Слепой дракон

Десятая глава. Прибытие

Старый поезд дополз до платформы Хогсмида, и Гарри вдруг вспомнил, что так и не побывал там, а ведь тётя и дядя в прошлом году подписали разрешение на посещение той деревушки. Досадливо поморщившись, Гарри снял с полки свою объемистую сумку (метлы у него не было, а котел он в прошлом году перед отъездом оставил у Филча, справедливо решив, что незачем таскать его туда-сюда) и обратился к друзьям, вместе с ними покидая купе:

— Кстати, а как там, в Хогсмиде?

Гермиона пожала плечами и нехотя буркнула:

— Да ничего особенного, деревня как деревня. Мало чем отлична от большинства таких же деревень.

— Да, — неуверенно подтвердил Рон. — Ну разве что тем отличается, что там одни маги живут и некоторые магики, вроде полугоблинов и огров.

— Ну надо же! — восхитился Гарри. — Значит не один Флитвик у нас полугоблин. А огры это кто?

— Ну не знаю… похожи на йети — все волосатые, а лица они никому не показывают, носят шерстяные шлемы. Помнится, одна уборщица сунулась было к одному такому в номер, так он ревом её чуть не оглушил, у бедняжки только волосы и платье так и всколыхнулись, как от сильного ветра.*

Слушая Рона, ребята только удивленно хмыкали, проталкиваясь по узкому вагонному коридору к выходу. Вышли на перрон в темноту и под дождь. Гарри забрюзжал:

— Когда ж они освещение-то проведут и навес от дождя сделают, а?

Друзья, зная, что вопрос риторический, стройным хором ответили:

— Никогда!

Гарри насмешило то, что дождь, достигая шей и спин фестралов, стекал вниз, обтекая невидимые мокрые тела и тем самым обрисовывая их контуры, и, забавляясь, он спросил у Гермионы:

— А ну-ка, Гермиона, начинаю эксперимент! — простер руку в направлении карет и провозгласил трагически-театральным тоном: — Ты их видишь?

Гермиона глянула в указанном направлении, сначала ничего не поняла, но, присмотревшись, всё-таки увидела нечто странное — капли дождя словно натыкались на нечто невидимое и стекали как бы по стеклянной лошади…

— Ох, Гарри! Это фестралы?!

— Ага!

Вереница карет, опасно кренясь под ударами бокового ветра, упруго подскакивая на ямах и колдобинах и трясясь и поскрипывая всеми частями и деталями, ехали сквозь какой-то тропический ливень. Хлестало как… как будто весь мир вдруг превратился в Ниагарский водопад.

В вестибюле-холле изрядно промокших студентов атаковал донельзя счастливый Пивз. Гаденько хихикая, он начал забрасывать их водяными бомбами. Мокрые школьники протестующе завопили, бросаясь врассыпную, спасаясь от ещё одной водяной напасти.

Старушка МакГонагалл безуспешно надрывала глотку, пытаясь приструнить вредного полтергейста:

— Пивз! Немедленно прекрати!

— Они всё равно мокрые! — орал счастливый Пивз и, хорошенько прицелившись, запульнул ещё одну бомбочку на очередную группку, которая только что вошла в холл. Поднялись тонкие руки, страшновато блеснули антрацитово-черные ногти на длинных пальцах, сомкнувшихся на краях капюшона уличной мантии. Торжественно-медленно она скользнула вниз на плечи, открывая бледное готическое лицо, обрамленное черными волосами с золотистыми и синими прядями, янтарно-желтые глаза пронзительно сверкнули из черных провалов глазниц-теней и пригвоздили Пивза к месту. А потом раздался властный голос:

— Пивз, ты же полтергейст! Как ты себя ведешь?

В ответ Пивз счастливым штопором ввинтился в потолок и скрылся с глаз, обрызгав всех напоследок водой из лопнувших бомбочек, которые, будучи материальными, не прошли сквозь потолок холла.

МакГонагалл в полнейшем ступоре смотрела на подростков, скидывающих капюшоны плащей и мантий, являя её взору страх и ужас в виде жуткого макияжа, пирсинга и прочих инфернальных прелестей… Постепенно она всё-таки признала в них всех магглорожденных студентов, а их было немало, уж поверьте. Найджел Уолперт, например, Джастин Финч Флетчли, Мейси, Элли и Альфред Кроткотты, Колин Криви, младший, Деннис, ещё не дорос до экспериментов над собой, но пример с брата взял — увешался цепочками и фенечками.

Признав же, попыталась навести порядок и почему-то начала с Поттера, с какого-то перепугу решив, что он самый главный в этой невообразимой шайке. Собралась с мыслями и силами и возмущенно заклокотала:

— Мистер Поттер! Что это за внешний вид. Вы что себе позволяете? Извольте объясниться!

В ответ Гарри смущенно и застенчиво посмотрел на неё, искренне не зная, чего тут объяснять. Все же знают, что такое хиппи, панки и рок-н-ролл. И не его вина, что консервативные волшебники даже в этом отстали.

Вмешался, как ни странно, Джастин. Странно вихляясь и растопырив мизинцы и указательные пальцы на обеих руках, он каким-то речитативом обратился к остолбеневшей преподше:

— Мадам профессор. А вам слабо?

Иль только гордость вам мешает

Дать прикидам нашим добро?

Что к любви и счастью приглашают…

Разумеется, старый добрый рэп все узнали и радостно заулюлюкали, маша руками и вознося славу Джастина до небес. А у Минервы язык отнялся — что такое со всеми происходит??? Куда делся Джастин, скромный и тихий мальчик, наследник и опора почтенного семейства Финч-Флетчли, многократных выпускников Итонского колледжа? Откуда-то подошел Терренс Хиггс и, взяв МакГонагалл под локоточек, осторожненько увлек её в стороночку и ласково зажурчал на ухо:

— Профессор МакГонагалл, не спешите снимать с них баллы, это бесполезно, так как учебный год ещё не начался, первые уроки будут завтра. Да и не нужно, вы их не сможете наказать и что-либо запретить.

— Почему? — ошарашенно спросила та.

— Потому что их миллионы таких красавчиков, во всех школах мира. И наплывы их идут именно что наплывами, волнами. Схлынет эта волна, нахлынет другая, и я не знаю, что принесет нам следующая волна интересов. Это непредсказуемо и всегда неожиданно, как стихия.

— Но… мистер Хиггс, это же… форменное безобразие, я вынуждена…

Хиггс, к вящему её изумлению, перебил:

— Я понимаю, что вы вынуждены, но может, не надо? В одной школе, к примеру, запретили красить волосы, и что же вы думаете, сделали школьницы в знак протеста?

— Что?

— Некоторые девушки оптимистично обрили головы налысо — вы представляете себе лысую девушку? — а вот пессимистки ответили радикально, покончили с собой, повыпрыгивали с мостов и верхних этажей. Вы же не хотите, чтобы Астрономическая башня переименовалась в Башню самоубийц?..

В Большом зале, наскоро обсушившись, посмотрели очередной отбор первоклашек и стали ждать традиционную речь директора, чтобы в пол-уха выслушать его и приняться наконец-то за ужин. Рон голодными глазами сверлил пустые золотые блюда и нетерпеливо постанывал:

— Ох, поскорее бы… я готов целого гиппогрифа съесть!

А дедок-директор тем временем неспешно пел про Турнир Трех Волшебников, про участников соревнований и про какого-то беспристрастного судью, который будет тех участников отбирать для тура. Сообщил о гостях, которые приедут в октябре. А также сообщил о возрастном ограничении, оказывается только те, кому исполнилось семнадцать лет, могут принять участие в турнире. Боже, какой протест тут поднялся! Особенно сильно возмутились близнецы Уизли, взбешенно поорав и отведя душу, они склонили головы друг к другу и начали яростно шептаться, строя планы против этого ограничения. Гарри послушал-послушал, да и прыснул, не удержавшись:

— Фредыджорджы, вы уверены, что справитесь с драконами?

— С какими драконами? — опупели близнецы.

— Ну, с такими… — Гарри помахал руками перед собой. — Огнедышащими, большими и злыми.

И тут же понял, бесполезно отговаривать, два брата-акробата только ещё пуще раззадорились, начали громко вспоминать, какими приемами пользуется их брат-драконолог против огромных огнедышащих тварей.

Директор замолчал было, о чем-то задумался, вспомнил и начал:

— Расскажу-ка я вам анекдот, который я слышал этим летом. Заходят как-то в бар тролль, ведьма и лепрекон…

МакГонагалл поспешно прервала его:

— Директор, вы не о том вспомнили! Позвольте, я продолжу?

— Э-э-э… пожалуй, в другой раз… — Дамблдор почесал кустистую бровь и, устроившись в кресле поудобней, сладко задремал. МакГонагалл откашлялась и обратилась к залу:

— Дорогие ученики, позвольте представить вам нового преподавателя Защиты от Темных Искусств — профессор Грюм.

С дальнего конца стола с кряхтением поднялся со своего стула кряжистый мужик с растрепанной копной русых волос. Его гротескное лицо пересекала черная лента, но не повязка, закрывающая глаз, как это обычно бывает у пиратов, а держатель для искусственного глаза, ярко-синего и беспрестанно вращающегося во все стороны. Второй, правый глаз приветливо сощурился, а рот искривился в натужной улыбке, похоже он не любил или не умел улыбаться… Подняв руку, он нехотя махнул широкой ладонью, затянутую в кожаную митенку.

Рон обреченно застонал и, воздев глаза к потолку, жалобно запричитал:

— Ой, мама Мерлина! Ещё один ненормальный!..

— В чем дело? — спросила Гермиона.

— Он чокнутый, самый настоящий. Мало нам Люпина, Локонса и Квиррелла. Теперь нас будет учить шизофреник.

— А ты откуда знаешь? — удивилась та же Гермиона.

— Папа рассказывал. Грюм бывший мракоборец, уволился из мракоборческого центра сто лет назад, вернее его уволили за чрезмерную жестокость к подчиненным, ну и диагноз поставили до кучи, чтоб не дергался.

— Не похож он на древнего старика, — возразил Гарри, внимательно оглядев предмет обсуждения. — Ему едва ли лет сорок-пятьдесят, это, скорей, последствия его опасной профессии, чем старости…

— И что? Ты это к чему, Гарри? — не понял Рон.

— А к тому, чтобы ты с уважением относился к его шрамам и боевому опыту. И забудь слово «шизофреник», я не допущу, чтобы ты оскорблял старого воина.

Замолчав, Гарри снова посмотрел на стол преподавателей, и сердце его сладко екнуло, когда он бросил взгляд на Северуса Снейпа. Тот сидел на своем обычном месте, наглухо задрапированный в свои черные одежды и погруженный во мрачную меланхолию. Что, впрочем, тоже было его обычным состоянием.

Тут наконец-то подали ужин, Гермиона с интересом оглядела еду, появившуюся из ниоткуда, и спросила:

— Всё забываю спросить, а кто это всё готовит?

— Эльфы-домовики! — ответили хором близнецы.

— Кто? — переспросила Гермиона.

— Гремлины, — перевел Гарри. — Один такой к нам заходил, так мой дядя его как гремлина описал.

— А-а-а… — и Гермиона, успокоившись, принялась за трапезу.

Поев, все начали подниматься из-за столов, чтобы наконец-то отправиться в постели. Завтра начнется новый день нового учебного года.

А в лесной пещере лежал дракон Серенгети и с кроткой благодарностью ждал Хозяина, точно зная, что он здесь и скоро, совсем скоро придет к нему. Он лежал, вытянувшись во всю длину, и слушал шум дождя, слегка помаргивая от особенно громких раскатов грома, всполохи молний, на краткие миги заглядывая в пещеру, освещали жемчужное тело дракона. Он теперь не был ни грязно-белым, ни серо-стальным, а стал жемчужно-голубым, его шкура таинственно мерцала и переливалась тем перламутровым блеском, каким сияют драгоценные жемчужины, привлекая взгляды всех без исключения.