Один в Африке. Путешествие на мотороллере через 15 стран вглубь черного континента

Габон

И вот на рассвете я уже в дороге. Спросил у Филиппа о пигмеях. Он ответил, что я, вероятно, смогу их увидеть в Рамбе. Я думаю, что было бы здорово провести несколько дней в лесу в близком контакте с этим этносом и понаблюдать за его обычаями и нравами.

Еду чрезвычайно осторожно: дорога местами покрыта очень мелким щебнем и усеяна ямами и трещинами – результатами прошедших дождей. Растительность по сторонам дороги пышная и густая, насыщенно зеленая. После нескольких километров пути сворачиваю и еду вдоль Огове. Слышу слева шум реки, она должно быть метрах в двадцати от дороги. Останавливаюсь в каком-то месте, сплошь заросшем бамбуком. Тысячи бамбуковых деревьев. Некоторые из них гигантские, диаметром до пятнадцати сантиметров. Я еду прямо-таки в настоящем туннеле, образованном бамбуком, растущим по краям дороги.

Порой слышу странный шум, он доносится до меня слева и повторяется все время одинаково: хлопок и потом долгий шелест. Никак не удается понять, что же это такое. Потом, на одной из остановок, загадка разрешается самым банальнейшим образом: высокие стебли бамбука изгибаются под тяжестью собственного веса, а потом ломаются с металлическим звуком. Мне часто приходилось с большим трудом оттаскивать с дороги десятки упавших бамбуковых стволов, загораживавших проезд.

Километров через двадцать почва становится охристого цвета, резко контрастирующего с изумрудной зеленью растительности вокруг. Останавливаюсь покурить на просеке и гляжу на Огове. Еду дальше, постоянно переключаясь с первой на вторую скорость, и мотор начинает чихать. Меняю свечу и хочу ехать дальше, думая, что уладил проблему, но мотор постоянно глохнет. Ну конечно, засорился воздушный фильтр и его надо очистить. Тут же принимаюсь за работу. Орудуя гаечными ключами и отвертками, слышу шум приближающегося автомобиля. Около меня останавливается красный пикап и из него выходят двое, один из них в военной форме. Они удивлены появлению на этой дороге белого, да еще и с Веспой. Спрашивают, не требуется ли мне помощь. Я с удовольствием разговариваю с ними: дорога, по которой еду, почти пустынна, и на ней трудно встретить кого-нибудь.

Габон – страна с обширной территорией, но с населением меньше полутора миллионов человек. Если принять во внимание, что большая часть живет в крупных городах, то становится понятно, насколько маловероятно встретить путешественников на лесных дорогах, пересекающих внутренние районы страны.

Я рассказываю о своем путешествии и вижу, что к нам приближается еще один человек. В руках у него ружье, за печами большой кожаный рюкзак ремесленного изготовления. Он останавливается и тоже хочет узнать, что делает европеец в этом месте. А я его спрашиваю, удачно ли он поохотился. Он довольно улыбается, потом поворачивается спиной. Из корзины свешиваются две скрещенные руки. Пальцы длинные и узловатые, как у высокого и худого человека. Я присматриваюсь внимательней и сквозь петли самодельного рюкзака различаю два желтых глаза. Они блестящие и влажные и, хоть и неподвижные, свидетельствуют о жизни. Взгляд настолько походит на человеческий, что я задаюсь вопросом: как же можно убивать и потом съедать существо, так похожее на нас. Спрашиваю у охотника разрешения сфотографировать его трофей, и он достает из корзины обезьянку, усаживает ее на землю, держит за руки в неудобной позе, чтобы я смог лучше сделать фотографии. Фотографии, еще раз свидетельствующие об ужасной жестокости человека по отношению к животным.

По мере того, как я продвигаюсь вперед, лес становится все гуще. Еду по национальному парку Лопе-Оканда. Щит предупреждает, что на дороге могут встретиться слоны. И действительно, я уже заметил, что время от времени в плотной растительности виднеются проходы: конечно же это тропы, по которым толстокожие выбираются на дорогу. Мысленно вырабатываю стратегию поведения на случай встречи со слонами: если увижу их, то оставлю Веспу на краю дороги, сам углублюсь в лес, прихватив фотоаппарат, чтобы заснять сцену под прикрытием густой листвы.

Пейзаж приобретает холмистый вид, а почва становится более трудной для езды на Веспе. Риск натолкнуться на буйволов или слонов или упасть увеличивает напряжение. Подъемы и спуски следуют один за другим, я словно на русских горках, кроме того, дорога, покрытая щебенкой, неровная – она выше то справа, то слева. Понимаю, что лучше всего ехать зигзагами, держась на самых высоких участках – на них нет щебенки, под действием силы тяжести и смытая дождем она почти всегда у краев дороги.

Но и выбранный мной метод не лишен рисков. Каждый раз, когда я заставляю Веспу взбираться вверх, боюсь, что колеса забуксуют из-за недостаточного сцепления с землей. На скорости едва-едва двадцать километров и постоянно переключаясь с первой скорости на вторую и назад, после полудня доезжаю до селения Канджамабика. За семь часов я проехал около ста километров. Я мог бы ехать до следующего населенного пункта, но рассудил, что разумней остановиться, по двум причинам: накопленное за день напряжение меня измотало и, кроме того, риск наткнуться на крупное животное выше именно днем.

Селение находится на стыке двух дорог: первая из них ведет на восток, к маленькому городку Бове, вторая – на юг до моей цели, Франсвиля, до него еще четыреста километров. Немногочисленные домишки, магазин, бар-ресторан и маленький отель образуют этот лесной аванпост. Чтобы проехать его из конца в конец, достаточно пары минут. Единственное каменное строение – крошечное здание железнодорожной станции, здесь проходит ветка, связывающая столицу с Фраснвилем.

Паркую Веспу под большим деревом рядом с отелем, но я бы предпочел поставить палатку. Она обеспечивает более надежную защиту от комаров, чем москитные сетки в отелях, обычно дырявые.

Владелец отеля встречает меня сердечно, должно быть, у него тут в течение года не так много постояльцев. Я излагаю ему свое желание расположиться в палатке под навесом. Он вежливо отвечает, что могу, но на свой страх и риск, потому что по ночам сюда приходят буйволы и слоны. Прислушавшись к совету, занимаю маленькую комнату с хорошей москитной сеткой. Других клиентов, кроме меня, в отеле нет. После душа и быстрого ужина (консервированное мясо и бананы) отправляюсь на обзор окрестностей с целью купить провизии и бензин.

Потом заправиться не будет возможности вплоть до Ластурвиля, отстоящего в двухстах пятидесяти километрах. Иду в магазин за покупками.

Хозяин, мавританец, говорит, что здесь нет заправок, да и вообще, все используют дизельное топливо. Я делюсь с ним своей озабоченностью, но он меня успокаивает: он знает, где можно купить бензин. Закрывает магазин и приглашает следовать за ним. Углубляемся в лес почти на километр до какого-то населенного пункта, состоящего из трех-четырех деревянных домишек. Один из них приспособлен под хранилище бензина, который лесорубы используют для своих мотопил. Покупаю десять литров бензина по немыслимой цене – 3 евро за литр! Сжав зубы, благодарю продавца и моего проводника, потом возвращаюсь в отель, сокрушаясь о тридцати потраченных евро.

Утром операция загрузки Веспы совершается сложней обычной. К моему и без того достаточно тяжелому багажу добавляются десять литров бензина, десять литров воды, купленные с запасом продукты, на тот случай, если по дороге придется вынужденно остановиться в лесной глуши. Веспа со всем этим грузом очень тяжелая, я с трудом смогу удержать ее в равновесии, если случится резкий наклон в попытке преодолеть какое-нибудь препятствие на дороге. Покидаю городок и первые десять километров еду с некоторым чувством опаски, но Веспа хорошо слушается руля и, похоже, не страдает от чрезмерного веса груза.

И в тот самый момент, когда я собираюсь совсем успокоиться, покатость дороги увеличивается, теперь лавировать зигзагами становится трудней. Когда надо подняться на самый высокий участок, Веспа, кажется, отказывается сделать это, как норовистый конь инстинктивно отказывается перепрыгнуть слишком широкую канаву, он знает – такое за пределами его возможностей. С мучениями и сильно бьющимся в груди сердцем проезжаю еще около двадцати километров в постоянных изматывающих спусках-подъемах, а затем неизбежно случается то, что я и предполагал.

Когда я пытаюсь подняться на более высокую часть дороги справа, почва становится гладкой, словно отполированной дождями, и покрытой мелкой каменной крошкой. Я боюсь вывернуть руль вправо, там колеса могли бы заскользить. Веспа, как будто чувствуя мои колебания, начинает двигаться вниз. Скорость, с какой еду, мне кажется излишне высокой: торможение, даже легкое, могло бы повлечь гибельные последствия. А между тем левый край дороги уже слишком близко, и мне остается только затормозить. Поворачивая и в то же время наклоняясь на правый бок, стремительно падаю на землю, а моя левая нога остается под весом Веспы. Несколько секунд я ничего не соображаю и не в состоянии поверить в то, что случилось. Затем возвращаюсь к действительности. То, что вижу и чувствую, заставляет мое сердце содрогнуться: Веспа – за краем дороги. Внизу, в конце откоса, метрах в пятнадцати внизу, несет свои стремительные воды Огове! Еще несколько сантиметров и Веспа закончила бы свои дни в реке, а вместе с ней пришел бы конец и путешествию.

Мне удается совладать с испугом, и я принимаюсь отстегивать эластичные шнуры, чтобы облегчить груз, ибо только так смогу выбраться из-под Веспы и встать на ноги. В это мгновение слышу грохот подъезжающего грузовика. Из него выходят двое, они незамедлительно бросаются мне на помощь, поднимают Веспу и приводят ее в вертикальное положение. Обмениваюсь несколькими репликами с моими спасителями, которые, конечно, задаются вопросом, какого черта делает тут европеец.

Еду дальше, повторяя себе и Веспе, что следует быть очень внимательными: дело после падения не всегда может кончиться отряхиванием пыли с брюк. Проезжаю спокойно восемьдесят километров, время от времени останавливаясь на перекуры, перекусы или чтобы залить в бак бензин. Пытаюсь по мере возможности освободиться от бутылок с горючим – из соображений безопасности.

К двум часам пополудни добираюсь до селения Рамба. Сворачиваю с дороги и поднимаюсь по откосу к тому, что мне представляется хижиной главы поселения. Там я хочу припарковать Веспу. Осматриваюсь вокруг, хочется понять, действительно ли я нахожусь в селении пигмеев. Но, похоже, сообщенная мне раньше информация не соответствует действительности, потому что никаких пигмеев и в помине нет. Наоборот, единственным пигмеем мог бы считаться я, поскольку все, кто с любопытством приближаются ко мне, кажутся существенно выше автора этих строк.

Несмотря на разочарование, решаю остановиться тут на ночь: место симпатичное, люди приветливые, а старейшина селения, кажется, искренне рад предложить свое гостеприимство. Мне выделяют на ночь хижину, я ставлю только внутреннюю часть палатки для защиты от комариных атак, которые с наступлением темноты становятся невыносимыми. Пристраиваю свои вещи, а потом спрашиваю у жены старейшины, где можно помыться. Она отвечает, что дочери должны пойти к реке за водой, если хочу, то могу пойти с ними. Солнце стоит высоко, впереди еще пара светлых часов, и мысль искупаться в Огове мне весьма приятна. Мы с девочками проходим пятьсот метров по лесу и выбираемся на правый берег реки. Я очаровываюсь её зеленоватыми водами и пышной растительностью на берегу, ветви деревьев, сгибаясь, почти ласкают поток. На противоположном берегу замечаю на деревьях многочисленных обезьян, прыгающих среди ветвей.