Прометей № 3

Листовки РСДРП и ПСР

Весной 1904 года в городе прокатилась полустихийная забастовка возмущенных условиями труда рабочих. Как отмечалось в деле Жандармского управления, «хозяева ловко парировали, побудив рабочих прекратить ее обещаниями удовлетворить по возможности все требования. Между тем они тянули переговоры до открытия навигации, когда забастовка уже не могла возобновиться и в сущности ничего рабочим не дали».[358]

Меньшевики распространяли прокламации. Они резонно объясняли уступки правительства борьбой рабочего класса. Чиновники в ответ пытались отрицать очевидное для всех: «ложно заявляется о том, будто бы упорная борьба рабочих за сокращение рабочего дня заставила правительство пойти на уступки и 2 июня 1897 года издать закон об 11.5 часовом рабочем дне».[359]

Издаваемые небольшими тиражами, листовки РСДРП отличались отличным типографским качеством и многообразием адресатов. Это были обращения к портным, бондарям, булочникам и хлебопекам. А ведь листовку надо было не только напечатать, но и донести до читателя. То есть, у социал-демократов были сторонники среди самых разных групп рабочего класса.

Основным требованием стало введение 12-часового (!) рабочего дня с перерывами на завтрак и обед (то есть фактически 10-часового рабочего дня). У пекарей, учитывая ночные смены, рабочий день, очевидно, длился меньше, и поэтому по ним требование было чуть другим – восемь часов в день.

Другими требованиями были:

– повышения расценок на 50 %;

– отмена сверхурочных;

– установление сокращенного рабочего времени в предпраздничные дни (до 14.00);

– выходные субботы;

– своевременная выплата зарплаты.

В прокламациях с пониманием отражалась специфика отраслей. Так, в листовке к булочникам говорилось о выдаче квартирных и харчевых денег, в листовке к портным – о введении расчетных книжек и повышении расценок за пошив пиджака с 4 до 6 рублей, а также о создании третейского суда между рабочими и хозяевами.[360]

Отдельная листовка была посвящена ситуации на соледобывающих предприятиях Баскунчака, где условия работы были жуткими: в совершенно безводной пустыне, по колено в соленой рапе, разъедавшей кожу.

Из социальных вопросов делались логичные политические выводы. «За спиной ваших хозяев стоит огромная сила правительства. С 1895 года, когда Николай Второй в первый раз послал свое царское спасибо убийцам ярославских рабочих, он все чаще и чаще вмешивается между рабочими и капиталистами, высказывая свое благодарное одобрение самым лютым, самым бесчеловечным и бессовестным палачам рабочего класса».[361]

Социал-демократы призывали не просто поднять зарплату, а открыть дорогу в новый мир, где больше не будет «ни хозяев, ни рабочих, ни дармоедов, ни голодных, а все будут одинаково трудиться и пользоваться продуктами своего совместного труда».[362]

У эсеров с техническим оснащением было похуже. Они использовали гектограф. В отличие от эсдеков они шли в деревню. Их листовки проникали в Пришиб, Караванное и Царев. Ориентируясь на армянскую общину, эсеры писали о проблемах на Кавказе.

Помимо собственной продукции, обе социалистические партии вовсю распространяли листовки, приходящие из центра: про пенсионные кассы, расстрелы рабочих и крестьянских демонстраций, самодержавие. Один из тестов социал-демократов стоит процитировать: «у нас умеренному рабочему и вовсе делать нечего, потому что даже устройство рабочих союзов и стачек на фабриках у нас считается грехом против Бога, преступлением против царя и чем-то вроде кражи у хозяина».[363]

Жизнь подтверждала этот вывод. Попытка соледобытчиков Баскунчака создать профсоюз привела к истеричной реакции полиции и работодателя: прошли обыски и аресты. «Подобно ворам, ночью врывались в наши убогие хаты и перерывали все вверх дном», – писали рабочие.[364]