Рота стрелка Шарпа

Глава девятнадцатая

– Не дергайтесь, – сказал доктор не столько Шарпу, который и не шевелился, сколько по привычке себе под нос: он всегда говорил эти слова перед операцией.

Доктор повертел в руках щуп и вытер его фартуком, прежде чем аккуратно ввести в рану у Шарпа на бедре.

– Вас серьезно ранило, мистер Шарп.

– Да, сэр, – прошипел Шарп сквозь зубы.

Ему казалось, что змея терзает его мясо раскаленными зубами.

Доктор засопел, нажал на щуп.

– Ага! Великолепно! Великолепно! – (Из раны хлестала кровь.) – Нашел! – Он надавил на пулю щупом.

– Господи!

– Молитва помогает, – машинально заметил доктор и выпрямился, оставив инструмент в ране. – Вы счастливчик, мистер Шарп.

– Счастливчик, сэр? – (Боль полыхала от лодыжки до паха.)

– Счастливчик. – Доктор взял стакан с кларетом, который постоянно наполнял санитар, и посмотрел на щуп. – Извлечь или не извлечь, – вот в чем вопрос. Мистер Шарп, вы вроде крепкий малый?

– Да, сэр, – простонал Шарп.

Доктор шмыгнул носом. С тех пор как пороли Харпера, насморк так и не прошел.

– Пулю можно оставить, мистер Шарп, но я думаю, не стоит. Вам повезло, она сидит неглубоко. Видимо, ударила на излете. – Доктор выбрал длинный тонкий пинцет, осмотрел рифленые концы, нашел соринку, плюнул на инструмент и насухо вытер рукавом. – Ну! Не дергайтесь, думайте об Англии!

Он ввел пинцет в рану, вдоль щупа, и Шарп зашипел проклятия. Доктор, не обращая внимания, продвигал пинцет, потом сильно сжал ручки.

– Великолепно! Еще минуточку!

Он повернул пинцет, и боль оглушила Шарпа. Врач вытащил щипцы и бросил вместе с зажатой пулей на стол позади себя.

– Великолепно! Эх, не было меня рядом с Нельсоном!.. Отлично. Перевяжи его, Харви.

– Да, сэр. – Санитар выпустил лодыжки Шарпа и стал рыться на столе, выбирая чистые бинты.

Доктор взял щипцы и ополоснул пулю от крови в чашке с бесцветной жидкостью.

– Ага! – Он показал пулю. – Пистолетная. Понятно, почему вошла неглубоко. Видимо, стреляли издалека. Хотите взять себе?

Шарп кивнул и протянул руку. Пуля была не ружейная. Серый шарик, всего полдюйма в поперечнике. Шарп вспомнил желтую сплющенную вспышку. Семистволка стреляет полудюймовыми пулями.

– Доктор…

– Да?

– Другая рана. Пуля по-прежнему в ней?

– Нет. – Доктор вытирал руки о заскорузлый от крови фартук, в его профессии это был показатель опыта. – Прошла навылет, только кожу порвала. – Он подал Шарпу стакан с бренди.

Шарп выпил и снова откинулся на столе, предоставив санитару промыть и перевязать рану. Стрелок не сказать что сильно злился на Хейксвилла, пытавшегося его убить; он просто удивлялся и радовался, что остался жив. Держи он в руках заряженное ружье и попадись ему на глаза Хейксвилл, он бы, наверное, без колебаний отправил сержанта на тот свет.

– Который час, сэр?

– Рассвет, Шарп, рассвет. Пасхальный рассвет, когда всем положено ликовать. – Врач громко чихнул. – Не напрягайтесь.

– Да, сэр. – Шарп спустил ноги со стола, натянул кавалерийские рейтузы. С внутренней стороны бедра на подшитой к штанам коже виднелась аккуратная дырочка от пули.

Доктор взглянул на дырочку и рассмеялся:

– Тремя дюймами выше, и вы оказались бы последним в роду.

– Да, сэр. – Очень смешно. Шарп попробовал ступить на ногу, понял, что устоит. – Спасибо, сэр.

– Не за что, Шарп, разве что за мое скромное умение и смиренное служение долгу. Полбутылки рома, и вы будете прыгать, как барашек. Благодарите медицинскую коллегию и ее председателя – вы видите перед собой их покорного слугу. – Доктор приподнял полог палатки. – Загляните ко мне, если потребуется отнять ногу.

– Только к вам, сэр.

Недавно отменили состояние повышенной готовности, солдаты сложили ружья в пирамиды и приступили к скудному завтраку. Пушки палили вовсю – уже не только по Тринидаду, но и по Санта-Марии, и Шарп подумал, что озеро, наверное, затянуто дымом. Чертов порох! Под дамбу его заложили слишком мало, иначе бы Шарп, Харпер и стрелки ходили сегодня в героях. А так они оказались козлами отпущения. Шарп нутром чуял грядущие неприятности. Вину за ночной провал захотят на кого-нибудь свалить.

Над городом захлебывались колокола. Шарп, прихрамывая, шел к навесу. Справа несколько испанок и португалок, солдатских жен, собирали на берегу ручья белые цветочки. Весна преобразила местность. Скоро просохнут дороги, сойдет паводок и французские войска смогут выступить в поход. Интересно, кажется это или пушки сегодня стреляют чуть чаще? Разносят город, который британцы должны взять, чтобы двинуться войной в сердце Испании? Бадахосскую канонаду должны слышать войска далеко на севере, в Алькантаре и Касересе, на востоке, в Мериде, где британские форпосты смотрят на пустую дорогу в ожидании французских колонн.

Пушки заглушали пасхальную службу, отвлекали собравшийся в соборе народ. Алтарь сверкал белой и золотой парчой, на статую Пресвятой Девы надели роскошный, расшитый каменьями наряд, но грохот взметал пыль с высоких позолоченных карнизов, и та оседала за резными фигурами с изображением Страстей Христовых. Женщины молились, перебирая четки, а пушки предсказывали кровавую осаду. Бадахос знал, что грядет, – у города долгая память, он помнил другие осады, когда мавры и христиане поочередно резали жителей. Молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей.

– Шарп! – Майор Коллет, усталый и раздраженный, выглянул из палатки Уиндема и жестом подозвал стрелка.

– Сэр?

– Как нога? – нехотя осведомился Коллет.

– Болит.

Коллет не выказал сочувствия.

– Полковник вас ждет.

Под желтоватым пологом палатки лицо Уиндема казалось нездорово желтым. Полковник кивнул Шарпу, не то чтобы враждебно, и указал на ящик:

– Вам стоит сесть.

– Спасибо, сэр. – Сесть и впрямь хотелось – боль отдавалась в паху.

Коллет вошел вслед за Шарпом, задернул полог. Майор был мал ростом и мог стоять в центре палатки, не пригибаясь. Несколько минут все молчали, и до Шарпа вдруг дошло, что Уиндем в весьма затруднительном положении. Ему стало жаль полковника. Не вина Уиндема, что Раймер купил патент, он не сам напросился на место Лоуфорда, и за недолгое знакомство стрелок успел убедиться, что полковник – человек вполне достойный.

Шарп поднял глаза:

– Сэр?

Молчание было нарушено. Уиндем раздраженно махнул рукой:

– Эта ночь, Шарп… Очень жаль.

– Да, сэр.

Интересно, о чем жалеет полковник? О том, что дамба устояла? О гибели Мэтьюза?

– Генерал досадует. Не на нас. Мы сделали свое дело. Доставили порох к дамбе, подожгли, а чертова пороха оказалось слишком мало. Виноваты саперы, не мы.

– Да, сэр. – Шарп понимал, что Уиндем ходит вокруг да около.

Он не для того пригласил Шарпа в палатку, чтобы жаловаться на саперов.

Коллет вежливо кашлянул, полковник прочистил горло:

– Похоже, возле дамбы имела место сумятица?

По-видимому, сведения исходили от капитана Раймера, поэтому Шарп пожал плечами:

– Ночные атаки часто кончаются неразберихой.

– Знаю, Шарп, знаю. Слава богу, не вчера родился! – Стрелок выбивал Уиндема из колеи, и тот вспомнил их первую встречу, в Элваше, когда вот так же не мог прямиком преодолеть изгородь. Полковник взглянул на Шарпа. – Я послал вас узнать новости, больше ни за чем, ведь так?

– Да, сэр.

– Вместо этого вы перехватили у Раймера командование, организовали атаку и всполошили французов, из-за чего погиб один из моих офицеров.

Шарп переборол закипающую злость. На замечание о Мэтьюзе он отвечать не стал.

– Всполошил французов, сэр?

– Черт возьми, вы открыли огонь!

– Так сказал вам капитан Раймер?

– Я здесь не для того, чтобы с вами спорить! Открыли или нет?

– Я ответил на огонь, сэр.

Молчание. Похоже, Раймер рассказывал по-другому. Уиндем взглянул на Коллета, тот пожал плечами. Оба верили Шарпу, но авторитет Раймера надо было поддержать. Уиндем предпринял обходной маневр:

– Тем не менее вы нарушили мой приказ?

– Да, сэр.

Снова молчание. Уиндем не предполагал услышать такой ответ или, может быть, ожидал оправданий, а Шарп просто признал, что нарушил приказ. Однако спрашивать почему значило выслушивать упреки в адрес Раймера, чего полковник не хотел. Он смотрел на Шарпа. Стрелок выглядел чертовски уверенным в себе, сидел с невозмутимым видом; сильное, рассеченное шрамом лицо выражало спокойствие, которое обезоруживало полковника. Уиндем мотнул головой:

– Черт возьми, Шарп, Раймер в невозможном положении! Он добивается, чтобы рота его уважала, а вы наступаете ему на пятки.

Коллет шевельнулся, может быть неодобрительно, но Шарп медленно кивнул:

– Да, сэр.

– Винтовки, например.

Шарп встревожился:

– Винтовки, сэр?

Коллет вмешался, придав голосу резкость:

– Раймер считает, что именно они виной сегодняшним потерям. Слишком медленно заряжаются, и это нас подвело. Мушкеты скорострельнее и надежнее.

Шарп кивнул:

– Да, но только нынче ночью.

– Это лишь ваше мнение. Раймер считает иначе. – Коллет помолчал. – А Раймер – капитан.

– И может управлять ротой, как сочтет нужным, – подхватил Уиндем. – Значит, с винтовками придется расстаться.

Шарп впервые повысил голос:

– Нам надо больше винтовок, сэр, а не меньше.

– Вот и я о том же! – Уиндем тоже заговорил громче. – Вы не можете распоряжаться ротой. Это должен делать один человек!

То есть Раймер. Гнев улегся. Шарпа наказывают не за собственные промахи, а за промахи Раймера, и все трое это понимают. Стрелок криво улыбнулся:

– Да, сэр.

Снова молчание. Шарп чувствовал, что полковник должен сказать что-то еще и никак не решается. Ладно, он поможет полковнику закончить этот чертов разговор.

– И что теперь, сэр?

– Теперь? Все продолжается, Шарп, все продолжается! – Уиндем уходил от ответа, потом все-таки решился: – С нами говорил майор Хоган. Он огорчен.

Полковник замолчал. Он начал не с того места, но Шарп уже догадывался, что произошло. Уиндем хочет избавиться от Шарпа, по крайней мере на время, и Хоган предложил решение, которое полковник мнется назвать.

– Да, сэр?

– Ему нужна ваша помощь, Шарп. Дело на несколько дней. У саперов, черт побери, вечно не хватает народу, вот он и попросил отдать вас. Я согласился.

– Значит, я оставляю батальон, сэр?

– На несколько дней, Шарп, на несколько дней.

Коллет у центрального кола переступил с ноги на ногу:

– Черт возьми, Шарп, скоро капитанские патенты начнут раздавать, как фунтовые бумажки в день выборов!

Шарп кивнул:

– Да, сэр.

Коллет сказал самое главное. Шарп стесняет не только Раймера, но и остальных капитанов: каждому чудится, что Шарп дышит ему в затылок. Если Шарп сейчас отправится к Хогану, то после штурма его можно будет взять обратно капитаном. А штурм не за горами. Веллингтон не хочет тянуть с осадой, по хорошей погоде французы успеют подойти на помощь осажденным. Шарп чувствовал, что очень скоро пехоту бросят на город. Может быть, слишком скоро. Коллет прав: будут вакансии, слишком много вакансий, об этом позаботятся французские пушки.

Явная готовность Шарпа несколько успокоила Уиндема.