Один в Африке. Путешествие на мотороллере через 15 стран вглубь черного континента

Великая река: плыву по Конго

Пять утра. В ожидании открытия склада решаю прогуляться в окрестностях порта. Город еще спит; я иду на Бульвар 30 июня поискать место для завтрака, но безуспешно – все бары закрыты. Может быть, стоит попытаться в заведении, в котором кормят омлетами, хотя оно и далековато от того места, где я сейчас нахожусь. После неизменного омлета и чашки порошкового молока возвращаюсь в порт. Двери склада как раз открываются, но бухгалтер, что должен возвратить мне 15 долларов, уплаченных за кран, еще не пришел. Веспа стоит в компании других грузов. Не разрядись мой мобильник, я мог бы позвонить людям, с которыми познакомился в этом городе, в частности господину Рамону М. Р., французу испанского происхождения, сотруднику миротворческих сил ООН в Демократической Республике Конго. Он действительно отличный человек, выполняющий деликатнейшие поручения в восточных районах страны, где активно действуют вооруженные отряды, выступающие против центрального правительства.

Я познакомился с Рамоном случайно. Как-то одним особенно скучным днем я вышел из отеля, чтобы выпить чего-нибудь и заодно не попадаться на глаза экс послу. Устроившись за столиком вполне приличного интернет-кафе, я курил и потягивал пиво, рассеянно наблюдая за людьми, проходившими мимо. Рамон прошел, взглянув на меня, и сердечно поприветствовал. Мы с ним перекинулись парой слов, а потом он отправился по своим делам. Вскоре я увидел, как он возвращается, сильно хромая. С гримасой боли на лице он сказал, что вывихнул ногу. Я пригласил его сесть за мой столик и помог устроиться. Он надеялся, что боль в ноге пройдет. Это происшествие, к счастью, не очень серьезное, предоставило мне возможность познакомиться с исключительным человеком – образованным, раскованным и с великолепным характером. Он совсем не похож на других европейцев-постояльцев отеля, в своем чванстве даже не считавших нужным здороваться со мной. У нас с Рамоном быстро установились доверительные отношения. Он рассказывал мне о своей работе в миротворческой миссии, о непростых отношениях с коллегами, об одной грязной истории коррупционного свойства, в которой оказались замешаны чиновники миротворческих сил из Киву. Ему хватило храбрости разоблачить интригу, получив в ответ угрозы и остракизм.

В восточной провинции, на границе с Руандой, Рамон отвечал за усмирение повстанцев. Его работа осуществлялась в два этапа. Сначала к повстанцам взывали с помощью листовок, разбрасываемых с вертолета над лесами. Потом Рамон спускался на землю, чтобы лично говорить с партизанами, предлагая им амнистию и целый набор экономических выгод в обмен на то, чтобы они сложили оружие.

Спрашиваю у сторожа, может ли он зарядить телефон, используя мой зарядник, и тот охотно соглашается оказать услугу.

Девять утра. Бухгалтер уже вернул мне 15 долларов, телефон заряжен; я готов отправиться, но фургон, что должен забрать меня, не приезжает. В десять начинаю беспокоиться и задаваться вопросом, а не сыграли ли со мной нехорошую шутку.

Устав ждать и не в состоянии справиться с нетерпением, принимаю решение отправиться в Малуку на Веспе и там дождаться прибытия Виктории, по моим подсчетам, где-то в пять вечера. На карте указано, что предстоит преодолеть 100 километров асфальтированной дороги, то есть в моем распоряжении несколько часов, и я спокойно доберусь до цели вовремя, даже если случится что-то непредвиденное: поломка у Веспы, блокпосты и тому подобное. Заправившись и купив воды, направляюсь на восточную окраину города, которую еще не видел. Примерно через час последние дома Киншасы остаются у меня за плечами. Пейзаж постепенно меняется: с каждым километром сельская местность уступает место лесу, дорога сужается до трех метров. Без проблем проезжаю через первый военный блокпост, потом еще один – полицейский. Это происходит благодаря правильному использованию слова и тому, что все мои документы в полном порядке.

За пять месяцев путешествия я научился с ловкостью разбираться в психологии полицейских и военных, в большей части случаев достойно выходя из сложной ситуации. Прежде всего, я понял, что необходимо всегда сохранять спокойствие, что бы ни случилось, и что следует очень взвешенно выбирать слова – тон голоса должен быть уверенным, но никогда грубым. В сотнях контролей и обысков, что пришлось испытать, я старался почти всегда направить разговор с собеседником на его и мою семью, чтобы «обнулить» наши роли, и так, чтобы наш контакт носил менее формальный характер, а больше – человеческий. Однако сохранить спокойствие удавалось не всегда, особенно, когда обыски и допросы стали буквально прессующими и очень тщательными.

Километрах в двадцати от цели останавливаюсь, чтобы позвонить Рамону и попрощаться с ним. Но… хотя я только что положил на счет двадцать долларов, телефон глухо молчит. Набираю номер несколько раз – безрезультатно: на счете – ноль. Думаю, может быть, что-то не так с сим-картой, открываю корпус телефона, чтобы поправить ее, и тут же вижу: карта – другая. Мгновенно догадываюсь, кто это сделал!

Продолжаю путь и через полчаса приезжаю в Малуку.

Едва я въехал в селение, как меня тут же останавливает полицейский для обычной проверки документов. И вот я уже в хижине, где унтер-офицер Речной полиции ищет любой предлог, чтобы прижать меня с целью получить деньги. И из этой ситуации я выкручиваюсь, не заплатив ни франка, жалуясь на то, что меня обокрали в Киншасе, а денег осталось ровно столько, чтобы перебиться до Кисангани, где друзья помогут продолжить путешествие. Военный оказывается понимающим и вежливым. Он даже сопровождает меня к начальнику порта, чтобы тот нашел пирогу, которая доставит меня и Веспу до Виктории, когда буксир прибудет в Малуку под вечер.

Господин Эфоми Манграма, начальник порта, вероятно, самый любезный и бескорыстный человек из всех встреченных мной в Африке. Когда я объясняю суть проблемы, он предлагает свою помощь. Тут же находит для меня большую пирогу, единственно подходящую, на какой можно доставить Веспу на борт Виктории, учитывая тот факт, что в порту нет молов для причала катеров. Согласовываю цену в 16 долларов: 10 – владельцу пироги и по два доллара каждому из трех грузчиков, нанятых для подъема Веспы на борт, за бензин плачу отдельно. Проблема с Веспой разрешена, и мне остается сделать еще два дела: приобрести новую сим-карту для мобильника и найти бамбук. Бамбук нужен, чтобы взять его с собой и устроить нечто вроде беседки, которая защитит меня от тропических ливней – они на экваторе обычное дело. Кроме того, надо и пожевать чего-нибудь – в желудке уже начинает урчать.

Господин Эфоми вверяет меня своему сыну, мальчику 13 лет, который уже знает, как делаются дела. И в действительности, меньше чем за полчаса телефон в полном порядке и внушительная связка крепких стволов бамбука, срезанного на краю селения, доставляется парнишкой на пирогу.

Поскольку ресторанов в селении нет, довольствуюсь баночкой сардин, хлебом и несколькими ломтиками ананаса, запивая все бутылкой относительно свежего пива Primus. В половине шестого я стою на берегу реки в трепетном ожидании прибытия судна. Чтобы приблизиться к Виктории на пироге, пришлось, с сердцем в пятках, спуститься вниз по крутому и скользкому откосу.

В сумерках на горизонте появляется Виктория. Погрузив Веспу, багаж и бамбук на пирогу, без промедления направляемся к судну. По мере того, как приближается Виктория, чувствую возрастающее волнение, и когда мы находимся на расстоянии приблизительно метров 400 и становится отчетливо видно судно, сердце в груди начинает сильно биться, а дыхание учащается. Никогда в жизни не видел ничего похожего: перед моими глазами предстает картина прямо-таки библейского характера. Три баржи-плота одна за другой, соединенные крепкими стальными тросами, образуют караван длиной шестьдесят метров, его тянет буксир. Этот караван тяжело, но неуклонно поднимается по реке. Тонны разнообразного груза покрывают каждый сантиметр палубы, а под непромокаемыми полотнищами всех цветов сгрудились сотни пассажиров: дети, женщины, мужчины. Вот я уже в нескольких метрах от каравана, и мое неожиданное и непредвиденное появление вызывает у пассажиров и в членов экипажа огромное удивление.

Когда перед рассветом Виктория вышла из Киншасы, пассажиры, видя меня стоящим на берегу, конечно, задавали себе вопрос, почему я не отплываю вместе с ними, учитывая, что все мои вещи остались на судне. Сейчас все радостно кричат и приветствуют меня, словно я – один из них. На лицах господина Эмиля и капитана тоже обозначается чувство, выражающее одновременно удивление и удовлетворение: такого не ожидали и они.

Пока пирога приближается к борту первой баржи, то есть той, которая соединена непосредственно с буксиром, и надежно швартуется к ее битенгу, я спешу дать указания грузчикам. Но не успеваю и рта раскрыть, как в мгновение ока Веспа, словно соломинка, уже в воздухе и опускается на палубу баржи. Быстрота, с какой совершился этот маневр, не дала мне времени даже подумать, что Веспа могла бы упасть в реку. Я благодарю грузчиков, хозяина пироги, крепко жму руку господина Эфоми и с помощью пассажиров поднимаюсь на баржу.

Вот теперь и для меня начинается путешествие по Великой реке. Я приехал в сердце Африки именно для этого. Подъем вверх по Конго представлял самую важную часть путешествия. Именно поэтому я терпеливо вынес долгое ожидание отплытия Виктории. Я бы мог продолжить путь через всю Демократическую Республику Конго с востока на запад в седле моей Веспы. Конечно, пришлось бы столкнуться с множеством адских мучений, но смог бы. Но намерение плыть по Конго было настолько сильным, что я ни за что не отказался бы от такого опыта. Река зачаровывала меня, как, впрочем, и других людей, гораздо более значительных, чем я.

Я читал и много раз перечитывал книгу Джозефа Конрада «Сердце тьмы» и остался совершенно околдован этим романом, в котором великий писатель не только заклеймил резким сарказмом всю гнусность колониализма и евроцентрическую спесь белого человека, но и рассказал о таинственной и чарующей Африке, исконной и дикой. В такой же степени увлекательным для моего ума был рассказ «В Конго» Джефри Тейлера и журнал путешествий Андре Жида «Путешествие в Конго».

Забираюсь в палатку, чтобы, используя своеобразный аутотренинг, расслабиться после двух очень напряженных дней. Первым делом решаю никогда не жаловаться, в каких бы условиях ни пришлось жить во время плавания: я сам захотел быть здесь, следовательно, никогда не должен буду обвинять ни себя самого, ни других. Голос капитана, который отдает команды в мегафон, отрывает меня от моих мыслей и заставляет выйти из палатки. Виктория причалила к берегу, в полукилометре от Малуку. Песчаные отмели в постоянном движении, толстые стволы деревьев, внезапные грозы делают ночное плавание по Конго достаточно опасным даже и для более опытного экипажа. Между тем пассажиры хлопочут, устраиваясь со своим скарбом на отведенных им местах.

Для меня, моей палатки и для Веспы начинается самая настоящая осада со стороны соседей; всё, включая самое минимальное пространство вокруг меня и на Веспе, будет мало-помалу захвачено, заселено так, что жизнь моя на борту сделается невозможной даже в ночное время.