Три Царя

Глава 25

25

Одинокий покрасневший лист упал под ноги и приковал внимание уставших старческих глаз. Мужчина рассматривал сухие жилки, словно они рассказывали историю, понять которою удавалось лишь ему. Он аккуратно переступил через него и продолжил свой путь, волоча матерчатый тюфяк.

Улицы города были полны жизни, а запахи и звуки смешивались в какофонию хаоса. Солнце стояло в зените, однако, уже как несколько месяцев потеряло свой былой жар. Осень постепенно донашивала свой кроваво золотистый наряд, уступая место белоснежной зиме. Марена своим дыханием не давала забыть об этом.

Старик, шуршал по улочкам разбитыми и заношенными лаптями, что волокно за волокном расслаивались с каждым шагом. На неизвестного гостя никто толком не обращал внимания, а некоторые обходили стороной, опасаясь встретиться взглядом.

Двери Красограда были открыты для всех, но внутри города закон и нормы морали строго контролировались. Столица Красносолнечного княжества была известна на всё царство и полисы, поэтому была обязана держать марку.

Старик не поднимал головы, из-за этого не мог видеть ослепительные шпили и башни из красного камня. Музеи, дворцы, галереи, постоялые дома, богатые лавки и прочее. Многие в этом городе ходили, задрав подбородки, любуясь красотами, а он смотрел себе под ноги и видел лишь камни. Старик опирался костлявыми руками о походный посох, что на самом деле представлял собой лишь длинную палку из березы, которую он нашел у проселочного тракта.

Под ложечкой засосало, и он почувствовал запах грушевого пирога и кислого кваса. Мужчина поднял голову в поисках источника запаха, что потянул его к уличной тележке. За прилавком стояла упитанная древолюдская женщина, которая, растягиваясь пухлыми щеками в улыбке, горланила рекламный лозунг своего предприятия: «Пироги прям из печи! Налетайте молодцы! Ешь бабье и мужичье! Если мало, дам еще!»

Старик подошел, и женщина сразу изменилась в лице. Странник выглядел не лучшим образом. Серебряные, длинные, засаленные в грязи и саже волосы сплетались в комки и пахли морем. На нем была серая мантия с подсохшей кровью и торчащими в разные стороны нитками, ее подол был порван и беспомощно волочился по земле за стариком. Женщина сделала шаг назад и посмотрела по сторонам, словно в поисках стражи.

Пожилой путник, засунул руку в кармашек на поясе и послышался звон медяков. Он, бубня себе под нос, пересчитывал монеты, сгоняя пальцами грязь и подсохшие катышки. В карман вернулось всего одна монета, остальные он протянул тонкими, старческими дрожащими пальцами. Он не смотрел на владелицу тележки, и притупив взгляд, произнес:

— Кусочек грушевого пирога, пожалуйста, юная барышня, да стакан воды.

Она посмотрела на руку старика и вновь покрутила головой по сторонам. Мужчина замер в позе с протянутой рукой, смотрел на дымку, что исходит от хрустящей корочки свежего пирога. У него осталась всего одна монета, но уж больно привлекательно он пах и напоминал об его детстве и матери, что пекла такой же. Это было давно. В другой жизни.

Женщина потянулась к пальцам старика, затем сложила их в кулак. Сразу же перед ним на деревянной тарелочке появился кусок пирога и большая кружка пенистого кваса.

— Кушай, отец. Бери за так. Я вижу путь прошел ты не из легких.

Старик вновь протянул деньги. Она загорланила: «Пироги прям из печи! Налетайте молодцы! Ешь бабье и мужичье! Если мало, дам еще!»

— Кушай, кушай, отец. Пирожочки то свежие, домашние.

Он убрал монеты в кармашек и принял пирог. Старик сделал шаг назад и тяжело дыша поклонился в пояс. На ярмарочной улочке было шумно. Никто не услышал стука его березового посоха. Женщина поклонилась в ответ. Она даже не представляла, что ровно через девять месяцев считая с этого дня, боги подарят ей первого внука.

Пирог оказался настолько вкусным, насколько он пах. Старик захрустел корочкой и запил глотком холодного кваса. Перед тем как уйти, он еще раз поклонился и извинился за то, что не смог выпить всю кружку. Усталость и давняя язва не позволяла ему сделать это.

Он утер выступившую испарину, хоть на улице и было прохладно, и продолжил путь. По воле богов, случилось так, что старик попал на последний день великой ярмарки Красограда. Народ уже вовсю отгулял две недели, однако площадь всё еще была полна любителями легкой наживы.

Торговцы, спекулянты, мастера огня и танцев. Комедианты, актеры, пекари и куховары. Все они отрабатывали и отыгрывали последний день осенней ярмарки, перед тем как вернуться к обыденной жизни.

Старик шел своей дорогой, постепенно ощущая, как чувство насыщения вводит его в легкий транс. Он остановился возле одной из городских лавочек и, присев, тяжело вздохнул. Жители Красограда казались настолько безмятежными и поглощёнными весельем, что мужчине стало легко на душе. Лишь на мгновение.

Он взял фляжку, от которой всё еще пахло речкой, сделал пару глотков, опустошив её до конца. Княжеский дворец был сердцем, вершиной творения мастеров камня. Его можно было увидеть с любой точки города. Старик впервые запрокинул голову, с тех пор как прибыл сюда, и что-то внутри него дрогнуло.

На секунду ему показалось, что он найдет там свою судьбу, хоть и сам нес судьбу другому. Старческие мысли усталого путника разогнались, словно дурманящий туман. Он знал, что ему будет тяжело добиться аудиенции князя, но именно за этим он проделал свой путь. Путь, который должен закончиться в этом городе, наконец даруя спокойствие и долгожданный отдых.

Уставший от собственных размышлений, он молча восславил богов, надеясь, что они даруют ему заслуженную участь и, опираясь на посох, встал. Люди, фокрунцы, древолюды, аносты, меридинцы, камнеступы и даже водоемки семенили по огромной ярмарочной площади. Они передвигались настолько быстро, словно спешили успеть туда, куда не смогут.

Старик еще раз бросил свой взгляд на величие каменных искусств Красограда, а затем вновь вернулся к дороге. Он успел сделать лишь несколько шагов, как вдруг его внимание приковал один разговор.

— И вот опять мы встретились.

— А? Здарова. Я смотрю ты решил не пропускать последний день гулянок в этот раз?

— Небоградские бумажки, дочка моя видите-ли решила поступать в академию Жиро-кого-то-там.

— Ну так, счастье же, ученая у тебя будет.

— Счастье то конечно счастье. Я сам, конечно, в свое время «Факел и Незабудка» не дочитал, но видишь, как преуспел. Дело своё, торгую помаленьку, только вот, кажется, скоро придется штаны последние продать.

— Чего это?

— Да книжки эти заумные, чтоб этих Аностов черви задрали, стоят как хорошая кобылка, а она у меня всего одна осталась.

— Так значит не сильно ты и преуспел… кхе-кхе.

— Знаешь что, иди и ты к чёрту. Это ярмарка меня к псам разорит! Сердечная моя на днях заявила, мол, ежели она жена купца, значимо требуется ей сразу шубка лисья на зиму, а я ей заявляю, с какого это?

— Ха!

— А она, мол, в ответ, не поеду я в Небоград черт пойми в чём, когда дочку повезем. Я ей, так там ветра может и дуют, но зимы нет. Знаешь, что она мне сказала?

— Что ты ничего не понимаешь?

— У тебя так же?

— Ага.

— И вот что прикажешь делать, а? Повезло мне на своём горбу двух баб тянуть, у которых запросы выше моего кошеля! — показалось будто мужчина вот-вот заплачет.

— Знаешь, что тебе сейчас нужно, дружище?

— Заем в банке?

— Хорошая бутылка.

— Не, тогда меня точно дома на ремни порежут, а повозку вместо кобылки моей, я буду сам тянуть. Слава и мир дому твоему, друг, но пойду-ка я лучше обратно.

— Слава и мир твоему, кхе-кхе, ты прям как князь.

— С чего это?

— А ты не слышал? Да уж два месяца как прошло со свадьбы Солнцеликого, а люди все еще об этом говорят.

— Да чего ты несешь? О чем? Я с Царьграда ехал, когда наш князь свадьбу гулял. Когда вернулся меня сразу в ошейник.

— Так ты не знаешь? О, мой друг, тебе выпала возможность последнему в этом городе произнести заветные три слова колоссального удивления.

— Если подумать, горбачусь целыми днями, кровные зарабатываю, знаешь что?! Имею право!

— Ну так! Соленья, мяско на жару.

Двое мужчин направились к ближайшей кабацкой, и всё что старик смог услышать это.

— Так что там случилось?

— Ха! Сейчас ты облысеешь. Позвал, значится, князь на свою голову стервятника на свадьбу.

— Стервятника? Сборщика то бишь?

— Ага, персона эдакая не знатная. Звали его толи Вальнур, толи Салдур, я запамятовал. В общем начудил он там делов, боги не разгребут.

— Эвоно как, продолжай.

— Давай сядем сначала, потом всё и расскажу.