Нетерпение сердца

7

Регулус

Ему снится, что инферналы тащат его на дно. Их холодные склизкие руки держат его цепко, тянут за собой в ледяную воду. Бороться — невозможно. Да и поздно. Он зовет брата — в безумном, последнем порыве, отчаявшись сражаться.

И теперь он идет на дно озера в темной пещере, ничего не успев. Практически ничего.

Вода обступает его со всех сторон, обтекает, пытается пробиться в рот, в нос, заполнить легкие. Регулус инстинктивно начинает кашлять, кашлять и кашлять…

— Регулус!

Он резко распахивает глаза. Бледный и растрепанный Сириус сидит рядом с его кроватью, и на прикроватной тумбочке тускло светит лампа.

— Я думал, ты мертв.

— Я думал, что ты мертв, — Сириус встряхивает головой, в глазах у него — вина. — Я себя проклял. Но ты — зачем ты полез в эту пещеру, да еще с эльфом? С инферналами в одиночку не справиться, особенно с таким количеством.

Регулус не отвечает, пытаясь вспомнить, лежит ли еще тот медальон у него в кармане. Сириусу знать про него необязательно, да и он сам не до конца уверен, что знает о его предназначении. Но все это — потом. А сейчас — блаженное тепло кровати и осознание, что он все еще жив.

— Я тебя прощаю, — вдруг хрипло произносит Сириус, и Регулус тихонечко хмыкает в одеяло. Сириус всегда был таким: уверенным, что остальным не плевать на его мнение. — За все прошлое. Перечеркнем и забудем. Я отправил Марлин послание, но она так и не выходила на связь с того чертового дня. Когда встанешь на ноги — навестим ее вместе.

Регулус оглядывается по сторонам: небольшая полутемная комнатка с желтоватыми шторами, надежно скрывающими окно. Это, конечно, не дом Марлин, но и не Хогвартс.

— Хогсмид, — Сириус следит за выражением его лица. — Ты у Мэри, помнишь ее? Такая симпатичная девочка с Гриффиндора, вечно вместе с Лили болталась.

— У нее волосы с золотинкой, — Регулус натягивает одеяло повыше, сохраняя тепло. — Помню ее, конечно. Она помогала Лили с обязанностями старосты, так что мы с ней несколько раз пересекались в библиотеке.

Сириус кладет ногу на ногу. Он, конечно, совершенно не помнит цвет волос Мэри и то, чем она конкретно занималась в школе, и в этом тоже — весь он. Сириус всегда замечает только то, что ему нужно, выцепляет из расплывчатого мира, придает резкие очертания. А на остальных — плевать, пусть остаются размытыми, пока не пригодятся.

— Какой план?

— Ты должен выздороветь. Потом — посмотрим. Мэри приглядит за тобой: Дамблдор считает, что она сможет тебя защитить. В чем я, разумеется, сомневаюсь.

— А где будешь ты?

— У Аберфорта под оборотным зельем. Будет глупо запихивать всех под одну крышу, а тебя совершенно точно будут искать. Кричера и матери в городе нет, можешь не волноваться. Так что если на Гриммо сунутся — никого там не найдут. Только весь дом перевернут…

Регулус слабо улыбается. Сириус, конечно, ни за что не признается, что дом на Гриммо ему дорог. Хорошо, что это правда, пусть и скрытая. Может быть — однажды — все будет лучше, чем было в их детстве.

В дверь осторожно стучат, и Сириус сразу выпрямляется. В приоткрывшейся щели появляется лицо Мэри, а потом и она сама, держащая в руках поднос. Комната сразу наполняется запахами куриного бульона и гренок. Регулус чуть приподнимается, пытаясь сесть в кровати. Удивительно: жив!

— Давно не виделись, — Мэри ставит поднос на тумбочку и садится напротив Сириуса. — Дамблдор хочет поговорить с тобой, как только тебе станет лучше.

Регулус молча вытаскивает руку из-под одеяла и берет блестящую ложку. Дамблдор, конечно, спросит, что он делал в пещере. Что ему сказать? Что он стащил из чаши загадочный медальон? Регулус и сам пока не понимает, зачем Лорду понадобилось прятать медальон в чашу на острове. И он незаметно ерзает, пытаясь понять, в кармане ли та жуткая вещь. От Мэри это движение не ускользает, и она негромко произносит:

— Когда тебя принесли, я нашла на полу украшение, кажется, медальон. Он выпал из кармана, и я положила его в шкафчик у окна.

— Медальон? — Сириус недовольно хмурится. — Связанный с Блэками?

— Потом, — Регулус едва сдерживается, чтобы не наброситься на еду. — Не помню, когда я ел в последний раз.

Сириус помогает поставить поднос ему на колени и что-то бормочет себе под нос, а Мэри просто сидит на краю кровати и улыбается. У нее странная улыбка — вроде искренняя, а вроде неуклюжая, и в полутемной комнате не виден блеск волос. Регулус вспоминает про теплые и нежные губы Марлин и выдыхает. Скорее бы ее увидеть и просто обнять. Ей — сильной, смелой, оставшейся с братом — нужен он, а не Сириус. Нужен человек, который будет рядом, а не черт знает где, подвергая риску себя и ее.

Но вслух он ничего не произносит.

Северус

Мэри торопливо подходит к нему после обеда и натянуто улыбается, делая для окружающих вид, что все в порядке. Но Северус знает, что в ее доме, помимо больной бабушки, лежит едва живой Блэк, а второй Блэк сходит с ума у Аберфорта. При этом Мэри по-прежнему выглядит беззаботной. Ее спокойствие и какая-то сила изнутри, помогающая удерживать равновесие, кажется ему по-настоящему волшебной. Мэри не притворяется, что все закончится хорошо: Мэри верит, хотя, наверное, не верит больше никто. Даже Лили — и та не верит, отчаявшись. И, возможно, поэтому его собственная уставшая душа начинает тянуться к девушке, которая возится с саламандрами.

— Нужно зелье, любое восстанавливающее, — Мэри берет себе кусочек пирога с почками. — Сможешь передать мне завтра утром или днем? Я буду у лунных тельцов.

Северус смотрит на нее искоса: Дамблдор, конечно, взвалил на нее слишком много ответственности.

— Конечно, — отвечает он вполголоса. — Какая-нибудь помощь нужна?

— Нет, только если ты не можешь одолжить мне немного тишины, — Мэри улыбается уголком рта. — У тебя ее полно.

Северус усмехается, кивнув. Лучше всего сварить для Блэка укрепляющее зелье, а для этого нужно незаметно заглянуть в теплицы за зверобоем. Хорошо, что вечером ему будет чем заняться, потому что его самого тишина иногда сводит с ума. Мэри — в эпицентре событий, даже Блэк — в обществе Аберфорта, у Лили есть сын, а он сам совсем как Люпин — одинок. Только разговоры с Мэри немножко оживляют. Дьявол! Как же хочется тепла, хочется сжать теплую руку в своей — и уснуть не одному в постели. Желание кажется очень странным в то время, когда вокруг умирают люди. А еще — и от этих мыслей ему становится не по себе — раньше он представлял рядом с собой Лили. Только — Лили. Сейчас лицо девушки в неясной, сумрачной мечте — размыто.

Северус кладет ингредиенты рядом с котлом и подходит к шкафчику, чтобы достать порошок из чешуек саламандры. Его собственное отражение привлекает внимание на мгновение: худощавый, укутанный в черную мантию, с бледным лицом — непроницаемый. Кому захочется пробиться сквозь эти одежды?

Снег, выпавший с утра, хрустит под ногами, и этот звук намного приятнее хлюпающей грязи. Северус с удовольствием вдыхает морозный воздух и бодро шагает к загону с лунными тельцами. Мэри сидит к нему вполоборота, и золотистая прядь волос закрывает щеку. Северус отчего-то думает, что Мэри — такая приоткрытая дверь между ним и миром, а Лили — это дверь нараспашку.

— Готово, — произносит он сдержанно, и Мэри тут же поднимается на ноги. Лунный теленок доверчиво трется о ее ноги. — Здесь на три раза. Я потом сделаю еще несколько.

— Спасибо, — Мэри прячет склянки в карман теплого плаща. — Спасибо, что никогда не отказываешь, хотя у тебя полно своих дел.

Северус смотрит в ее глаза этого странного болотного цвета и замечает:

— Беру с тебя пример. Думаю, ухаживать за Блэком не входило в твои планы, учитывая семейные обстоятельства, Кеттлберна и Хранителя Тайны. Если ничего не изменится, то рано или поздно Темный Лорд выйдет на тебя.

Мэри пожимает плечами.

— Я не боюсь. У каждого есть свое предназначение в жизни, Северус. У тебя, у меня, даже у Дамблдора. Если я что-то и поняла за последние годы, так это то, что нужно идти вперед и осторожно заглядывать за поворот. Ты на этой неделе собираешься навестить Паучий Тупик?

Северус отводит взгляд, снова поеживаясь на ветру. Раньше он все бы отдал, только бы оказаться рядом с Лили, теперь же он боится смотреть на нее, боится убеждаться все больше и больше в том, что она — не девушка из его подростковых иллюзий.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

Северус скептически кривит губы. Люди вечно знают о тебе больше, чем ты сам.

— Нет, правда, — Мэри заправляет прядь волос за ухо. — Я тоже выпадала из облака иллюзий и ударялась о землю, до сих пор синяки болят. Но знаешь — боль уходит, если заменить ее новой мечтой. Во всяком случае, у меня получилось. Становишься чуть более осмотрительной, а это даже неплохо.

— Тебе не кажется, что на войне не стоит заниматься новыми мечтами? — Северус усмехается, но легкость и одновременно грусть в голосе Мэри придает ему сил.

Она слабо улыбается и наклоняется к теленку, который тычется мордочкой в ее колени.

— Я иногда думаю, что война — самое место для всех чувств. Как-то сразу начинаешь понимать, что для тебя важно, а что — полная ерунда. Так ты навестишь мать на этой неделе?

— Я не знаю. Наверное, — Северус отстраняется от теленка и предупреждающе выставляет вперед ладонь. — Возможно, вечером в пятницу, после собрания факультетов.

Кивнув, Мэри свистит, собирая телят и взрослых тельцов вместе, и жестом указывает им следовать за собой в высокий загон. Дел у нее еще много: накормить лукотрусов, фестралов и огненных крабов, убраться у саламандр и поиграть с нюхлерами. Северус задумчиво провожает ее взглядом и оборачивается к замку.

В жизни все слишком сложно.

Регулус

Они трансгрессируют как можно дальше, в самый конец тихой улочки, в середине которой стоит дом Марлин. Регулус еще не чувствует себя совсем выздоровевшим, но желание увидеть ее слишком сильно. Шагающий рядом Сириус в обличье помощника Аберфорта — невысокого сутулого Стива — постоянно хмурится и оглядывается по сторонам. Сам Регулус выглядит как обыкновенный маггл, чьего имени он даже не знает.

Регулус в задумчивости засовывает руку в карман, но медальона там нет: он намеренно оставил его у Мэри, в шкафчике. Последние дни он постоянно вертел его в руках, и настроение после этого каждый раз портилось. Комната, Мэри, еда — все начинало его раздражать. Впрочем, это не удивительно: в медальоне — темная магия, вот только какая? Дамблдору он ничего не сказал, кроме того, что пытался проверить, зачем Лорду понадобилась пещера, и чуть не погиб. Глаза Дамблдора смотрели внимательно. Пожалуй, слишком внимательно, но Регулус не отвел взгляда — и директор ушел, довольно кивнув головой.

— Ты к ней сразу не бросайся, — голос у Сириуса еще более хриплый, чем обычно. — Не забудь, что выглядишь совершенно непривлекательно.

Калитка в сад распахнута, и дверь в дом открыта настежь. У Регулуса холодеют кончики пальцев, и тело леденеет изнутри, словно он снова в подвале Лестрейнджей. Сириус медленно вытаскивает палочку из кармана, и Регулус вторит его движению: но новая палочка дрожит в руке.