Прометей № 3

Боевая дружина РСДРП

Социал-демократы решили ввести круглосуточную охрану своих лидеров. На квартире Гирша Голландского посменно дежурили 15–20 человек, вооруженных револьверами. Дружиной руководил «Николай-техник», спавший здесь же на лестнице. Решение лишь привело к большей опасности для Голландского. Опыта дружинникам недоставало и при упражнении с револьвером один из них случайно выстрелил.

Вторая дружина охраняла квартиру Агамова, еще одна группа дежурила на Старо-Кузнечной улице у Бендерского (1881). Состоявший в ее составе Иван Иванов – тот самый молодой человек, что годом ранее создавал марксистские кружки на заводе Вейнера, позже вспоминал, что только его группа насчитывала до 30 человек. По выходным они ходили стрелять по пустым бутылкам в степь у Покровского монастыря.

Еще одна группа защищала Трилиссера.

В общей сложности в боевую дружину РСДРП вступило до 80 человек.[422]

Филадельф Кругликов обходил дружинников, раздавал оружие, проверял его исправность и обучал им владеть. 23 октября он отобрал розданные ранее бельгийские «бульдоги» для замены их более совершенными револьверами. Буквально на следующий день замена была проведена, но часть дружинников перестала выходить на дежурства.

Социал-демократы всерьез рассматривали перспективу вооруженных столкновений. Были листовки и к солдатам, армянам, учащейся молодежи, «всем жителям Астрахани».[423] Очень доходчивым стал текст обращения к новобранцам: «Начальство говорит, что надо защищать веру Христову. Но от кого ее защищать? Никто не собирается обращать нас в другую веру. Еще говорят вам слово «царь». Говорят, что царь человек непременно хороший, что он друг и защитник всех простых людей, а царь сидит себе во дворце и весело проводит время с разными барами, да подписывает составленные министрами в угоду богатым законы, от которых плохо приходится простому люду».

Собрание шло за собранием.

26 октября в Драмкружке обсуждалось распределение обязанностей. Голландский возглавил агитационную комиссию и фактически был признан руководителем эсдеков. Его заместителем по комиссии стал Сарабьянов. Также были созданы профсоюзная (Шпилев), финансовая, ревизионная и квартирная комиссии.

Связи с центром у Голландского не было. Поэтому он написал письмо председателю Совета рабочих депутатов Санкт-Петербурга Александру Ге с просьбой дать контакты Ленина, Мартова и даже Веры Засулич. Подписался он как председатель местных социал-демократов.[424]

31 октября возникла идея переписать и анкетировать дружинников. В ней было здравое зерно, поскольку доступ к оружию имело несколько десятков человек, в значительной степени случайных, и надо было разобраться что к чему. Однако предложение о ведении списков принято не было. Побоялись утечки.

4 ноября очередное собрание социал-демократов прошло у Бендерского. Вырабатывали план на случай «часа Ч». Решили в случае тревоги собирать дружину в двух местах – на Облупинской площади и Александровском бульваре.

Заодно финансовая комиссия отчиталась по взносам за октябрь. Было собрано 656.43 рубля, потрачено 633.53 рубля, в том числе на оружие 209 рублей, на боевые дружины и патроны – 47.42 рубля. Наконец появились партийные билеты – гектографированные карточки размером 1х1.5 вершка.[425]

10 ноября в Драмкружке собралось межпартийное собрание. Присутствовали социал-демократы, эсеры, кадеты и даже монархисты. Кадет Дайхес произнес речь про народ, который не готов к свободе и поэтому никаких свобод давать ему не надо, а надо заняться просвещением. Дайхесу оппонировал Голландский: «эта старая песня либералов: подождать и подождать. Если бы социал-демократы послушали такого совета, то и сейчас бы не было ничего». «Либералы только говорят о свободах, а сами притесняют рабочих», – дополнил Георгий Султанов. Пытавшемуся вставить несколько слов монархисту Куприянову говорить не дали.[426]

11 ноября была предпринята первая попытка объединения астраханских профсоюзов. Основным докладчиком выступал Михаил Непряхин. Пришли плотники, булочники и сапожники. Но помимо рабочих прибыло еще несколько хозяев, в связи с чем союз союзов создан не был.

15 и 16 ноября у Голландского и Бендерского прошли очередные собрания. Они были не очень многочисленными – по 15–20 человек – и посвящены, что называется, техническим вопросам: прибывшие учились стрелять залпами, и выбрали на партконференцию в Москве делегата. Им стал «товарищ Алексей». Скорее всего им был Алексей Костин. Но конференция проходила в Финляндии, и он туда не добрался.

18 ноября в клубе под председательством Георгия Султанова собралось более 1000 человек. Впрочем, разброс мнений был весьма широк и выступили даже монархисты. Попытка сбора денег на нужны РСДРП не принесла особых результатов – было собрано всего 42 рубля.

20 ноября прошло массовое социал-демократическое собрание. Пришло 150 человек. Толковым оно не было, поскольку коллективно обсуждалось, как выявлять шпионов и соглядатаев.[427]

28 ноября на квартире у Голландского собралась агитационная комиссия. Возникла идея купить типографскую машину для издания легальной газеты. Назначили редактора, но дальнейшие поиски станка результатов не принесли. В Астрахани он стоил запредельно дорого, и было решено сверить цены в столицах и доставить технику оттуда.

7 декабря под председательством Султанова прошло очередное собрание. Местом был выбран Драмкружок и народа собралось немного.

Тем временем боевая дружина социал-демократов была реорганизована. В целях лучшего управления и конспирации ее разбили на десятки. Слава о влиянии эсдеков растекалась по городу и имела неожиданные последствия: дружину наняли на охрану своих складов нефтеторговцы. Впрочем, возможно это было способом исключить забастовки на предприятиях.[428]

Свобода слова достигла и уездов. В Черном яру писцы местного суда вместе с коллегами из полицейского (!) управления приходили в местную чайную и громко обсуждали положение дел в государстве, давая властям самые нелицеприятные характеристики.