Три Царя

После чего он забрал деньги и печенье и направился в сторону выхода. Он почти добрался до двери, всё еще чувствуя на себе чужие взгляды, которые произносили его имя и смачно сплевывали себе под ноги, как внезапно прозвучал голос:

— Балдур Стервятник! Точнее прошу прощения, Красный Стервятник.

Человек узнал этот голос, весь нижний город знал его, однако слышал крайне редко. Мужчина перехватил небольшую сумку с наградой поудобнее и обернулся.

— Подойди, друг мой, нам нужно поговорить, — предложил незнакомец, указывая на стол.

Ему мало кто отказывал, по крайней мере настолько по-свински, что, даже не поздоровавшись, уйти. Балдур не желал поднимать лишнего шума и вести беседу через половину трапезного зала коллегии, поэтому нехотя подошел.

За небольшим дубовым столом сидел он, тот самый Меридинец, которого, как только не называли. Настоящего имени не знал никто, а те, кто пытался узнать, встречали свой ранний и печальный конец. Мужчина сидел в одиночестве, на нем был болотного цвета плащ с широким капюшоном. Он закинул в рот последний кусок вяленого мяса и поднял голову.

Белая, словно морская пена, кожа, что выделялась на фоне болотного плаща, вместе с переливающимися лазурными глазами, которые поражали своей глубиной и оттенком. На шее меридинца слегка поблескивали едва заметные чешуйки, которые он предпочел прикрыть, опустив голову. Пышных волос и главного признака высокородной расы двух узорных хитиновых отростков, что заменяли им уши, не было видно.

— Что-то много у меня друзей в этом месте, — съехидничал Балдур.

— Друзей никогда не бывает много, — улыбнулся мериденец. — Здравствуй, Балдур.

— И тебе доброго, Яруша.

— Выпьешь?

— Выпью.

Балдур не планировал долго задерживаться в бывшем месте работы, ведь Лок был прав, Адмантур действительно был крайне зол на него. С другой стороны, у него было несколько вопросов к Яруше, и уж слишком хотелось выпить. До чёртиков хотелось.

— Отлично! — Меридинец хлопнул в ладоши, и быстро потер их друг об друга. — А то не доверяю я тем, с кем даже чарку опрокинуть нельзя.

— Значит, теперь ты мне доверяешь? — ухмыльнулся человек.

Яруша пропустил это мимо ушей или просто ничего не хотел отвечать, а вместо этого он окликнул девушку. Та при виде важного клиента, бросив остальные дела, направилась к нему. Она подошла, и закрыв глаза, слегка поклонилась. Даже будучи человеком, она знала обычаи меридинцев и сочла нужным почитать их.

— Умничка моя, а теперь слушай, принеси-ка нам два пенного, да погрызть что-нибудь, чтобы вкусно было. Сделаешь красавица?

На щеках девушки появился легкий румянец, она засмущалась и, кивнув в ответ, засеменила на кухню. Яруша вернулся к своему собеседнику, который укладывал на соседний стул свою сумку. Он дождался пока Балдур закончит, а затем ответил на его вопрос.

— Я тебе всегда доверял, разве нет?

— Ты существо множества лиц и множества имен, — не колеблясь сказал человек. — Для меня ты Яруша, для других ты Бак, Ероп или Освальд.

— С каких это пор тебя начали волновать другие? Самое главное, что для тебя я Яруша, а как меня кличут другие, разве это имеет значение? Имя — это такая же личина, такая же маска, как и всё остальное, не согласен? В конце концов, под образом этих имен и лиц, скрывается один меридинец, и это я.

— Ну и кто же ты? — зная, что его вопрос останется без ответа, спросил Балдур.

— Я Яруша.

— А если точнее? — расплылся в улыбке человек.

— Ах, да во имя Перуна, сколько вопросов? Может мы сначала сольем чарки в дружеском жесте, выпьем, а затем приступим к вопросам? Как считаешь?

— Я не против.

После этих слов, будто по воле случая вернулась девушка с двумя кружками пенного и закусками, как и заказывал Яруша. Бедный стол с пустой тарелкой вяленого мяса тут же обогатился, и двое так называемых «друзей» выпили. Балдур с наслаждением сделал пару глотков, а затем, не стесняясь, звучно отрыгнул. Меридинец скопировал действия своего собеседника, и довольно улыбнулся, ставя кружку на стол.

— Балдур Красный Стервятник, я очень рад нашей встрече. Всё еще промышляешь ловлей редкого духа, даже не смотря что тебя пнули под зад как блохастую псину?

— Ага, — кивнул тот.

— Мне удалось подслушать ваш с Локом разговор. Неужели ты действительно нарвался на стаю волколаков в одиночку и сумел избежать смерти? Однако этот факт меня не сильно удивляет, больше мне интересно как ты умудрился набрести на гнездо пышнохвосток? Сборщики даже с сопровождением не всегда рискуют подняться на места их обиталища. Хотя меня крайне удивил факт, что стервятник твоего полета испачкал руки о вурдалаков, они же и гроша чумного не стоят.

Яруша сделал еще один глоток пива и отгрыз кусок от сушеной рыбы. Балдур к еде притрагиваться не стал, но с особым наслаждением поглощал свежесваренное.

— Так в чём твой вопрос, многоликий?

— Разве не очевидно?! Я хочу знать всё, рассказы о твоих похождениях вне полиса. Расскажи мне!

Человек сделал еще один глоток, и почувствовав, как пиво начинает бродить в желудке, и откинулся в удобном стуле. Со стороны кухни послышался женский смех, и отчетливый скреб по чугунной сковороде. Посетители, которым быстро наскучила персона сборщика, переключились на другие разговоры, и вскоре потеряли полный интерес к нему. С другой стороны, когда Яруша вел с кем-либо беседу, другие старались быть как Балдур: они пропускали мимо ушей любую информацию, любые звуки и даже шелесты со стороны столика Меридинца.

В двери вошли те двое, что встретили человека снаружи, они, по-хозяйски окинув помещение надменным взглядом, причмокнули и вскоре удалились. Балдур знал, что ему пора уходить, но слишком уж много было вопросов, а встреча с Ярушей была настолько редкой, что он не мог просто уйти.

Их нельзя было назвать друзьями, так же как и глупо было бы причислять их к стану врагов. Оба ходили по тонкой грани нейтралитета, но любое слово, брошенное сгоряча или неаккуратный жест, могли перевесить чашу весов в одну сторону. Возможно, навсегда и бесповоротно. Балдур знал это, но всё же решился спросить.

— Скажи мне, ты Меридинец, так?

— Так, — совершенно спокойно ответил Яруша.

— Твои родичи управляют этой страной, они элита нашего общества если пожелаешь.

— Я предвкушаю вопрос, но отвечу и на этот. Это так.

— Сколько бы имен ты ни носил, сколько лиц ни одевал, в твоих движениях и повадках можно распознать твоё происхождение.

Меридинец жадно вцепился в солонину, а затем запив её пенным, протянул:

— Ну и кто же я?

— Ты Яруша.

Ему хотелось сказать другое, но цена за переход границы нейтралитета была слишком высока. Он знал, что собеседник работает на два фронта. Как он и сказал ранее, с одними Яруша, а с другими Освальд.

— Ты интересный, Стервятник. Ты задаешь вопросы, и сам на них же отвечаешь. Именно поэтому мне всегда нравились наши беседы. Такой человек как ты, настоящая опора этого мира, не шибко умный, но достаточно опытный вести интересный разговор. Меня это забавляет.

Балдур сделал глоток своего напитка, и за спиной раздалось крепкое слово удивления одного из посетителей. Он не стеснялся в выражениях и проклинал имена всех богов, что не особо нравилось стервятнику. Нечто очень похожее на звук шороха полевки в высокой траве приближалось к Балдуру на высокой скорости.

Он никак не отреагировал на этот шорох, лишь взял маленький кусочек вяленого мяса и сжав двумя пальцами поднял на уровне головы. Через мгновение на правом плече появилось существо, внешне очень сильно напоминающее лемура с бело-серым окрасом и большими ушами, которые смотрелись непропорционально его маленькой голове.

Существо с завидной скоростью оплело свой пушистый хвост вокруг шеи Балдура. Оно молчаливо принялось жевать мясо, а глаза изредка бросали свой взгляд чёрными точечками зрачков на Ярушу.

— Я смотрю он всё еще с тобой, какое удивление, — надменно усмехнулся Яруша.

— Сырник, не чавкай у меня над ухом, ешь с закрытым ртом, — злобно буркнул Балдур, дернув головой, словно отмахиваясь от назойливо жужжащего комара.

Яруша молча наблюдал за зверьком, и на удивление ехидно улыбался.

— Выпьем же еще раз? — произнес меридинец.

— Ну а чего бы и нет, — ответил человек.

Оба выпили.

— Так, о чем мы говорили? Прости, я совсем забыл, — вдруг сказал Яруша, фальшиво потирая свой висок.

— Ты хотел рассказать, почему ты меня позвал.

— Ах, да! — щелкнув пальцами, ответил тот. — Вот ты сборщик, так?

— Так.

— Прокаженный, так?

— Так, — всё еще ровным голосом подтвердил Балдур.

— То бишь, как создание, обладающее разумом, ты не можешь ощущать дар наших богов, коим именуют дух. Ко всему другому, как прокаженный ты стоишь в социальной лестнице общества ниже древолюдов и камнеступов

Яруша замолчал, внимательно наблюдая за реакцией человека. Сырник, дожевав кусок мяса, бесцеремонно потянулся к остальным закускам, за что получил обидный шлепок по маленьким черным лапкам.

— Вот мне и интересно, к прокаженным относятся как к грязи, брак при производстве божественной селекции. Часть из них идут в сборщики, потому что это единственное ремесло помимо плебейского труда, за которое они могут получить частичку почтения и уважения. С другой стороны, только прокаженные способны на эту работу, из-за вашего врожденного дефекта. Это касается сбора духа, питающего всю нашу цивилизацию, равных вам нет, но и мрёте вы как мухи.

— Что-то твои рассуждения пошли не в ту сторону, так в чём твой вопрос, благородный, Яруша, — с небольшим нажимом, холодно спросил Балдур.

— Так вот, другие, когда слышат такие слова, рассказы о настоящей натуре прокаженных в свой адрес, испытывают стыдливость или праведный, хоть и глупый гнев. Тебя, с другой стороны, кажется, это совершенно не волнует, а я знаю, что игрок в карты из тебя никакой.

Балдур внимательно слушал своего собеседника, не обращая внимания на бурчание Сырника. Стервятник краем глаза заметил, как маленький аури пренебрежительно смотрит на мерединца, слегка сузив глаза.

— Я отвечу твоими словами, — холодно произнес сборщик. — Какая разница как меня кличут? Повезло мне уродиться прокаженным. С первого вздоха, коим я обматерил свою позицию недовольства свой бывший дом, я не чувствую дух. Меня всю жизнь называют прокаженным, ублюдком, созданием без души. Стул есть стул, Многоликий, ты можешь оббить его кожей, набить овечьей шерстью и вышить изображение Великой Матери Земли, однако предназначение у этого предмета останется тем же — нюхать наши задницы. Я родился прокаженным, и не вижу смысла каждый раз хвататься за пузырёк с экстрактом сон-травы, чтобы успокоить нервы.

— Не совсем мои слова, но я рад, что ты именно так сказал, выпьем?

— Выпьем.

Они выпили.

Оживленная коллегия начала больше напоминать тесный бар во время очередной акции для любителей дармовщины. Посетителей становилось всё больше, а крики превращались в вопли пьяного угара. Не совсем та атмосфера, которую любил человек, поэтому он решил, что действительно уж слишком задержался под влиянием речей Яруши.