Нетерпение сердца

15

Северус

Северус размашистым торопливым шагом подходит к дому, где живет отец. Завещание, полученное в Гринготтсе, приятно греет карман. Гоблины смотрели на него как обычно свысока, но молча отдали документ. Конечно, на фоне богатого банка он выглядит кем-то вроде попрошайки. Все эти колонны, золотые узоры, натертая домовиками мраморная плитка. Да и черт с ними. Зато они живут в вечной ненависти и страхе.

Северус поднимается по грязной лестнице и стучит в дверь, но отвечает ему только тишина. Оглядевшись по сторонам, он открывает комнату заклинанием и осторожно заходит внутрь. Темно и холодно. Он включает свет и быстро обегает комнату взглядом: все на своих местах, на столе убрано, нигде не видны разбросанные бутылки. Отца нет, нет его верхней одежды, нет даже никакой записки.

Он чувствует, как холодеют пальцы. Что могло случиться? И кто за этим стоит: Лорд или обычная болезнь? Он спускается вниз и с трудом находит консьержа в какой-то грязной каморке.

— Меня интересует Тобиас Снейп, — холодно произносит Северус, глядя на старика в зимней жилетке. — Он съехал?

Старик сначала чешет спутанные седые волосы, словно вспоминая, потом говорит:

— А, этот, с желтоватым лицом? Так на скорой его увезли позавчера. Плохо ему стало, я нашел его на пороге, он…

— Куда увезли? — нетерпеливо перебивает Северус.

— В больницу, забыл название, сейчас в справочнике посмотрю, — старик исчезает в недрах каморки и появляется спустя три долгие минуты, в течение которых Северус пытается справиться с громко бьющимся сердцем. — Вот, возьмите, молодой человек. Вы ему кто будете?

Северус не отвечает, выхватывая листок из заскорузлых пальцев, и быстро вглядывается в мелкий почерк. Чаринг-кросс. А, это же почти бесплатная больница, куда свозят всех бедняков. Он был там однажды с матерью, и в памяти остались только осунувшиеся болезненные лица и впалые глаза.

Когда Северус заходит в обшарпанное здание, то сразу понимает, что здесь ничего не изменилось. Государство занимается всем, кроме больниц и школ — это он четко слышал от Дамблдора, — поэтому неудивительно, что многие магглы умирают от болезней, с которыми мадам Помфри справилась бы за полчаса.

Пройдя несколько кругов ада и заполнив десяток ненужных бумаг, Северус наконец попадает в общую палату. Отец лежит у самого окна, из которого явно поддувает, накрытый тонким синим одеялом. Он выглядит усталым и совсем больным.

Северус садится около его кровати и опасливо трогает его руку, бледную и горячую.

— Отец, — произносит он тихо, а потом добавляет: — Пап. Ты меня слышишь?

Слово звучит странно, относит его в далекое детство, в Паучий Тупик, к грязным кастрюлям и завывающему в трубах ветру.

Отец отзывается не сразу: он беспокойно ворочается, кряхтит, потом приоткрывает глаза:

— Сын, привет. Я немного сдал…

— Что случилось?

— Больная печень. Долго не протяну. Думаю, я отсюда уже не выйду. Как у тебя дела?

Северус сглатывает застрявший ледяной ком.

— У меня все хорошо. Я с Мэри.

Отец неожиданно широко улыбается.

— Эта девочка присмотрит за тобой, так что я очень рад. Держи ее крепко-крепко.

— Отец, что я могу сделать? — Северус сжимает его руку, и слабые пальцы отца сжимают его в ответ. — Какие лекарства нужны? Я все сделаю, что нужно, деньги есть.

Денег, конечно, нет, но он займет. У Малфоя или у Дамблдора, плевать, у кого. Отец не успевает ответить, потому что врач, зашедший в палату, мягко окликает Северуса:

— Молодой человек, пройдемте со мной.

Северус неохотно отрывает взгляд от отца и поднимается со скрипучего стула. Мерлин, тут еще пять человек! Как они существуют в этих условиях?

— Вашего отца спасет только пересадка печени, — врач смотрит на него серьезно сквозь толстые очки. — И времени очень мало. Нужно найти орган недели за две, иначе шансов не останется.

Северус мрачно смотрит в его круглое лицо с редкой бородой.

— И как его найти?

— Или у донора, мертвого или живого, или можно поделиться своей, или… Искать нелегально, но это уже совсем другая история. Вы хотите сдать анализы на совместимость?

Северус кивает и следующий час он переходит из кабинета в кабинет, покорно выполняя все указания. И только в самом конце он снова заходит к отцу, уставший и исколотый десятком иголок. Чертова маггловская медицина! Он рассказывает про дом, и отец на некоторое время оживает, думая, что можно там устроить, что посадить в саду. Северус выходит из больницы на свежий мартовский воздух, и его слегка шатает. Только потом он вспоминает, что ничего не ел с самого утра.

…Мэри встречает его встревоженно: она уже неделю после похорон бабушки живет в замке, в потайной комнате, прилегающей к его кабинету. Никакой комнаты там не было до того, как Дамблдор применил заклинание расширения, а замок подчинился. Директор тогда пошутил, что его кабинет уменьшился на такую же площадь, и тут же получил укоризненный взгляд от МакГонагалл.

Мать остается в Хогсмиде, без Мэри ей ничто не угрожает, да и она сама может постоять за себя.

— Я думала, что-то стряслось. Что с твоими пальцами?

— Брали кровь. В больнице на Чаринг-кросс, — брови Мэри взлетают, и ему приходится терпеливо все объяснить. — Я страшно хочу есть.

Пока он приходит в себя у камина, Мэри возвращается с кухни с целым блюдом еды, и они, усевшись у камина на скамеечку, поглощают пирог с почками, салат с тыквой и индейкой и запивают все травяным чаем.

Слова не идут, и Северус долго молчит, думая о том, что у отца нет теплого камина, а его одеяло слишком тонкое для такой погоды. Завтра нужно принести ему и одеяло, и еды, но завтра он должен быть у Лорда, а в замке полно дел, и пропустить занятия невозможно.

— У тебя завтра есть пара часов?

— Конечно, — Мэри понимает его без слов. — Завтра уроки начинаются только днем, думаю, с утра я успею появиться в больнице.

— У меня осталось немного оборотного зелья после вчерашних уроков. Побудешь пару часов мадам Пинс, ладно? Она, конечно, собьет отца с толку, но без оборотного появляться в Лондоне тебе нельзя. Просто вынужденная мера… Мне больше некого попросить, Мэри.

Она ласково проводит рукой по его щеке и кладет голову ему на плечо, пряча красноватые и еще опухшие от слез глаза. Ей непросто, и он это чувствует. Она старается держаться, но вчера он вернулся с обеда раньше и слышал, как она плачет, свернувшись комочком на мягкой софе. Северус сделал вид, что не заметил, потому что знает: ей хочется казаться, будто она справляется. Даже если это вообще неправда.

Он обнимает ее за плечи крепко-крепко и закрывает глаза. От камина тепло, и волосы Мэри пахнут полевыми цветами. Однажды наступит настоящая весна.

Мэри

— Мисс Макдональд?

Детский голос вырывает ее из мыслей и швыряет обратно в реальность. Мэри выпрямляется и открывает глаза. Она всего секунду назад оперлась щекой о ладонь и смотрела на весеннее небо. Туда, куда ушла бабушка. Мать на похороны так и не приехала, только прислала письмо.

— Работы на стол, — Мэри кивает удивленно глядящим на нее третьекурсникам. — Извините, ребята, задумалась.

С утра она была у мистера Снейпа, но еще не успела передать Северусу хорошую новость. Тобиас ее не узнал, и Мэри пришлось соврать, что ее прислали из замка. И сейчас, когда она смотрит в детские лица, ей вспоминается желтоватое усталое лицо с печальными глазами.

А потом она задает себе вопрос: а где сейчас ее собственный отец?

Северус ждет ее внизу лестницы, и его холодное лицо обманчиво спокойно. Только в черных глазах огоньками бьется нетерпение. Он кажется ей привлекательнее, чем обычно. Ей хочется прижаться к нему, услышать, что все будет хорошо, но сегодня эти слова нужны ему самому.

— Ты можешь быть донором, — произносит она радостно. — У отца пока что все стабильно, ухудшений нет. Я сказала, что ты сможешь приехать послезавтра, чтобы сдать еще кучу всяких анализов.

Северус усмехается и незаметно пожимает ее пальцы, отчего по спине Мэри бегут мурашки. Она давно забыла это приятное, волнующее чувство притяжения и желания. Со всеми заботами и опасностями она даже забыла, что она женщина. И теперь ей об этом ненавязчиво напоминают.

Вот только по ночам она еще почти не спит, полусидя в кровати и глядя на посапывающего во сне Годрика. А потом скидывает одеяло и решительно идет к двери, ведущей в спальню Северуса.

— Проходи, — произносит он слегка напряженно, и Мэри улыбается. — Что случилось?

— Не спится.

— Мне тоже. Уже третью ночь.

Мэри понимающе кивает и садится на краешек его кровати. На ней длинная ночная рубашка лавандового цвета, с глупым бантиком на груди. Блестящие глаза Северуса смотрят на нее внимательно, и от этого взгляда у нее снова бегут мурашки.

— Мэри.

— Что? — спрашивает она шепотом.

— Ты очень красивая.

— В этой дурацкой ночнушке?

— Именно.

Мэри немного краснеет, заметив, что сползшее одеяло обнажает его плечи.

— А без нее? — спрашивает она дерзко, и в спальне повисает тишина. — Прости, глупая шутка. Я пойду.

И она, вскочив с кровати, торопливо подходит к узкой двери. Северус догоняет ее через мгновение, разворачивает к себе, и Мэри отдается в этот яростный шквал поцелуев и ласк.

Они падают на кровать, не отрываясь друг от друга, и Мэри всего лишь на секунду становится стыдно.

— Северус...

— Что?

— Тут дети вокруг.

— Плевать на них, — он сдирает с нее рубашку, и Мэри, вопреки всем своим ожиданиям, не хочется закрыться от него. — Так даже лучше. Без нее, я имею в виду.

Мэри тихо смеется и запускает руки в его еще влажные после душа волосы. Они слегка пушатся, и она с удовольствием пропускает их между пальцами. Северус совсем другой сейчас, в темноте, скрывающей их лица и фигуры, он не холодная закрытая статуя, а вполне себе живой молодой человек, которому не так давно исполнилось двадцать два. Они оба нетерпеливы, жадны до наслаждения, друг до друга, но Мэри это нравится. Она не помнит, который сейчас день или час или что ей нужно будет делать утром. Она только чувствует горячие руки Северуса на своем теле — везде, всюду — и отвечает им тихими приглушенными стонами. И почему только она не пришла к нему раньше, когда они так нужны друг другу!

— Я останусь, — Мэри отнимает у него подушку, лукаво улыбаясь.

— Ты и должна.

Он закладывает руку за голову и смотрит на нее искоса.

— Что?

— Ничего. Просто смотрю.

— Как ты будешь служить Лорду без части печени?

— Как Прометей.

Мэри смеется, уткнувшись ему в плечо. Пожалуй, похож, всем своим обликом.

— Мадам Помфри поможет, у нее наверняка есть что-то типа костероста для других органов. В конце концов, в Мунго занимаются этими проблемами.

Мэри обнимает его и мягко целует в щеку. Ей уютно и тепло, и она даже не хочет задумываться о своих чувствах. Любовь ли это? Или Северус просто нужен ее нетерпеливому сердцу, потому что ей нужна какая-то внутренняя опора? Может ли она позволить себе снова поверить в любовь?

Как много вопросов к самой себе!

— Если бы ты не появилась в замке, я бы так и сидел взаперти кабинета, живя в странных иллюзиях. Не общался бы с отцом. Во всяком случае, не так, как сейчас, — он находит ее руку под одеялом и крепко сжимает. — Будь осторожна. Ты не представляешь, насколько изобретательным может быть Лорд; его люди повсюду, и сейчас нужно оглядываться даже в Хогвартсе.