Верните мое тело!

— Ты много о себе возомнила, Клара. Как бы тебе не попробовать плетей на конюшне.

— Ах так, — рассердилась Ника. — Хорошо, следуй за мной, — и отправилась обратно в сторону жилой части.

— Куда? — опешил повар.

— К виконту. Правда он пока спит, но я уверенна, будет рад проснуться и определить, кому сегодня плети на конюшне более необходимы.

— Погоди, Клара, — перепугался повар. — Я же не знал, что это завтрак для него. Я думал раз стало понятно, что ты не ведьма, то тебя опять пустили на кухню.

— Пустили, пустили, — кивнула Ника. — Мне нужно масло, яйца, отдельный котелок и нож. Не такой, каким я обычно работала, а хороший, острый.

Повар обескураженно развёл руками, но перечить не стал и, выдав необходимое, недовольно потоптался на месте. Потом расстроенно плюнул на пол и удалился по своим делам.

Набив котелок картошкой, яйцами и положив туда морковку, Ника пристроила его над огнем и занялась соусом. Взбить яичные желтки местным корявым венчиком из нескольких лучин было нелегко, но ей, в конце-концов, это удалось. Добавила соль и немного уксуса. Потом начала вливать туда по чуть-чуть масло, непрерывно помешивая, пока не получился прекрасный майонез. В чем Ника убедилась, облизав палец, зачерпнувший загустевшую смесь.

Выудив из стоящей в углу замшелой бочки пару солёных огурцов, Ника приступила к знакомому нарезанию продуктов.

Удивительно, подумала она. Каким образом и где бы я ни готовила оливье, у меня каждый раз возникает красочное, предпраздничное настроение. Новогоднее.

В том, что получается именно оливье не усомнился бы даже самый привередливый покупатель в домашней кулинарии. Кубики хорошим ножом резались мелкие, аккуратные. Повар издалека с недоумением оглядывал Нику, с сомнением качая головой и поплёвавая на пол.

Дождавшись, когда овощи и яйца остыли, Ника нарезала их чашу, попутно добавив кусок от вчерашнего варёного мяса. Заправила получившеюся красоту майонезом, и хорошенько промешав, попробовала.

Только теперь Ника поняла, как она соскучилась по привычной еде. Это было обалденно вкусно, и она, не удержавшись, опять вонзила в салат ложку и набрав с горкой, как хомяк, набила полный рот.

«Вкусно…» — с удовольствием прожёвывая, подумала она, и увидев смотрящего на неё повара, подмигнула ему и дружески протянула ложку, предлагая присоединиться и попробовать.

Толстый повар с недоверчивостью принял из её рук ложку. Зачерпнув немного, на кончике, он осторожно, одними зубами потянул пробу в себя. Прожевал. Недоумение, появившееся на его лице, постепенно сменилось каким-то легким ужасом.

— Нравится? — гордясь собой, спросила Ника.

Повар ничего не ответил, продолжая смотреть в чашу, полную салата.

— То-то, — сказала она и, взяв чашу обеими руками, понесла обратно в спальню.

Виконт ещё спал.

Ника отломила от каравая корку, высвобождая кусок помягче, затем нацедила в кубок вина из бурдюка, и сняв со стены один из малых щитов, использовала его в качестве подноса.

Пошевеленный и разбуженный ногой — руки были заняты подносом — виконт проснулся не сразу. Приоткрыв один глаз, он некоторое время разглядывал Нику, стоящую рядом с подносом еды.

— Что это? — наконец спросил он.

— Завтрак в постель, — прокомментировала Ника, улыбаясь, — так у нас проявляют выражение тёплых чувств и заботу.

— Так у нас ухаживают за больными и раненными, а я не тот и не другой, — поднос с едой, впрочем, он принял, усевшись предварительно поудобнее. — Так у вас завтракают? — он отхлебнул из кубка и зачерпнув ложку еды, отправил себе в рот.

— Вкусно? — гордясь собой, но продолжая испытывать неуверенность, спросила она.

Виконт покачал головой в стороны, продолжая жевать. Ника опешила. Он набрал ещё ложку и отправил её вслед за первой. Опять покачал головой.

От обиды у Ники прямо опустились руки. Такого она не ждала совсем.

Виконт отложил ложку и как следует приложился к кубку. Отставил его и пристально посмотрел на обиженно-понурившуюся Нику.

— Никогда. Я повторяю… НИКОГДА, — он выдержал паузу, — мне не доводилось есть еду подобно этой. Эта пища достойна быть подана самым высоким особам и на самых великих мероприятиях. У тебя воистину лёгкая рука, если ты способно приготовить такое блюдо.

— Обычное… — скромно потупилась Ника.

— Садись со мной рядом, поешь, — подвинулся в постели виконт.

— Ложка одна, — объяснила ему Ника. — Другую не принесла.

— А ртов у тебя сколько? Больше одной ложки и не влезет, — резонно ответил он, набирая добавку.

— Я не это имела в виду, — попыталась оправдаться она. — Но не важно.

— Ты готовила такую еду этому дураку, твоему мужу? Олафу, или как его там…

— Конечно, готовила.

— Воистину дурак. Как можно оставить женщину, способную приготовить такое?

— У нас каждая может приготовить такое.

— Больше всего в тебе, Ника, мне нравится твой нрав и скромность, ибо скромность присуща только по настоящему благородным душам. Как называется эта еда?

— Салат Оливье.

— Не пойдет. Поджигатель Оливье был повешен в прошлом году за растление и колдовство, — он три раза сплюнул в сторону. — Будем называть это по-другому.

— И как?

— Салат Святой Клары, — рассмеялся он.

Раздался стук в дверь.

— Да кто там ещё?! — проорал виконт.

— Мадам Мелисса попросила оказать её посещением, — торжественно объявил ехидно улыбающийся слуга. — Она передает вам, что отказывается принимать еду и питье в этих условиях.