Слепой дракон

Тридцать четвёртая глава. Начало школьных будней

Со своего места поднялась невысокая полноватая женщина довольно неприметной внешности, похожая на чью-то вечно незамужнюю тётушку. Поправила складки учительской мантии, смахнула невидимую пылинку с рукава пушистой розовой кофточки и жеманно прощебетала высоким, каким-то девчоночьим голоском:

— Благодарю вас, директор, за добрые слова приветствия! — и к залу: — Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! И увидеть столько обращенных ко мне маленьких счастливых лиц!

Гарри осторожно покосился на Гермиону, как и следовало ожидать, у той возмущенно отвалилась челюсть — чего это тётка обращается к ним, как к пятилеткам?! А Амбридж продолжала чирикать дальше:

— Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями!

Школьники начали переглядываться, некоторые с трудом сдерживали смех.

— Я согласна с ней дружить только до тех пор, пока мне не придется одолжить у неё кофточку, — шепнула Парвати Лаванде, и подружки ехидно захихикали. Гарри нахмурился, профессор Грюм ещё тогда говорил, что он пришел ровно на год и что по профессии он — не учитель. Интересно, а она-то хоть педагог? Ну-ка, послушаем…

— Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.

Вот это да! Гарри с восторгом смотрел на неё, влюбляясь в каждое её слово — вот это речь! Речь настоящего учителя.

— Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение.

Всё верно, потрясающе! Дальше…

— Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует…

Что? А почему?..

— Ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается.

А-а-а… вот оно что.

— Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством, потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением времени выявляют свою ненужность. Точно так же некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.

Она села. Дамблдор вежливо похлопал ей. Ну а Гарри хлопал от всей души, искренне и радостно — наконец-то он слышит речь истинного учителя! Услышав аплодисменты, Рон сонно встрепенулся:

— А? Что, закончилось уже? Уф, самая занудная речь из всех, что я слышал…

— Да? — почему-то озверела Гермиона. — А ничего, что Министерство вмешивается в дела Хогвартса?! Рон, ты вообще слушал?

— Неа-а-а… — Рон сладко зевнул. — Ничего я не слушал, и вообще, пошел я спа-а-ать.

Гермиона раздраженно посмотрела на рыжего лентяя, с трудом удержавшись от того, чтобы не прибить его прямо здесь и сию минуту, отвернулась и властно рявкнула:

— Первокурсники! Сюда, пожалуйста!

Пять мальчиков и четыре девочки робко обошли стол и с опаской приблизились к Гермионе. Гарри удрученно покачал головой и сказал ей на ухо:

— Сбавь обороты, Гермиона, на малышах-то не срывайся.

Но та только недовольно фыркнула. Гарри пожал плечами и сам повел ребят, потому что Невилл всё ещё не определился с собой и сам робел при виде малышей. Отведя первоклашек в башню Гриффиндора и показав им комнаты, Гарри прошел к себе и увидел, как его однокашники сгрудились у стеночки и со страхом смотрят в сторону его кровати. Переведя взгляд туда же, он обреченно вздохнул — на постели нагло растянулся во всю свою длину серый кот, заняв собой почти всё пространство двуспальной кровати. Полосатый нахал довольно щурил зеленые глаза и громко, басисто мурлыкал, так громко, что казалось — рядом работает трансформаторная будка.

— Гарри, — опасливо шепнул Дин. — Это кто? И откуда он взялся?

— Это Симон, а взялся… — Гарри снова вздохнул, белый петбокс выглядел неправдоподобно маленьким, и такой гигантский кот, занимающий половину кровати, должен очень сильно сложиться и скомкаться, чтобы уместиться в этой небольшой пластиковой коробочке. Невилл с уважением прошептал:

— Он больше книззла… Гарри, а кто он?

— Кот. Обыкновенный американской енотовый кот породы мейн-кун.

На следующее утро, едва проснувшись, Гарри торопливо совершил необходимые процедуры, оделся и выскользнул из спальни — надо было проведать Серенгети, которого он уже два месяца не видел. Парадные двери были, как всегда, закрыты, и Гарри привычно воспользовался тайным ходом в боковой стене, тот, что за зеркалом на плюс-третьем этаже. Близнецы Уизли считали, что он обвалился, и всех предупреждали об этом, но Залзан отмел эти заверения и авторитетно прошипел, что завал — иллюзорный, и если на него пошипеть, то он рассеется и откроется проход. Что Гарри и проделал сейчас, скользнул за зеркало, дошел до завала, шепнул по-змеиному «откройся» и, не останавливаясь, прошел к лестнице, ведущей по спирали к потайной калиточке в стене замка, далеко-далеко от главного входа. Вот и улица! Раннее и холодное утро тут же набросилось на него с мокрыми объятиями тумана и росы. Гарри глубоко вдохнул свежий утренний воздух и пошагал вниз по склону к домику Хагрида, чтобы обогнуть его и выйти на тропу, ведущую к лесу. Деревянная изгородь левады возникла внезапно, как это обычно бывает, когда идешь в густом тумане. Гарри пристально всмотрелся в расплывчатые силуэты трех лошадей — Леди Райн он узнал сразу, её сильно подросшего жеребёнка тоже, а третья лошадь… А третья лошадь вдруг подошла к нему, и Гарри ахнул, узнав Даса. Радостно рассмеялся и с восторгом принялся гладить гнедого друга, ласково приговаривая:

— Даси, Дасик, хороший мой, ты уже здесь! А я и не знал! Ах ты мой хороший…

Соловая абраксанская кобыла с удивлением слушала голос человека и смотрела, как ласкаются они друг к другу, человек гладил коня, а тот в ответ нежно терся храпом о ладони и щеки. Что за странности, разве человек может быть бескорыстно ласков с животным? Сколько она себя помнила, люди всегда что-то требовали от неё, за хорошую работу — хвалили, за плохую и неправильную всегда наказывали. И никто, никто никогда не гладил её вот так, ни за что и просто так. Её пятимесячная любопытная дочь, вконец заинтригованная, не удержалась и поскакала к изгороди, растопырив для равновесия маленькие крылышки. Гарри и её погладил, легонечко потрепывая за бархатное ушко. А кобыла-мать всерьез задумалась — что не так с этим миром?

Мы её поймем, если узнаем немножко фактов из истории породы. Абраксанские кони, они же пегасы, очень большие и сильные животные, и волшебники-заводчики обычно смолоду ставят жесткие рамки — никакой нежности и ласки, всегда твердый голос и твердая рука. Узда — самая строгая, дрессировка тоже, чистый кнут без пряника. За хорошую работу — похвалить и больше ни-че-го! Никакого панибратства. Угу… иначе раздухарившийся жеребец-слон играючи как приложит копытом, что мама не горюй и прости… Но это сугубо ошибка человека, лошадь играет по-честному, по-лошадиному, и не её вина, если хрупкий человечек моментально оказывается на больничной койке с переломами рук и ног после попыток поиграться с лошадью. Просто он забыл объяснить скотине разницу между своим и её видами. И честная, простая лошадь, играя в табуне со своими товарищами, со всей дури лягая сородича, точно знает, что не причинит ему вреда. И разницы между собой и человеком она не делает, просто не задумывается об этом. А вот если человек сумеет объяснить лошади эту разницу, то… результат будет ошеломительным, понятая и понимающая лошадь будет беречь своего друга-человека пуще глаза, даже дышать будет осторожнее в его присутствии, ходить на цыпочках и вести себя тише воды и ниже травы.

Всё это знал Гарри, и когда разыгравшаяся малышка попыталась взгромоздить ему на плечи свои копытца, юноша тут же пресек это и дал ей понять, что это неприемлемо. Мягко и аккуратно пояснил крылатой девочке, что с человеком так играть не положено. Малышка не обиделась, с веселым ржанием ускакала к маме, а Гарри пошел в лес, на встречу с драконами. Придя туда, он увидел Невилла, тот сидел на лапе Марии и что-то проникновенно говорил ей, потому что она, низко опустив голову, внимательно слушала. К Гарри из-за скалы тут же вышел Серенгети и, обхватив его огромной лапой, легонечко прижал к своей морде. Соскучился. Ну что ж, Гарри тоже соскучился, несмотря на очень насыщенное лето.

Первым предметом сегодня был урок истории, и поэтому парни не особенно торопились возвращаться в замок на неинтересный урок, решив его вообще прогулять, ну кому интересно начинать учебный год с занудного бубнежа препода-призрака? Правда, вскоре их животы напомнили, что помимо уроков им требуется ещё и завтрак, но это перестало быть проблемой, Серени и Мария, услышав голодное урчание мальчишечьих организмов, дружно подняли головы и издали тихое, мелодичное рокотание. И тут же со всех сторон налетели птицы и прискакали-прибежали мелкие зверушки — белки, зайцы и горностаи. И не с пустыми лапами-клювами, птички принесли веточки с ягодами, а зверьки орешки и корешки. Удивленные Гарри и Невилл посмотрели на приличную кучку лесной снеди и перевели ошарашенные взгляды на драконов, пораженные ещё одной их способностью — повелевать лесными жителями, — и припомнили, что когда-то именно драконы были королями мира. Истинными властелинами неба. Подкрепились — не обижать же маленьких дарителей! — и пошли обратно в замок. Идут и разговаривают:

— Невилл, а как ты из замка вышел?

— Э-э-ээ, ну… через кухню, там в подвале пандус для ската бочек, вот я по нему и съехал, как с горки. А ты как?

— А я через потайной ход за зеркалом в коридоре на плюс-третьем этаже.

Посмотрели друг на друга и засмеялись.

Следующим после истории магии был урок зельеварения, и Невилл заметно сник, он никогда не мог угодить профессору Снейпу, тот всегда находил, к чему придраться и за что снять баллы. И как всегда, бедняга заморозился при виде грозного профессора.

— Успокаиваемся, — произнес тот, хотя в том и не было необходимости, абсолютная тишина и так наступала при его появлении. Кивнув, профессор начал говорить:

— Прежде чем начать сегодняшний урок, я бы счел уместным напомнить вам, что в июне вы будете держать серьезный экзамен, который покажет, насколько хорошо вы усвоили науку зельеварения. По итогам экзамена станет видно, кто пролетит, а кто продолжит учиться у меня в дальнейшем. Разумеется, я принимаю только лучших из лучших, остальным же придется со мной распрощаться. А теперь приступим непосредственно к уроку. Сегодня мы будем готовить зелье, которое часто входит в экзаменационные задания для пятикурсников. Это Умиротворяющий бальзам, он помогает бороться с тревогой и снимать беспокойство. Но осторожно: если переусердствовать с ингредиентами, пациент может погрузиться в глубочайший, а то и необратимый сон, поэтому пристально следите за тем, что делаете. Ингредиенты и способ приготовления — на доске. Всё, что вам необходимо, находится в шкафу. В вашем распоряжении полтора часа… Приступайте.