Путешествие в Талех

Сомалийский кочевник

Право на использование пастбища приобреталось по принципу «первого захвата», то есть группа, первой обнаружившая и занявшая пастбище, считалась его владельцем. Пригодных для выпаса скота пастбищ было мало, и совсем недавно во время засух происходили кровавые стычки между отдельными группами кочевников за обладание выпасами. В этих случаях кочевая группа, претендовавшая на уже занятую землю, отправляла своеобразную разведку, которая определяла численность и боеспособность кланов или групп, занимающих территорию. Если разведка приходила к выводу, что противник слаб и его нетрудно изгнать, группа снималась с места и двигалась на новое пастбище.

В подобных условиях информацию о выпадении осадков и о состоянии пастбищ тщательно скрывали, стараясь таким образом обеспечить свою безопасность. Сейчас любые стычки между отдельными группами сурово пресекаются властями. Не обязательно вся семья или кочевая группа снимается с прежнего места. Разные виды скота требуют разных условий выпаса, поэтому на новые пастбища переселяется только часть семьи или группы с частью скота. Во время нашего путешествия мы редко видели перегоняемые большие стада верблюдов. Обычно они могут долго находиться на одном пастбище, тогда как козы и овцы требуют частых перемещений. Поэтому при перекочевках обычно сначала идут несколько пар навьюченных верблюдов, используемых как транспорт; их ведут иногда подростки, иногда сам глава семьи или взрослые члены группы, а с некоторым интервалом за ними движется стадо овец, сопровождаемое женщинами и детьми.

Чаще всего кочуют по уже известным территориям, но иногда, под влиянием чрезвычайных обстоятельств — засухи, мора, кочевники преодолевают большие расстояния, и семья находится в пути несколько десятков дней, а то и месяц.

Сомалийские кочевники с детства привыкают к тяготам кочевой жизни. Существует своеобразный университет, последовательные ступени которого проходят дети и подростки кочевников. С пяти лет мальчиков приучают выполнять несложные обязанности по хозяйству: собирать хворост для очага, присматривать за молодняком… Десятилетние мальчики уже сопровождают мелкий скот — овец и коз — во время перекочевки и пасут его на пастбищах. Эта работа полностью ложится на их плечи. Наиболее ответственная ступень обучения наступает тогда, когда подростки переходят в разряд кэмел-боя, то есть когда им поручается самостоятельно пасти верблюдов. В это время подростки разных языковых групп образуют особую группу, уходят с верблюдами на отдаленные пастбища и без помощи взрослых ведут самостоятельную жизнь. Закончив этот курс «университета кочевника», молодые люди становятся полноправными и самостоятельными членами своей кочевой группы.

О роли верблюда в жизни кочевых народов засушливых степей и пустынь писалось уже много. Верблюд дает кочевнику все, что необходимо для поддержания жизни в сложных экологических условиях, — мясо, молоко, шерсть, кожу, служит средством передвижения. Молоко верблюда считается целебным у кочевников. По их мнению, оно помогает от всех болезней, и закон гостеприимства неизменно требует, чтобы путнику или гостю был предложен стакан верблюжьего молока. Верблюд считается самым дорогим подарком, и молодоженам в день свадьбы родственники обязательно дарят некое количество верблюдов. Сомалийцы разводят одногорбых верблюдов. У кочевника среднего достатка верблюдов не слишком много, но их тщательно охраняют и оберегают. В обычных условиях верблюдов редко продают — это страховой фонд семьи на случай непредвиденных происшествий.

Поражает способность сомалийских кочевников отличать своих верблюдов в больших стадах, когда они пасутся на одном пастбище. На шее каждого верблюда подвешен на толстой веревке деревянный колокольчик. В зависимости от размеров каждый имеет свой звук, отличающийся от других по тембру и высоте. Это помогает сомалийцам отыскивать своего верблюда в большом стаде, а также в буше. Можно его разыскивать и по следу. Любой сомалийский кочевник делает это быстро и безошибочно, мы сами были тому свидетелями.

Как-то нашу машину остановил старик кочевник и попросил его подвезти. Старик был очень стар, этим, видимо, объяснялась его просьба. Из разговора выяснилось, что у старика потерялся верблюд и он его разыскивает. На вопрос, почему он думает, что его верблюд ушел именно в этом направлении, старик убежденно ответил: «Я знаю». По обе стороны дороги на многие километры простирался густой буш. Старик молча сидел в машине и, как нам казалось, совсем не интересовался этими зарослями, хотя за любым кустом мог пастись его верблюд. Когда мы проехали достаточно большое расстояние, он вдруг остановил машину и, ткнув копьем в сторону, сказал: «Там!». Мы посмотрели в указанном направлении, но кроме обычных кустов и красновато-коричневой земли ничего не увидели. Однако старик вышел из машины и уверенно зашагал туда, где, по его мнению, находилось пропавшее животное. Когда машина снова тронулась, мы сказали нашим сомалийским друзьям, что вряд ли старик отыщет здесь своего верблюда — нигде не было ни малейших признаков его присутствия. Однако ау Джама заверил нас, что старик не мог ошибиться. По каким-то только ему доступным приметам он определил, что именно здесь недавно прошел его верблюд и здесь его нужно искать.