Хайноре. Книга 1

Так и на второй день было. И на третий. Нора уже извелась вся — ну как, как с ним?! Как ему сказать, как показать? Что ж он остолоп такой?! Все о своем о чем-то думает, а на Нору не смотрит! И когда на третью ночь они снова ложились спать под сенью старой ели, она взвилась. Вскочила, руки в боки, ногой иголки еловые топчет.

— Дурак! Дурак ты!

Рыжий приподнялся на локте, смотрит хмуро.

— Ты что орешь, дурная? Забыла, что в лесу? С медведем лечь хочешь, что ли, или волком?

— Да лучше с медведем, чем с тобой, кротом слепым!

— Сюда иди, — шипит, что змей, — по-человечески говори, что тебе посреди ночи не так?

Нора чуть ли не в слезы — и обидно, и горько, и стыдно о таком говорить.

— Я тебе и то, и это, — воет, руки заламывает, — и покушать вкусно, и чистое надеть, и за раной поухаживать, и за рожей за твоей гадкой! А ты, а ты!..

Северянин хвать ее за ногу, дернул, так что она с криком в их постель лесную упала, рот лапищей своей зажал, уткнулся ей глаза в глаза, нос к носу, скалится, точно сам хищник какой-то.

— Хочешь, чтоб выдрал тебя, дуру? Хочешь? Выдеру так, что реветь будешь белугой! Это я тогда у озера еще ласково, понежничал, можно сказать, пожалел, а сейчас жалеть не буду, сейчас как суку бешеную… хочешь так, хочешь?!

Нора хнычет, злится, головой мотает, из-под руки его выскальзывая, смотрит жалобно.

— Ласково я хочу!.. Чтобы как с женою!.. Как с любимою хочу… Не делай больно, не надо, я послушной буду… правда буду…

Северянин смотрит на нее страшно, смотрит-смотрит, дышит свирепо, как зверь. Но молчит, не ругается. Потом вдруг тянет руку ей к лицу, Нора дернулась привычно, но он все равно тянет. Погладил по щеке грубыми пальцами, губы погладил, шею погладил, так что снова сладость медовая по телу пошла, будто он колдун какой. С кузнецким сыном хорошо было, но не так — не остро, не жарко, не страшно, не так, что дышать не можешь…

— Ласково хочешь, — шепчет и смотрит горячо, нетерпеливо, но будто сдерживается, чтоб сразу не сожрать, а потом усмехается, знакомо так и почти тепло: — Ладно…

Нора робко смотрит на него сквозь слезы, шепчет, чуть дрожа:

— Ты меня погладь, как ты гладил…

— Вот тут погладить?

— Да…

— Вот так погладить?

— Вот так… ох, вот так…

А потом не до разговоров было.