Нетерпение сердца

— Ты красива, и ты мне нужна, — говорит он четко, чтобы она поняла. Но Мэри и без этого понимает и кивает в ответ. — И я благодарен за поддержку.

Она вопреки всему быстро сжимает его запястье и тут же выпускает. Если закончится война… И внутри его обжигает холодом. Ему, наверное, придется остаться в школе еще некоторое время, да и куда возьмут бывшего Пожирателя Смерти? А Мэри вернется к курсам мракоборцев. Он встряхивает головой. Нечего об этом думать сейчас, у них еще есть время.

День тянется долго, и на какое-то время Северус полностью погружается в пучину уроков, котлов, разлитых зелий и неудачных ожогов. Придется написать технику безопасности и заставить всех ее выучить, от первокурсников до старших. И когда он добирается до диванчика напротив камина, Мэри уже его ждет. Он садится рядом и устало целует ее, и она живо отвечает на поцелуй. Все внутри него сразу вспыхивает: новое, приятное ощущение. У него были девушки на одну ночь — ничего особенного, он даже не помнит их лиц, да и были они лишь для самоутверждения пару лет назад.

— Я очень хочу, чтобы твой отец выздоровел.

— Я тоже.

— Знаешь, — Мэри прижимается к нему и обнимает за шею. — Я почему-то с самой первой встречи почувствовала, что хочу быть возле тебя. Ты всегда был для меня человеком, на которого можно положиться и которому можно доверять, а это самое главное. Чувства вырастают из уважения.

У него пересыхает в горле.

— И что ты чувствуешь?

— Я не знаю, Северус. Мне сделали очень больно, мне разорвали сердце, и я только начала его склеивать. Я не могу сказать прямо сейчас, что люблю тебя и что буду с тобой навсегда. Но я знаю одно: рядом с тобой я ощущаю себя нужной, хрупкой, настоящей девушкой, и мне хочется остаться. Но я не верю, что ты до конца забыл Лили и что если бы она вдруг…

Мэри обрывает сама себя и переводит взгляд на огонь.

— Я должна быть уверена, понимаешь? С меня хватит одного разочарования.

Годрик пытается залезть к ним на диван, и Северус незаметно отпихивает его ногой. Дурацкий щенок!

— Я имею в виду, что я верю тебе, правда. И глаза, и губы не умеют врать, но иногда мы врем сами себе и не признаем это, и только потом понимаем, что запутались. Но нам необязательно думать о том, что случится. Есть настоящее, есть ты и я. Не нужно стараться прикрепить ярлык ко всему, что чувствуешь, главное — сама суть.

Северус поджимает губы: Мэри не подозревает, что у него пунктик на любви. Ему нужно знать, что его любят. Но он только молча наклоняется и целует ее полураскрытые губы, и его угольно-черные волосы касаются ее золотистых волос.

… В ночь на субботу они оба с Мэри не спят, вполголоса разговаривая у пылающего камина. За окном — конец марта, а в окна бьется холодный северный ветер. Годрик спит на ковре, дергая задней лапой. Обсудив все, что можно, они ложатся спать перед рассветом, а через два часа их уже поднимает писклявый старый будильник.

— Спи, — он укутывает Мэри одеялом, и та не собирается возражать. — Я вернусь к вечеру.

В больнице суета. Северус с трудом протискивается сквозь посетителей, пришедших навестить своих близких, и стучится в кабинет врача. Тревожно и нервно, но назад не отступить. Впрочем, мадам Помфри сказала, хмурясь, что что-нибудь обязательно придумает, потому что человек без части печени — это не человек вовсе.

— А, мистер Снейп, — врач встречает его безрадостно. — Вы немного опоздали. Утром у вашего отца случился сердечный приступ. К сожалению, он умер.

Северусу требуется минуты две, чтобы его услышать, но даже когда слова прокручиваются у него в голове, он отказывается в них верить.

— Сердечный приступ?

Врач слегка разводит руками.

— Я и сам ничего не понимаю. Томограмма была в порядке еще вчера вечером. Он сейчас внизу, в морге, вот, возьмите ваш пропуск и держитесь. Соболезную, мистер. Вам нужна помощь в организации похорон, или займетесь сами?

Северус растерянно дергает плечом, и врач, сочувствующе кивнув, исчезает за дверью. Становится очень тихо, хотя вокруг снуют туда и обратно люди, кричат дети, и медсестры возят мимо него больных на колясках и каталках. А потом среди этой тишины раздается ненавистный голос:

— Допустим, с сердечным приступом я ему помог.

Северус медленно оборачивается, сдерживаясь из последних сил.

Мальсибер.

— Что ты сделал? — Северус мгновенно входит в роль равнодушного человека, который беспрекословно следует Лорду. — Он был сильно болен.

Мальсибер обходит его по кругу, как акула, и пристально вглядывается в его лицо.

— Что, вдруг проникся к этому алкашу? Ты его ненавидел.

— Не проникся. Мать послала меня узнать, как его дела, они не так давно развелись.

Мальсибер усмехается, но в его узких глазах сквозит недоверие. Он очень хочет выслужиться, но Северус не собирается ему в этом помогать.

— Я просто слегка поспрашивал, не знает ли он чего о твоей личной жизни, а он взял и умер, — Мальсибер нарочито спокоен. — Не думаю, что ты или твоя матушка сильно расстроитесь, вы же так мечтали от него избавиться.

Северус отвечает ему холодным взглядом, но внутри слегка вздрагивает, вспоминая о Мэри. Они хотят выяснить, кто Хранитель, но никак не могут подобраться к истине, и Джонатан, которого он убрал так вовремя, не успел передать информацию. Или успел?

— Помнишь Макдональд? — Мальсибер следит за выражением его лица.

— Кого?

— Девку такую, лучшую подружку твоей обожаемой Эванс. Я как-то залез ей под юбку, а Эйвери услужливо держал за руки. Ничего такого не случилось, уж слишком громко она заорала, но, думаю, я бы захотел повторить. Мне кажется, я ее недавно видел в Лондоне, и уж она точно вступила в Орден.

Северус с безразличием пожимает плечами, и даже кончики его пальцев не холодеют. Мальсиберу повезло, потому что если бы Северус не играл роль двойного шпиона, невероятно трудную роль, он бы прикончил эту сволочь на месте. Не сразу. А потихоньку. Час за часом.

— Работай дальше, Северус. Нам нужен этот чертов ребенок, не забывай. И ради того, чтобы его найти, Лорд не пожалеет никого.

Плевать на Мальсибера. Сейчас в его душе зреет другое чувство: ярость. И она, родившись из уголька, растет и превращается в огромный огненный шар, который он не в силах потушить. Разойдясь с Мальсибером и пройдя несколько кварталов, трансгрессировав несколько раз и удостоверившись, что за ним не следят, Северус отчетливо произносит:

— Кричер!

…В доме на площади Гриммо тихо, и Регулус, слегка приподняв брови, указывает на широкую лестницу. Северус даже не отвечает ему, взлетая вверх по скрипучим дубовым ступеням, натертым до блеска. Он никогда не позволял себе ни одной эмоции после окончания школы, после того, как они перестали разговаривать с Лили. Он всегда запихивал все глубоко внутрь, в бесконечные карманы своей души. Бывают моменты, когда эти карманы заканчиваются.

— Ты обвинила меня в смерти Джеймса, — он повышает голос, едва войдя в комнату. — Ты подняла на меня палочку и хотела убить, чтобы отомстить за него. Ты знала, что я тебя любил, Лили, только делала вид, что ничего не понимала. Я ходил за тобой как верный пес, я боготворил тебя, я даже был настолько ослеплен, что хотел добиться хоть чего-то, чтобы ты меня заметила. И знаешь, что? Ты свободна от моей любви. Я тебя ненавижу.

Лили, бледная и непонимающая, смотрит на него ошарашенно, и ее глаза занимают пол-лица. Гарри позади нее начинает громко плакать.

— Что случилось, Сев?

«Сев» ранит его — не так больно, как раньше, просто слегка надрезает кожу, и от этой боли Северус морщится.

— Моего отца убили из-за тебя, довольна? Око за око, Эванс. Радуйся. Да, я пришел тебе сказать, что ты отомщена, можешь спать спокойно. Мне так же больно, как было тебе. Надеюсь, эта мысль будет греть тебя одинокими ночами.

— Ты не любил отца…

— Я хотел все исправить. Но не успел.

Она пытается сделать к нему неосторожный шаг, вся дрожа, но он тут же выставляет вперед ладони.

— Не смей.

— Сев, я хотела…

— Мне плевать. Я тебя ненавижу, ненавижу всем своим черным сердцем, в котором, как ты однажды сказала, нет ни капли любви и понимания. И…

Он не успевает договорить, потому что сзади на него обрушивается Блэк, развернув к себе и ударив прямо по лицу. Северус отвечает ударом на удар, и спустя несколько минут, растащенные по разным углам комнаты, они смотрят на окровавленные лица друг друга с нескрываемым презрением.

Лили пытается заговорить с ним, но Северус, расплескав всю свою ярость, всего себя, только молча отворачивается от нее. Осознание того, что отца больше нет, наконец заполняет его целиком, и он просто оседает на пол, сползая по стене вниз. Он отказывается куда-то идти, и только Мэри, появившаяся спустя два часа, уговаривает его вернуться в замок.

Он долго стоит под ледяным душем, а потом запечатывает дверь в спальню и накрывается одеялом. Сразу приходят образы отца: из детства, из юности, из этих последних дней, окрашенных золотом надежды. Северус переворачивается на живот и, уткнувшись в подушку, долго пытается прийти в себя.

Он не знает, что Мэри всю ночь сидит у его дверей на полу, обхватив колени руками.

Мэри

— Дайте ему время прийти в себя, Мэри, — Дамблдор потирает лоб. — И не обольщайтесь, что он как ни в чем не бывало сегодня пришел на завтрак и отправился на занятия. Северус отличный шпион именно потому, что великолепно скрывает все свои эмоции: он научился этому с самого детства.

— Я понимаю, сэр.

Мэри сама еще иногда плачет, вспоминая о бабушке. Слезы застают врасплох в самые неподходящие моменты, но она быстро их смахивает. Только разница в том, что она за последний год уже была мысленно готова к этому, несмотря на все отрицания. С травмой, которую получила бабушка, долго не живут, а ингредиенты в зелье от Мунго не добавляли здоровья. Северус же был совершенно уверен в благополучном исходе, и смерть обрушилась на него неожиданно, а это всегда — шок.

В галерее третьего этажа она сталкивается с высокомерной Олридж, которая последний месяц демонстративно ее избегает.

— Мисс Макдональд, у вас послезавтра занятие с шестым курсом. Я могу подойти после?

Мэри не нравятся ее подозрительно блестящие глаза, но она только пожимает плечами. Что нужно этой девочке?

— Да, конечно. Номер класса помните?

Олридж кивает и тут же ныряет обратно в стайку шестикурсниц, которые ждут начала урока у кабинета Флитвика. Мэри даже оборачивается, но не может разглядеть выражение лица Олридж. Стоит поговорить об этом с Северусом, он за это время должен узнать их несколько лучше.

— Как думаешь, что ей от меня нужно?

Северус зло морщится: его мысли заняты совершенно другим, и Мэри отвлекает его какой-то ерундой. За один миг он стал холодным и отстраненным, хотя еще пару дней назад она чувствовала тепло его сердца. И его глаза сейчас — ледяной черный оникс, через который невозможно пробиться, но она понимает, что там — боль.

— Может, хочет извиниться.

— Сомневаюсь.

— Или попроситься обратно на курс?

— Зачем это ей?

Северус нетерпеливо встряхивает головой, и на его лице проступает раздражение.