Ноктюрны (сборник)

Оставался один шаг до открытой торговли собой, не прикрытой уже никакою иллюзией, и только тут Татьяна Ивановна опомнилась. В первую минуту она так возненавидела и себя и свое прошлое, что хотела отравиться. Ее спасло только знакомство с «баронессой», чутьем угадавшей, что с ней делается. Материнство «баронессы» открыло глаза Татьяне Ивановне.

Вот о чем думала и передумывала Татьяна Ивановна, целые дни работая на своей машинке. Ее охватывал какой-то ужас при одном воспоминании о прошлом, и она опять ненавидела себя. Ей показалось, что Наташа чувствует к ней инстинктивное отвращение, как к нечистому животному, и эта мысль ее убивала. Она не могла в этом случае быть откровенной даже с «баронессой», потому что есть вещи, о которых не говорят. Успокаивала ее только одна работа, вернее – чисто-физическое утомление.

Зато как хороша была эта первая трудовая Пасха, это заработанное тяжелым трудом воскресение! У Наташи явилось первое новенькое ситцевое платье, новые башмачки, шляпка и осеннее пальто, – все было свое, кровное, и Татьяна Ивановна гордилась этими пустяками.

– Мы пойдем в самую маленькую церковь встречать Христа, – говорила она «баронессе». – Когда я была маленькой девочкой, то всегда ходила вместе с мамой.

Нашлась и маленькая церковь. Татьяна Ивановна молилась со слезами на глазах, и молилась не о себе, а о своей девочке, перед которой чувствовала себя такою виноватой. Ей казалось, что это для нее служат, для нее поют, для нее все радуются, – ведь она воскресла для другой жизни.