Нетерпение сердца

Мэри задумчиво помешивает крепкий чай ложечкой.

— Думаю, вы немножко неправы. Сегодня вы здесь, а это уже маленькая победа.

…Проводив отца, Северус медленным шагом возвращается в замок. Мысли беспокойным осиным роем вьются в его голове, но рука на всякий случай сжимает палочку, спрятанную в кармане. Слишком много эмоций, которые нужно вытряхнуть из головы, чтобы оставаться сосредоточенным. Лорд может потребовать его к себе в любое мгновение.

Люпин, взъерошенный, с зажатой под мышкой книгой, встречает его на крыльце.

— Я нашел, — говорит он вместо приветствия, — еще три упоминания о диадеме в разных источниках. После того, как вчера ты сказал мне об этой детали, я целый день провел в библиотеке.

Северус всматривается в чуть помятую картинку, которую протягивает ему Люпин.

— Уверен?

— Почти. Остается, конечно, полностью исключить кольцо.

— Исключить?

— Проследить историю. Предмет не должен пропадать, он должен быть все время на виду.

Северус поднимается по ступеням в замок, мысленно копаясь во всем, что успел прочитать за последние два дня.

— Кольцо хранится в музее Хогвартса. Он давно закрыт, но Дамблдор легко может проверить. А вот диадему уже давно никто не видел. Но это, к сожалению, никак не облегчает задачу.

Оставшийся вечер они проводят друг напротив друга в библиотеке, перелистывая увесистые тома, и приходят к выводу, что именно диадема могла заинтересовать Лорда. Но этот вывод больше ничего им не дает, и они расходятся сильно за полночь. Мадам Пинс, зевая, в длинном ночном халате сонно закрывает за ними дверь. Кивая на прощание Люпину, Северус думает, что он единственный человек из его прошлого, с кем можно вести взрослый диалог.

Уснуть ему так и не удается. Он ворочается до самого рассвета, зло и устало глядя на мерцающие в полутьме спальни часы. Рассвет наступает чуть раньше, и Северус вспоминает, что февраль почти на исходе, а это значит, что можно заглянуть в теплицы.

Замок спит, когда он проходит через бодрящий стылым воздухом двор к оранжереям. Голубые гиацинты нежно склоняют едва распустившиеся головы и словно ждут, чтобы их сорвали. Помона немного расстроится, но он объяснит, что они были нужны ему для измененной версии бодроперцового зелья, потому что обладают противовоспалительным свойством.

— Мэри для тебя слишком хороша.

Голос, злой и хриплый, заставляет его резко повернуться и вытащить палочку. Блэк стоит шагах в десяти позади него, сложив руки за спиной.

— Это не твое дело.

— Как раз-таки мое, — Блэк широко ухмыляется. — Мы дружим очень давно, и я знаю, кто ей нужен, и это не ты, Нюниус. Оборванец с кучей комплексов в голове? Мэри явно заслуживает лучшего. И как быстро ты переключился… Понял, что до Лили тебе не дотянуться, и сразу принялся за девушку, которую не так давно бросили?

Северус делает едва заметное движение, но Блэк тут же отбивает заклинание и вдруг бросает в ответ то самое, которое каким-то образом разузнал Поттер. Щеку прорезывает глубокая царапина.

— Как тогда, помнишь? — Блэк хрипит от удовольствия. — Интересно, а сегодня на вас есть подштанники, профессор Снейп? Проверим?

Блэк старается зря, да и мысли его слишком выпирают из того, что невозможно назвать мозгом.

— Из тебя плохой окклюмент, — морщится Северус, отбивая очередное заклинание. — Я знаю, чем ты собираешься воспользоваться.

— Боишься сражаться в ответ?

— Я вырос из этой ерунды, Блэк, — Северус опускает палочку. — Хочешь дуэль? Не боишься, что я кое-что почерпнул в Темных искусствах? А твое самомнение однажды с силой ударит по тебе. Поттер тоже вечно хвалился своими умениями, и где он теперь?

Щитовые чары снова срабатывают, да еще с такой силой, что Блэка отшвыривает назад, на жесткий песок теплиц.

— Держись от Мэри подальше, — предостерегающе произносит тот, поднимаясь на ноги. — Я буду за тобой приглядывать, Нюниус.

Северус поворачивается к нему спиной. Рука, сжимающая палочку, слегка подрагивает, но он заставляет себя глубоко вздохнуть. Концентрация. Терпение. Нельзя отвечать на провокацию: ничем хорошим это не закончится, да и он действительно вырос из подобных ситуаций. Он — сам за себя, он не должен ничего доказывать Блэку. Хотя хочется. До ужаса, до дрожи — хочется! Показать, что он умеет, посмеяться над обидчиком, услышать, как тот просит прощения. Да — так бы поступил тот подросток с неряшливыми волосами и неуверенным озлобленным взглядом. Не он сам.

Мэри встречает его у дверей. Еще слишком рано, и все остальные в домике спят, но у Мэри сегодня утреннее занятие с третьим курсом, а поэтому она, слегка растрепанная и сонная, варит кофе в высокой турке. Здесь, дома, она кажется еще более нежной и хрупкой, и в то же время — самой сильной. Северус долго смотрит на нее, едва сделав шаг от дверей, а потом молча протягивает букет чуть замерзших голубых гиацинтов.

Мэри берет их с улыбкой.

— Какие красивые! — и она тут же удивленно шепчет: — Что с твоим лицом?

— Блэк. Прицепился ко мне в оранжерее.

— Что ему было нужно? — Мэри прикрывает глаза и вдыхает цветочный аромат. Голубой цвет красиво оттеняет ее болотные глаза. Все в этом утре кажется Северусу волшебным.

— Чтобы я оставил тебя в покое.

Слова вырываются сами по себе, и он не успевает их удержать. Мэри поднимает на него взволнованный взгляд и, слегка помедлив, робко касается его щеки около запекшейся царапины.

— Так это… из-за меня? — звонким шепотом спрашивает она. — Я сейчас… Сейчас найду аптечку.

Северус легонько удерживает ее за руку. Все, что было у него в голове, в мыслях — исчезает. А вместе с этим и вся сосредоточенность. Остается только желание привлечь Мэри к себе, что он и делает — осторожно.

— Ерунда.

Мэри, смущенная и все еще сонная, а оттого еще более привлекательная, оказывается совсем рядом. Они молча разглядывают друг друга, и Северус уже не знает, как сказать ей, что она нравится ему вот такая, какая есть. Настоящая. Искренняя.

Дверь в дом распахивается, и на пороге появляется человек с русыми волосами, которого Северус видел на оброненной колдографии. Человек криво улыбается и громко произносит:

— Давно не виделись, Мэри.