У аборигенов Океании

По маршруту Колумбов

На аэродроме собралась группа миловидных, весело хихикающих местных девушек, их груди были образцово выточены матерью-природой. Правильные черты лица напоминали мне обреченную пациентку в местной больнице. Тягостно было думать, что, возможно, и этих цветущих девушек настигнет «смеющаяся смерть».

Короткий старт — и мы в воздухе. Курс на северо-запад. Видимость не из лучших. Порывы ветра нещадно кидают машину. Насколько доставал взор, повсюду по склонам гор клубились бурые тучи. С четверть часа мы летели в тумане над долинами и перевалами, пока не выглянуло солнышко. Внизу заблестела лента реки и несколько крыш.

— Бенабена и река Асоро, — любезно сообщил пилот.

В Бенабена было положено начало одному из величайших географических открытий нашего столетия. Отсюда отправилась экспедиция Майкла Лики, которая в начале 30-х годов обнаружила совершенно неизвестный мир людей. Сотни тысяч местных жителей не слышали здесь о самом существовании белого человека, не знали, что есть моря, лодки, металл, не говоря уже о собаках, коровах или, скажем, самых обыкновенных штанах.

В мае 1933 г. пришло поразившее мир известие. Поседевшие в биржевых схватках банкиры не могли поверить, что существуют еще места, где деньги не находят применения. Управляющие заводами Круппа, выпускавшими пушки, с интересом разглядывали украшенные узорами стрелы, которых было достаточно, чтобы лишить человека жизни, а в воображении миссионеров возникали целые легионы язычников, нетерпеливо дожидающихся приобщения к истинной вере.

А тем временем люди, словно пребывающие еще в каменном веке, статные, счастливые, улыбчивые, гордые и уверенные в себе, по-дружески приветствовали чужестранных пришельцев, живо интересуясь всем, что было для них совершенно новым.

Майкла Лики современники не случайно окрестили Колумбом. Подобно последнему, он отправился искать золото и пряности в неизведанных краях. Колумб открыл полмира, а Майкл — одну из самых красивых его долин с четвертьмиллионным населением, одаренным незаурядными способностями. Каким удачливым надо быть, чтобы в эпоху, когда весь земной шар (за исключением, пожалуй, лишь немногих троп у реки Амазонки) был уже исхожен вдоль и поперек, найти этот затерянный мир, живой реликт каменного века.

Честь этого изумительного открытия века австралийский золотоискатель разделил со своим братом Даном, правительственным чиновником Джимом Тэйлором и небольшим отрядом местных полицейских и носильщиков— жителей окрестностей Бенабена. Совершая свои открытия, эти люди в то же время сами становились их объектами. Каждая деталь их одежды, даже шерсть собаки, которая сопровождала Майкла, — все это внимательно исследовалось аборигенами. Они подглядывали даже за физиологическими отправлениями участников экспедиции. Как только кто-либо из белых удалялся в сторонку, все, что он там оставлял, тщательно сгребалось на лист и подвергалось дальнейшему исследованию. По мере продолжения похода путешественники научились понимать приветственные оклики, которыми их встречали. Так исподволь возник первый словарик для повседневного пользования. Местные жители называли хижину — нгар, бананы — тан, луну — эмил, женщину — ия, ребенка — армп и т. д.

Лики и его спутники, отлично знакомые с Новой Гвинеей, неоднократно поражались тем не менее всему, что они увидели в районе Чимбу-Вагхи. Они неожиданно застали здесь сравнительно высокоразвитое земледелие, даже с дренажем (!) полей, правда примитивным, и восхищались физической красотой мужчин и женщин, которые представляли резкий контраст некрасивым жителям низин или таким племенам, как кукукуку. Кроме того, их изумляли не встречавшиеся нигде в других местах украшения, выполненные с большим вкусом, как в отношении формы, так и расцветки. Перья редчайших райских птиц, живых экземпляров которых ни один европеец еще не видел, попадались здесь в таком изобилии, как ни в одном другом районе Острова. Богатейшие украшения головы, носа и ушей, грим, перья казуаров, птичьи крылья — все это представляло собой в большинстве случаев маленькие шедевры и изобиловало тысячами разновидностей, в зависимости от племени, которое открыватели встречали на своем пути. Как оказалось впоследствии, в долине Вагхи обитало около ста пятидесяти разных этнических групп. Особенно большое впечатление на новогвинейских Колумбов произвели пресловутые каменные топоры, вырабатываемые, кстати, до сих пор.

Я глядел с самолета на чересполосицу полей, которые, пожалуй, мало чем изменились со времен Лики.

Именно по этому пути его экспедиция пробиралась все глубже и глубже в девственные районы, не встречая ни малейших признаков враждебности со стороны аборигенов, хотя в те времена в долине было далеко не спокойно. Путешественники вскоре убедились, что межплеменные войны были нередки в этих горных районах. Однако в волшебной долине Вагхи никогда не было ни одного проявления каннибализма.

Целый месяц странствовали три австралийца со своей группой в сто человек по этим неизведанным краям. А затем, как намечалось планом экспедиции, оборудовали в центральной части долины импровизированный аэродром для самолета, который должен был доставить им припасы для дальнейших странствий. Прибытие этой машины стало памятным событием для жителей долины.

— Когда мы услышали, — рассказывали аборигены, — странный шум, то начали гадать, что это: грохот водопада, землетрясение или же крик большого казуара. Потом на небе появился огромный блестящий балус. Мы были уверены, что это смерть прилетела к нам, страшно перепугались, и все пали ниц. Было ясно, что тот, кто взглянет на возвращающихся из страны духов, вскоре умрет сам. Но любопытство взяло верх. Мы стали наблюдать. Из чрева птицы вышел белый великан. Сегодня мы знаем, что это был «маста, что принадлежать балус», в белом комбинезоне и больших зеленых очках…

Для нас, поляков, небезынтересен тот факт, что этого авиатора-Колумба, первого пилота, приземлившегося в затерянном мире долины Вагхи, звали… Ян Грабовский[28].

Наш самолет вновь начало немилосердно трясти. Я вопросительно взглянул на пилота.

— Вот так здесь приходится летать, — сказал он с улыбкой. Неожиданные завихрения воздуха. Немало хороших пилотов погибает у нас каждый год… Мы уже подлетаем к месту назначения, только что прошли над Нондуглом. Но поглядите вот туда…

Я посмотрел. Под нами у подножия высокого горного гребня простиралась бетонная полоса, на которую как раз садился самолет «Дакота».

— Именно здесь, в долине Вагхи, впервые приземлился самолет. Вы слышали, наверное, о Майкле Лики и его экспедиции…

— Да, слышал.

Итак, здесь посадил свой самолет Грабовский. Странными свойствами обладает польская кровь. Ян Нагурский, будучи на русской службе, стал пионером полетов в Арктике над Новой Землей, а Ян Грабовский первым приземлился на своем самолете в том районе Новой Гвинеи, который застыл на уровне каменного века.

С нетерпением ждал я конца этого полета, который сам по себе казался малоинтересным. Уж очень хотелось поскорее взглянуть на людей, которые еще недавно «не существовали» для мира и для которых не существовал мир. А ведь в этих горах шла борьба. Люди боролись за свое существование. У якобы первобытных жителей Вагхи были свои заботы и желания: еще одна раковина, еще одна жена! Не обходилось и без честолюбивых притязаний вождей, жажды отвоевать участок густых джунглей. Далеко ли ушли люди XX века от всего этого? Жители долины Вагхи вели полнокровную жизнь в стороне от быстротечного времени белых. У них были свои легенды, свои устные предания, своя история. Что же происходило там до 1933 года?

К несчастью, почти повсюду в мире авангардами исследователей выступали, обычно, авантюристы, гнавшиеся исключительно за наживой. Как жаль, что это не были социологи или этнографы! Быть может, сегодня мы знали бы больше о первобытных народностях? И может быть, последние не перенесли бы из-за нас стольких страданий?

У нас, европейцев, есть своя зафиксированная история, свои археологические раскопки, свои памятники старины и монументы. У аборигенов долины Вагхи ничего этого нет. Прожорливые джунгли и сырость уничтожают здесь все. Остаются лишь магические обряды, туманные свидетельства прошлого. Память местных жителей не простирается дальше, чем на два, три поколения назад. Всего этого никогда не наверстать, даже если юноша из племени кукукуку окончит открытый недавно в Порт-Морсби университет и пожелает посвятить себя изучению своего племени.