Атласный башмачок

Напрасно вы законопатили все щели и сговорились между собой, вы все равно не сможете исключить эту большую часть человечества, без которой вы решили обойтись, а ведь Христос умер и за них тоже.

Вслушайтесь в порыв ветра, от которого трепещет листва и бьются створки окон, это зов Африки, обращенный к тому, что вечно страдает за нас.

Другие покоряют моря, а я, почему бы мне не углубиться насколько возможно по суше, до этой другой границы Испании — огня?

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Капитаны, которых король посылает к берегам новых Индий, служат не себе, а своему монарху.

ДОН КАМИЛЬО Мне нет надобности думать все время о короле Испании, разве он не везде, где есть один из его подданных? Тем лучше для него, если я проникаю туда, куда не может дойти его имя.

Для меня Африка — не новый мир, который даден мне, чтобы лепить его по прихоти собственной фантазии,

Нет, это живая книга, которую надо постичь, и власти над ней, что я алчу, можно добиться только знанием.

Алкоран, строки которого начертаны рядом пальм вдали, перламутровые города по краю горизонта — как заглавие,

А буквы — толпы с горящими глазами в тени узких улиц, закутанные до пят фигуры, но стоит им только протянуть руку — и она сразу становится золотой.

Как голландцы живут морем, так эти народы у самого предела человечества (не потому что кончается земля, но потому что начинается огонь) — освоением берегов за огненным озером.

И именно там я выкрою владенье для себя, дерзкое убежище для меня одного между двумя мирами.

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Для вас одного?

ДОН КАМИЛЬО Для меня одного. Малюсенькое убежище, чтобы я мог затеряться там подобно золотой монете в забытой шкатулке. Такое, чтобы никто другой, кроме вас, никогда не сумел разыскать меня.

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Я не приеду разыскивать вас.

ДОН КАМИЛЬО Я назначаю вам свидание.