дети жестоки по натуре. И, кроме того, я уже много раз пожалела о том, что сделала.

— Правда? Ты можешь убеждать себя сколько душе угодно, но я-то вижу: презрительный взгляд, которым ты на меня смотришь, с детства ничуть не изменился. А теперь иди и не порть мне настроение ещё больше. Главное — не забудь о нашем сегодняшнем разговоре.

Пандора развернулась и пошла к выходу. Её плечи ссутулились, потеряв всё королевскоевеличие, а голубое платье, волочащееся по полу, в этот момент больше напоминало грязное дождевое небо, чем чистое синее море. Да и сама она выглядела, как завядший на солнце цветок. Может, я был слишком жесток?

«На, получай ещё», «чёртово отродье», «зачем ты вообще живёшь», «сдохни уже поскорее», «ненавижу твои чёрные волосы», «не приближайся ко мне на публике», «твой грех уже в том, что ты появился на свет».

Жесток? Вовсе нет. Мне ещё очень далеко до той бездны ненависти, что кипит внутри тебя, Пандора Анж. Но я уж постараюсь к ней приблизиться.

— Стой. Забыл тебе кое-что сказать. Я хочу, чтобы ты подобрала Аде платье из своего гардероба. Фигура у вас примерно одинаковая, так что, думаю, с этим не возникнет проблем. Дашь ей то, что она сама выберет, а то я не сильно доверяю твоему чувству стиля.

— Зачем это?

— В смысле, «зачем»? Для бала Анжей, конечно же! Чему это ты так удивилась? Подожди-ка, разве я тебе не говорил? Ада идёт на это мероприятие вместе со мной, и я хочу, чтобы она затмила всех на нём, — как-никак, она спутница самого короля.

На это Пандора ничего не ответила. Думаю, она просто не нашла, что ответить. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, королева не направилась, но бросилась к выходу.Наступив при этом, на слишком длинное платье, и, кажется, даже слегка порвав его, Пандора скрылась за поворотом.

Чувствовал ли я радость? Нет. Сожаление? Тоже нет. Мне просто стало интересно: в моменты, когда те двое издевались надо мной, даже не думая о том, чем это может обернуться для них в будущем, было ли у меня то же выражение лица, что и у Пандоры сейчас? Если да — то выглядел я действительно жалко. Ада говорит, что для того, чтобы жить дальше, надо просто принятьтого слабого и беззащитного мальчишку-Сирила, которым я был раньше. Но на самом деле сделать это не так уж и просто.

***

Я надеялся хоть часок отдохнуть после столь трудного разговора с Пандорой, но не тут-то было: буквально через минут двадцать после его окончаниякто-то постучался в мои двери из чёрного дерева. Три слабых удара, а затем один сильный — так стучится только Лудо.

— Заходи, — крикнул я ему, уже вставая с кровати.

Когда дверь распахнулась, на пороге действительно стоял Лудо Девериус, вот только совсем не похожий на себя обычного. Его внешний вид, как, впрочем, и всегда, был замечательным (если не сказать идеальным), вот только нервные движения рук, а также искусанная чуть ли не до крови губа выдавали настоящее состояние брата. Лудо был взволнован. Действительно взволнован.

— Что-то случилось? — спросил я без лишней тактичности.

— Пока не знаю, ваше величество, я пришёл к вам как раз-таки за тем, чтобы этовыяснить.

— Ну так спрашивай. Хотя я и так знаю, что, собственно, тебя интересует. Да, это правда. На бал Анжей я пойду с Адой Норин.

Сохранить самоконтроль для Лудо стоило огромных усилий. Понять это было не так уж и трудно: гримасу на его лице я часто вижу в собственном зеркале, особенно — после общения с госпожой королевой.

— Вы ведь шутите, не так ли? Ваше величество, нет... брат, ты просто не можешь пойти на бал в честь дня рождения своей жены с другой женщиной. Более того — с человеком!

— А что такое? Разве нечто подобное прописано в правилах? А даже если б и было — что с того? Короли не следуют правилам — они их создают.

Слова Ады, сказанные мне в первый день нашего знакомства, запечатлелись в памяти, как нечто нестираемое. Более того, я отлично знал тому причину: за десять лет мира и скуки я почти что забыл, как именно стал «великим» королём. Следуй я правилам — и эксили до сих пор умирали бы с голоду вместо того, чтобы нежиться в изобилии.

— Но другие тебя не поймут! Вся эксильская верхушка может стать твоим врагом!

— Меня это не сильно волнует. Я всегда могу усмирить их с помощью метки, да и к тому же… Я их своими врагами уже давно считаю, нет ничего плохого, если мы, наконец, разделим хоть одно общее чувство.

— Она тебя просто околдовала! Эта девушка, этот человек — настоящая колдунья! Ты же всегда верил и доверял мне, брат, так прислушайся и сейчас! Те решения, что ты принимаешь — не твои, а её.

— Лудо, ты — мой брат и единственный в этом мире родной эксиль, но даже тебе я не позволю так о ней отзываться. Эта девушка каждый день спасает меня от безумства, из которого я уже потерял надежду найти выход. Околдовала? О, нет, — она открыла мне глаза.

— Чтобы там ни было, ты… нет, вы не можете так поступить, ваше величество, ведь…

Возможно, из-за того, что я так и не отошёл от разговора с Пандорой, а, может, и от того, что все в этом проклятом дворце были настроены против меня, я вышел из себя. Полностью. Забыл, кто стоит передо мной. Забыл, что Лудо для меня сделал. Я просто забыл обо всём. Внутри кипел лишь гнев на эксиля, что так упорно отрицает столь дорогое мне.

— Заткнись, — от моего наполненного злобой голоса глаза Лудо широко раскрылись, — заткнись или очень сильно об этом пожалеешь. Ты забылся, Лудо Девериус: это ты здесь единственный, кто не имеет права указывать мне, что и как делать.

— Нет, я только…

Лицо Лудо перекосилось от боли, и он упал на колени, скрючившись пополам. О том, что сейчас чувствует брат, я знал лишь со слов других эксилей, но и их вполне хватало, чтобы понять: это адская боль. Сначала твоё тело окунают в кипящую лаву, а следом забрасывают на вершину Гималаев — и всё это с промежутком в миллисекунды. После же начинается самое страшное и интересное: невидимые для других щипцы, существующие лишь только у тебя в голове, начинают рвать тело на части. Кусок за кусочком. Когда же они добираются до сердца — смерть становится единственной вещью в твоём незавидном будущем.

Слава всему, у меня хватило сил вовремя остановиться. Лудо упал на пол, тяжело дыша и с застывшем в глазах ужасом. Живой, к моему облегчению. Вот она, сила короля, что внушает страх всем эксилям без исключения. Сила метки, способная убить когоугодно лишь одним словом или желанием. Сила настолько великая, что за десять лет я так и не овладел ею полностью.

Лудо начал потихоньку вставать, стараясь при этом не смотреть мне в глаза. По правде говоря, искать этой встречи я тоже не собирался, так как уже чувствовал сожаление о содеянном. За время моего правления Лудо не раз перечил мне, но, несмотря на это, я никогда не приручал его силой. Наоборот. В каком-то смысле мне даже нравились эти перепалки. Но почему-то в этот раз его слова не только заставили меня забыть обо всё на свете (на пару со здравомыслием), но и поднять руку на лучшего друга.

— Уходи, — сказал я ему, не найдя ничего другого, — и в следующий раз, пожалуйста, не забывай о том, кто я такой. Помни, что мне не впервой убивать членов своей семьи.

— Как прикажете, мой повелитель.

«Мой повелитель» резануло сердце не слабее, чем заговорённая сталь в своё время, так как было пронизано лишь холодом и безразличием. В тот момент я подумал, что, возможно, Ада была и права, назвав меня с утра дураком и идиотом.

— Лудо, я перегнул палку. Прости. Не знаю, что на меня нашло.

— Не волнуйтесь, мой господин, ведь, как-никак, вам не за что извиняться: за сегодня вы не сказали ни единого лживого слова. Вы — король, а я — слуга, и это — неоспоримая истинна. Не переживайте: я больше никогда не забуду о ней.

На этом он и ушёл, оставив меня в полном, удушающем одиночестве.

***

В тот вечер стук тарелок и стаканов вместо того, чтобы приносить обычное предвкушение, только раздражал. Вик в моих апартаментах накрывал вечернюю трапезу. На маленький двухместный столик вместить все блюда было просто невозможно, так что некоторые он оставил ждать на небольшой золотой тележке, служившей здесь для раздачи еды. Передо мной стояли тарелки с грибным супом, картошкой по-французски, сырными тарталетками, фруктовым канапе и ещё парой блюд, названия которых я даже не знал. Все эти вкусности в королевское меню принесла никто иная, как Ада, и я мог практически без сомнений сказать, что и сегодняшними приготовлениями к ужину руководила именно она. От Вика редко можно дождаться чего-то получше пюре или гречневой каши.