Телесная психотерапия. Бодинамика

И здесь в работе с гипооткликом мышц решающее значение приобретает наша работа в качестве наставника, тренера. Таким образом, работа со структурой имеет два основных структурных аспекта, и задача следования структуре состоит не в удалении защит и не в сдерживании их до ригидности, до потери ощущения их живости, а в установлении баланса между двумя этими системами мышц.

Начиная работать с телом, я всегда прикасаюсь одновременно к гипер- и гипоотзывчивым мышцам. Это не просто ослабление напряжения или выстраивание ресурса, я адресуюсь к структуре как единому целому. Я стараюсь обращаться не к одной части системы, я пытаюсь понять всю систему. Оказалось, что, если вместо того, чтобы сразу начинать работу с наиболее дисфункциональными областями и стимулировать их, вы начинаете работать с лишь немного расбалансированными мышцами, пробуждаются мышцы, связанные с более глубокими поврежденными частями self. Они как будто говорят: «Эй, здесь есть кто-то, кто собирается и может реально помочь нам. Можно и проявить себя». В терминах следования структуре я стараюсь отобрать те ее места, которые готовы к изменениям. Если мы стараемся следовать только процессу, мы сталкиваемся с определенной трудностью: процесс напоминает поток воды, он стремится избегать мест, в которых можно застрять. Глядя на структуру в целом, вы видите и поток, и русло. Вы можете сказать себе: «Ага, если этот камень подвинуть, река потечет лучше».

Здесь мы имеем дело со своеобразным сдерживанием развития[10], мы находим в реке камни и бережно передвигаем их. Например, к нам приходит клиентка, заявляющая о желании работать с определенной темой: она хочет больше контактов в своей жизни. Все это проявляется в ее теле. Она делает различные мелкие движения, вытягивая руки, как будто пытается дотянуться до чего-то. Но когда она говорит о том, как ей трудно обходиться без тех контактов, которые ей так необходимы, она начинает делать отталкивающие движения или ее руки становятся мертвыми. Погружаясь в свою тему, клиентка старается активизировать свои ресурсы, продолжая тянуться. Если она смогла бы завершить эти движения здоровым образом, она бы дотянулась до чего-то или кого-то и притянула это к себе, т. е. получила бы то, что ей нужно и была бы успешна. Но когда она говорит об этом, проявляются ее защиты: сознательно или неосознанно активируются воспоминания о неудачах или насилии. На телесном уровне это проявляется в гипер- и гипореакциях мышц, и ей становится трудно продолжать действия. Вступает в бой ее структура, которая говорит ей: «Слишком много труда, а все равно ничего не изменится. Давай бросим это дело». Более простым способом работы в этом случае было бы обратиться к более раннему опыту клиентки. Например, клиентка вспомнила бы что-то. И она, и терапевт потерли бы руки: «Найден ранний источник проблемы. Туда-то мы и пойдем!» Они начали бы разбираться с ранним опытом, а структура начального запроса осталась бы по существу незатронутой. Гипер- и гипо-структуры остались бы теми же, двигательные паттерны не претерпели изменений, так же, как и связанная сними система убеждений.

При использовании подхода, который мы называем «сдерживанием развития» мы остаемся со структурой. Мы говорим: «Да, это трудно. Что тебе нужно, чтобы справиться? Как эти твои движения могли бы завершиться, если им помочь развиться?» Мы остаемся сдвижением клиентки до тех пор, пока этот двигательный паттерн не завершится, и тогда начинает меняться структура, потому что при такой работе не поддерживаются причины и обстоятельства, приведшие к се появлению. Потому что теперь тело получает принципиально новую информацию.

Внимание, важный момент! Мы можем сообщить телу эту новую информацию, так как специальным образом работаем с мышцами, участвующими в таких незавершенных движениях. И чем точнее, чем специфичнее эта работа, тем ближе мы подходим к точке наибольшего сопротивления или к фантазии о точке наибольшей боли, или к тем специфическим областям мозга, которые связаны с заявленной проблемой. Более обобщенные движения менее связаны с конкретным вопросом, принесенным на сессию. И здесь неоценимо исследование карты тела, на которой сразу мы видим всю структуру. Именно карта тела дает нам такие знания о природе характера, которые мы не можем получить никаким другим образом. Трудно переоценить важность этого инструмента исследования в развитии нашего подхода.

Развитие человека — это движение. Движение всегда имеет цель и всегда содержит определенный смысл. Если в движении нет конкретного когнитивного смысла, то обязательно есть более базовый, основополагающий. Если вы обратите внимание на развитие движений ребенка, то увидите, что дети, практикуя движения, выстраивают репертуар возможностей и ресурсов. На мой взгляд, развитие, прежде всего, состоит в приобретении ресурсов. Поэтому структура характера также должна быть непосредственно связана с этими приобретениями. Поэтому в широком смысле «следовать структуре» означает «смотреть вперед», смотреть, к чему ведет данное конкретное движение.

Работая с клиентом и глядя на его тело, я обращаю внимание на то, как он движется, например, что он делает руками или плечами. Это рассказывает мне об используемых им мышцах и том, к какой стадии развития эти движения и позы относятся. Затем я слушаю используемые клиентом ключевые обороты речи, метафоры, то, о чем и как он говорит.

ПБ: Хотелось бы больше понять о значении терминов гипо- и гиперотзывчивости мышц и том, как вы с этим работаете.

Как вы меняете способность мышечного реагирования и что является физическим ресурсом мышц?

ЛM: Заканчивая свой тренинг преподавателя методики релаксации, я прочла о Лилли мор Джонсе н. Я стала изучать мышцы, активизируя отдельные из них и, тем самым, провоцируя различные темы, связанные с ними. Вскоре я смогла различать четыре различных уровня гипо- и гиперреакции мышц на прикосновение. На последнем году обучения я встретилась с Джонсен, рассказала ей о своих идеях и обнаружила, что она каким-то другим способом чувствует мышцы. Она говорила о связи работы мышцы с волной дыхания, мне же было больше интересно то, что происходит в самой мышце. Я продолжила развивать свой способ чувствования мышц. Я тестировала мышцы своих друзей и проговаривала вслух то, что ощущаю руками, стараясь подбирать очень точные слова. Я стала больше работать с гипореактивными мышцами, ведя их к нейтральному состоянию. Клиенты рассказывали мне о различных проблемах, а я связывала их манеру говорить с тем, что наблюдала в их телах, то, что они говорили словами, с их движениями. Постепенно, расширяя базу своих наблюдений с новыми и новыми клиентами, я стала работать более психологично. У меня появились клиенты, которые приходили с проблемами в теле, а я видела связь этих проблем с проблемами в отношениях. И наоборот, приходили люди с психологическими проблемами, а я начинала работать с ними физически. Вначале я всегда старалась работать с т. н. гипо-мышцами, приводя их в ресурсное состояние. При этом можно было заметить реакцию гипер-мышц на эти изменения.

Я также начала прикасаться одновременно к гипер- и гипореактивным мышцам, особенно, если имела дело с более или менее «нормальными» клиентами. Например, когда речь заходила о возможности сказать «нет», задняя часть их рук и ног активизировалась (я или сама видела, что соответствующие мышцы активизировались, или расспрашивала клиентов об ощущениях в теле). Я связала заднюю часть рук с более социальным аспектом способности сказать «нет», а заднюю часть ног с возможностью постоять за себя, поддержать и защитить себя при необходимости сказать «нет».

ПБ: В чем цель одновременного прикосновения гипер- и гипореактивным мышцам?

ЛМ: Делая это, я вижу, как связаны между собой разные вещи, а также моторные паттерны и дыхание.

Я продолжала развивать карту тела. Я тестировала почти все те мышцы, которые мы тестируем сейчас.

Я начала преподавать в школе релаксации и учила своих учеников делать карты тела и работать с ресурсами. Учила всегда уважать ответ мышц и не разрушать систему. Если вы растягиваете мышцу в различной степени и на различную длину, она реагирует различным образом. Если мышца, например, очень гиперреактивна, ослабить напряжение можно с помощью растяжения, но не следует это делать слишком долго, как мы это делали раньше, потому что в этом случае разрушается система защит. Сейчас мы вытягиваем мышцу, и задерживаемся в том положении, где она «останавливается». Мы находимся какое-то время в точке границы возможности ее растяжения до тех пор, пока с ней не начнет что-то происходить. Если она становится более тугой, мы встречаем ее сопротивление; если она немного расслабляется, мы просто следуем за ее движением. Когда мышца начинает это движение после остановки, и особенно, если она расслабляется, она встречается с ресурсом. Иногда одновременно проявляется психологическое содержание, запечатленное в ней, иногда этого не происходит. Например, мы работаем с мышцей второй степени напряженности[11]. Мы входим в контакте мышцей, растягиваем ее, пока она нас не останавливает. Через некоторое время она позволяет нам пройти чуть дальше и снова останавливает нас. Потом еще немного. Мы можем почувствовать, что через какое-то время мышца становится мягче, и мы ощущаем под руками что-то похожее на волну или пульсацию. На следующей сессии мы можем пойти глубже и работать чуть дольше. И, наконец, проявляется ее психологическое содержание. При работе с «гипо-мышцами» мы сопровождаем мышцу в ее исходное положение после растяжения. Она сопротивляется, «не хочет» возвращаться на место, но как раз в этом движении может пробудиться импульс. Мы удерживаем ее не на границе возможности, как в случае в «гипер-мышцей», а перед тем местом, где она хотела бы остаться. Именно там она встречается со своим ресурсом.

Я стала создавать новую систему психотерапии, так как с самого начала не хотела разрушать систему защит. Работая в старом подходе, мы видели, что взламывание системы защит могло ввести клиентов в психотическое состояние. В нашем подходе клиенты не давали психотических реакций, но проблема оставалась. Мы либо поднимали слишком много материала, и, работая с мышцами клиента, в то же время включали в проработку его психологические проблемы. Тогда клиенты путались, количество материала переполняло их и сбивало с толку. Либо мы работали слишком мало на психологическом уровне, и тогда не происходило интеграции. Стало понятно, что необходимо опять что-то менять.

Нужно было обучить студентов работать со специфическими психологическими проблемами клиентов. К тому времени я прошла тренинг по гештальту и клиент-центрированной терапии Карла Роджерса. Мы стали использовать систему составления контрактов, для того чтобы фокусироваться на конкретных проблемах, а также стали более точно работать с различными уровнями телесного осознавания и конкретными мышцами. Мы перешли от работы вообще, к конкретной и точной работе.