Путешествие в Талех

Памятник шейху Баширу в Бурао. На переднем плане — сын шейха Башира

В центре Бурао возвышается обелиск-памятник одному из героев сомалийского национально-освободительною движения — шейху Баширу.

В 1945 году в Бурао произошло вооруженное выступление местных жителей против английских колони-i;i торов. Во главе его стоял шейх Башир. Выступление не получило широкого размаха и было быстро подавлено колониальными властями, а его руководитель убит. Тем не менее эта очередная вспышка освободительной борьбы получила широкий и громкий резонанс в стране, несомненно благодаря обострившемуся политическому положению в Сбмали. Разгром итальянского фашизма во второй мировой войне поставил на повестку дня вопрос о ликвидации итальянского колониального режима в Сомали. В то же время участник антигитлеровской коалиции — Великобритания явно была не прочь не только укрепить свои позиции на Африканском роге, но и поживиться за счет итальянского соперника. Сомалийский же народ стремился избавиться и от тех и от других колонизаторов и обрести долгожданную свободу. Именно в эти годы заметно активизировалось освободительное Движение, что в 1960 году привело к провозглашению независимости Сомали.

У памятника шейху Баширу мы были не одни. Ау Джама представил нам шейха Абдириззака — сына погибшего героя. Шейх Абдириззак Башир сообщил, что его полное имя состоит из семи имен и перед каждым стоит слово «шейх», а это значит, что он происходит из древнейшего рода Шейхов. И тут же добавил, что главное имя — это имя его отца, шейха Башира, которое прочно вошло в историю национально-освободительной борьбы сомалийского народа.

На следующий день мы были гостями местного военного гарнизона, где рассказывали о нашей экспедиции и освободительном движении под руководством Мохаммеда Абдуллы Хасана. Неискушенная аудитория, состоявшая из молодых парней в солдатской форме, пришла в восторг, когда ау Джама начал декламировать габеи сеида Мохаммеда, полные едкой иронии и крепких слов в адрес колонизаторов-англичан.

После поездки в Талех, о которой речь пойдет дальше, мы снова попали в Бурао, ибо только так могли: вернуться «домой» — в Харгейсу. На этот раз мы были свидетелями большого праздника — годовщины Революции 21 октября.

Жители Бурао готовились к празднику долго и тщательно. Чуть ли не каждый день по городу маршировали самые юные граждане города — учащиеся младших: классов, — репетируя предстоящий торжественный март по полю стадиона в день праздника. В своей сине-белой форме они создавали ощущение легкого, освежающего! ветерка, проносящегося по пыльным жарким улицам города. А за городом в это время можно было увидеть лихо мчащихся всадников, одетых так же, как дервиши — участники восстания Мохаммеда Абдуллы Хасана. Чувствовалось, что стремительные скачки доставляют им не меньше удовольствия, чем ватаге мальчишек, с криком и улюлюканьем сопровождавших каждый их выезд.

Наконец день праздника настал. С утра тысячи горожан целыми семьями устремились к обширному полю за чертой города. Как в цветной киноленте, сменялись перед зрителями живые картины труда и быта целой провинции. Мы еле успевали перезаряжать фотоаппаратами, причем участники демонстрации старались выставить перед объективом самый красочный плакат. Вокруг царило неподдельное веселье. В заключение праздника на поле высыпали всадники и долго носились по кругу, убедительно доказывая, что они не зря потратили время тренировки.

А вечером на площади у здания муниципалитета состоялся большой концерт-конкурс самодеятельности, Участники которого съехались из разных районов. Жюри возглавлял сам губернатор.

Певцы, поэты, танцоры настолько увлекались, как только выходили на сцену, что редко кто из них укладывался в установленный пятнадцатиминутный регламент. Дело дошло до курьеза. Один поэт, приехавший откуда-то издалека, вероятно, решил, что для него настал звездный час. Прошло пятнадцать, двадцать, двадцать минут, а он все не уходил со сцены, хотя его несколько раз предупреждали о том, что его время истекло. Каждый раз поэт кивал в знак согласия и… продолжал читать. Пришлось членам жюри от слов перейти к делу. Они поднялись на сцену и увели недисциплинированного поэта, который при этом решительно выражал свое несогласие.

Концерт продолжался без перерыва свыше шести часов, но толпа зрителей не редела, никто не уходил, всем было интересно и весело.

В полутора часах езды от Бурао, в горах, расположен Шейх. Здесь находится одна из крупнейших в стране школ-интернатов и больница, слава о которой распространилась за пределы Сомали.

Первоначально в наши планы не входило посещение Шейха, но второй машины, которую обещал губернатор Абдуллахи, еще не было, и мы на второй день пребывания в Бурао решили посетить этот городок. Нам не пришлось пожалеть о своем решении.

Дорога, ведущая в Шейх, имеет важное значение для Северо-Восточной провинции Сомали. Она связывает центры кочевого скотоводства с портом Бербера, по ней наряду с дорогой Харгейса — Бербера осуществляется перевозка живого скота, экспортируемого в страны Ближнего. Востока и Аравийского полуострова. Поэтому дорогу поддерживают в хорошем состоянии. Вот и сейчас, после дождей, на разных участках работают скреперы, приводящие шоссе в порядок. Дорога не асфальтирована и поэтому требует постоянного внимания, тем более что она проходит по горам.

Шейх поразил нас своей миниатюрностью. Он состоит из одной улицы, по обе стороны которой вытянулись небольшие одноэтажные домишки, обмазанные глиной. В конце улицы, ближе к перевалу, с одной стороны расположился больничный городок, с другой — комплекс зданий школы-интерната.

Наша машина останавливается у небольшого двухэтажного коттеджа. Нас встречает соотечественник:

— Мизонов. Здравствуйте!

Он ведет нас на второй этаж в квартирку, состоящую из кухни и небольшой комнатки с балконом.

— Здесь мы живем. А вот наша больница.

Выходим на балкон — и весь больничный комплекс перед нашими глазами.

Он состоит из трех зданий: двухэтажного стационара, где находятся больничные палаты, небольшой кухни и помещения для дизельной электроустановки, обслуживающей больницу. Это — редкость в сомалийской провинции. Но для больницы электричество, конечно, не роскошь, а необходимость. Трудновато с водой — ее качают по трубам из родников в близлежащем ущелье и доставляют в автоцистернах.

— Вы, наверное, знаете, — рассказал гостеприимный хозяин, — что больница построена Советским Союзом в 1964 году в дар республике Сомали. С тех пор в ней работают советские врачи. Первоначально это был туберкулезный госпиталь, но потом он стал больницей общего типа.

Мы интересуемся, почему это произошло.

— В городе большая школа-интернат. Вы уже, наверное, видели ее. В пей обучается двести двадцать человек. Школьники не захотели иметь рядом такого неприятного соседа, как туберкулезный госпиталь. Да и их родители тоже. Вот и пришлось изменить профиль больницы. А жаль. Вы ведь чувствуете — здесь настоящий горный курорт, для больных туберкулезом — самый подходящий климат во всем Сомали.

В это время в комнату вошел высокий молодой сомалиец. Вместе с ним пришли и четверо русских — здешние врачи.

— Знакомьтесь, — сказал Мизонов. — Директор больницы, товарищ Осман.

Осман недавно закончил Волгоградский медицинский институт и получил назначение в Шейх.

— Вот все паши, — сказал он и, улыбнувшись, добавил: — Вернее, ваши врачи — хирург, педиатр, рентгенолог, лаборант. Электростанцию обслуживает тоже советский механик. Вот и весь персонал. Не подумайте, что это мало. Наоборот. У нас пятьдесят стационарных коек и пять специалистов, да я — шестой, такое соотношение делает честь любой больнице. Другое дело, что коек не хватает. К нам ведь приезжают лечиться и из соседних стран: Эфиопии, Саудовской Аравии, даже из Кении, — с гордостью рассказывал Осман. — Ну что ж, пойдемте осмотрим больницу.

По двору больницы прогуливались выздоравливающие. Двор и палаты поражали необыкновенной чистотой. Больница походила на белоснежный корабль, капитан которого содержит его в образцовом порядке. Свежий горный воздух сам по себе казался целительным.

А с какими болезнями к вам обращаются особенно часто?

Сомалийцы питаются в общем однообразной пищей, ответил Осман, — баранина, молоко — вот практически и весь их рацион. Однообразие в питании и его нерегулярность вызывают желудочно-кишечные заболевания неинфекционного характера. Гастриты, язвы — самый распространенный диагноз, который мы ставим больным. Конечно, госпитализировать всех мы не можем, но у нас большой клинический прием — до ста человек в день.

После знакомства с больницей Осман предложил осмотреть школу-интернат:

— Это тоже паша гордость. Кстати, и там работают пиши соотечественники.

Действительно, школа-интернат в Шейхе — одна из лучших в Сомали. В ее комплекс входят учебный корпус с классами на двести двадцать учащихся, спортивный зал, библиотека, конференц-зал, коттеджи для учителей, спортивные площадки. Занятий в этот день в школе не было, и мы прошли на спортивную площадку, откуда доносились шум и крики. Играли в волейбол — сборная школы против медиков. В обеих командах видим лица наших земляков. Лейтенант Ахмед — заядлый спортсмен — сразу же включился в игру, заменив кого-то из школьников.

Поговорили со школьниками — мальчиками четырнадцати-шестнадцати лет. Многие хотят изучать русский язык, мечтают поехать учиться в Москву. Среди болельщиков — советский педагог, преподавательница английского языка З. П. Свиченская. Из беседы с ней узнаем, что кроме сомалийских учителей в школе преподают два английских педагога, один индийский и четыре советских. Пока в школе применяется английская методика преподавания, однако советский педагогический метод завоевывает все большее признание. Преподавание ведется на английском языке. Среди сомалийских учителей несколько шейхов — они ведут уроки религии.

На две тысячи жителей Шейха приходится десять шейхов, причем трое из них — духовные руководители религиозных общин.

Свое название город получил неспроста: его основал шесть веков тому назад шейх Оду. В самом Шейхе и его окрестностях действует несколько религиозных общин — тариков. Недалеко от города находится гробница одного из основателей такой тарики — шейха Адена Ахмеда.

Нынешний руководитель этой общины, кстати тоже шейх, Аден, сообщил, что возглавляемая им община состоит из трехсот человек. Члены общины не живут вместе, они рассеяны по всей стране. Тем не менее все они считают себя принадлежащими к этой тарике. Членом общины может стать любой сомалиец, который согласен выполнять все ее требования и правила. Руководит общиной собрание старейшин, возглавляемое главным шейхом, в данном случае шейхом Аденом. Раньше члены этой тарики принадлежали к мусульманской секте ахмедийя. Сейчас в ее состав входят приверженцы и ахмедийи и другой мусульманской секты — кадирийи. Различия между ними все более стираются, и на наш прямой вопрос, в чем все-таки разница, Аден как-то очень просто, по-мирски, ответил: