Повелитель теней. Том 1

— Фарок проводит вас в башню Старого единорога, леди.

Это прозвучало как уведомление об окончании аудиенции. Наверно так оно и было. Я поднялась и направилась к выходу, где меня ждал очаровательный Фарок с нежной улыбкой на губах. Он проводил меня по лабиринту замка, а в галерее того самого садика нам преградил дорогу Кирилл Оршанин. Он сумрачно взглянул на юношу, положив руку на эфес меча, но тот звонко рассмеялся, вскинув руки.

— Передаю вашу королеву с рук на руки её верному рыцарю. Помяните меня в своих молитвах, светлая леди Звёзд.

И развернувшись, отправился обратно.

— Что-то случилось, Дарья Ивановна? — встревожено спросил Кирилл, глядя на меня.

— Не здесь, — ответила я и пошла дальше.

Антон ждал нас в башне. Взглянув на меня, он тоже забеспокоился.

— Да на вас лица нет, командор. Что-то случилось?

Я подошла к столу и положила на него свёрток. Развернув ткань, я взяла в руки перстень Кристофа. У нас с ним были одинаковые обручальные перстни с такими вот невзрачными кристаллами, которые на наших руках разгорались синим цветом. Его камень становился насыщенно синим, похожим на сапфир, а мой был светлее, с лёгким лиловым оттенком. Вот и теперь, стоило мне взять его в руки, перстень преобразился. Жаль, что он был велик для меня. И всё же я сунула в него средний палец и с удивлением увидела, что он идеально сел на него. Что ж, всё-таки, это магический перстень.

Я взяла в руки эфес меча. Не знаю, правильно ли я делала, но мне вдруг захотелось с кем-то поделиться своей бедой. Взяв эфес в руку, я положила указательный палец на кровавый рубин, и с обеих сторон тут же выдвинулись острые рога полумесячной гарды, развёрнутой от эфеса. Я чуть сдвинула палец вперёд, и тут же в воздухе засеребрился призрачный клинок. «Проекция», словно услышала я голос Кристофа. Я нажала на рубин, и эфес в моей руке стал тяжёлым, а по клинку пробежало голубое свечение, и засверкали древние руны. «Материализация». Я убрала палец с рубина, и клинок потемнел и приобрёл обычный вид тщательно отполированного старого металла. Отыскав на эфесе голубую бирюзу, я коснулась её, и из головки эфеса выдвинулось маленькое золотое распятие. Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Кристоф всегда молился перед боем, воткнув меч в землю и опустившись на колени перед этим распятьем. Мне тоже сейчас хотелось молиться, но я не знала, о чём должна быть эта молитва.

— Это что, фокус? — озадаченно спросил Кирилл, настороженно глядя на меч.

— Нет, это просто меч, — ответила я и быстро в обратном порядке проделала те же действия, чтоб превратить его в старый потемневший эфес. — Ложитесь спать. Я посижу в кресле у окна. Мне всё равно сейчас не уснуть.

— Вы уверены? — с беспокойством взглянув на меня, спросил Антон.

— Да, — я положила эфес на стол и закинула его тканью. — Ложитесь. Время идёт.

Они сняли пояса с ножнами, стащили с плеч тоги, кольчуги и камзолы и, скинув сапоги, забрались на широкую кровать. Похоже, им было неловко оттого, что они занимают единственное ложе в нашей комнате. Я подошла к окну и села в кресло. Мне хотелось плакать, но почему-то не получалось. И я просто сидела, вспоминая те дни, что провела вместе с Кристофом. Я была очень, бесконечно счастлива, может, потому так больно мне было отпускать его. И он так любил Алика, носил его на руках, мастерил ему игрушки. Как я могла подумать, что он просто забыл своего сына? И как я не почувствовала, что его не стало? Ведь когда-то все его раны отзывались болью в моём теле? Наверно он был уже слишком далеко от меня.

Я не знаю, сколько я так просидела, когда Кирилл заворочался и, подняв голову, посмотрел на меня, а потом сполз с кровати и, подойдя, сел рядом со мной на пол.

— Мне тоже не спится, — тихо, чтоб не разбудить Антона, проговорил он. — Что это за меч, Дарья Ивановна? Вы ведь из-за него так расстроились?

— Этот меч я должна передать Алику, — призналась я. — Он принадлежал его отцу. Он погиб.

— Вы только что узнали об этом у эльфов?

Я не стала говорить ему, что это не эльфы, а только кивнула.

— Да. Он любил Экклезиаста и стихи Верлена и играл на рояле старый грустный вальс «Дождь на мосту Мирабо». Я думала, что он нас бросил. А он погиб.

— Сочувствую, — вздохнул Кирилл. — Я вот тоже беспокоюсь, что подумают мои сыновья обо мне, если я не вернусь в ближайшие годы… Простите. У вас горе, а я о своём.

— Нет, ты прав, что думаешь об этом. Мне жаль, что мы застряли здесь.

— Вы ни в чём не виноваты. Я знаю, что вы не хотели садиться сюда. И никто не мог знать, что так случится. Я без конца перебираю в мыслях наши действия, ища ошибку, и, как ни крути, мы всё делали правильно. Просто так сложились обстоятельства. Не надо себя винить.

— Может, винить и не надо, но снять с себя ответственность я не могу. Ты же знаешь, что на звездолёте командир отвечает за всё.

— Знаю. Простите, что я ною. Вам ведь тоже нелегко, у вас дома тоже дети, внуки. Вас тоже ждут… Я думаю, что мы выберемся отсюда.

— По крайней мере, мы всё сделаем для этого, — согласилась я. — А поскольку мы никогда не сдаёмся, то рано или поздно выберемся. Но хотелось бы пораньше.

— Азаров чуть не запустил движок на «Паладине», значит, это возможно, — заметил Кирилл. — А Олдридж ему помешал, значит, он знает, что происходило. Я думаю, что неплохо было бы с ним потолковать. Только сперва его нужно найти. А потом заставить отпустить звездолёты, — Кирилл поднял голову и посмотрел на меня. — Алонсо считает, что Олдридж забрал силу Азарова. И если это так, то он может сделать то же, что тогда сделал Азаров. Логично?

— В целом, — кивнула я.

— Осталось найти Олдриджа и припереть его к стенке, — удовлетворённо кивнул он.

Я не стала спорить, хотя сильно сомневалась, что всё так просто, хотя и этот план привести в действие пока было чрезвычайно сложно.

Через какое-то время он всё-таки зевнул и вернулся на кровать, чтоб поспать пару часов. Я засунула в сундук свой злополучный свёрток, собрала со стульев подушки, чтоб удобнее устроиться в кресле, снова села, и, глядя на матово-голубое небо за окном, вскоре тоже задремала.

Меня разбудил стук в дверь. Кирилл мигом соскочил с кровати и, схватив кинжал, спросил:

— Кто там?

— Алонсо, — раздалось из-за двери. — Скоро начнётся поединок певцов.

Кирилл открыл ему дверь и растолкал Антона, а потом начал одеваться. Алонсо с любопытством смотрел на меня.

— Вы знакомы с тёмными эльфами? — наконец, не выдержал он.

— Им нужно было кое-что мне рассказать, — уклончиво ответила я, догадываясь, что он уже доложил Деллану о том, что я ушла с Сёрмоном.

Кстати, изгои не просили меня хранить их тайну, но я не собиралась её кому-то выдавать.

— Что-то интересное? — как бы между прочим спросил Алонсо.

— Это очень личное, — честно сообщила я.

— Какое-то предсказание, — понятливо улыбнулся он. — Они это умеют. Только не попадитесь на крючок. Они здорово навострились выуживать у простаков деньги, и ловко манипулируют своими жертвами.

— Я так и поняла, — кивнула я, вспомнив откровения Сёрмона.

Мои спутники тем временем снова облачились в свои рыцарские наряды, и мы отправились на очередное мероприятие.

На сей раз, оно проводилось в большом зале с высоким сводчатым потолком, взглянув на который я сразу поняла, что он построен таким образом, чтоб усилить акустику. Такие залы были и во дворце Великого Тирана на Алкоре, но они уже давно сдавались в аренду залётным театральным труппам и исполнителям, которые любили выступать там. Секрет заключался в особом строении арочного потолка и системе труб и пустот, устроенных в стенах.

Здесь тоже было тронное место для альдора, но рядом с ним стояли кресла для членов его семьи и Леди Полуночи, а также стулья для придворных свиты. Все они сидели на помосте, негромко переговариваясь между собой, отчего в зале раздавался слабый рассеянный гул. В центре под крестовой аркой располагалась круглая чуть приподнятая над полом площадка для певцов, а вокруг стояли ряды скамей, на которых уже сидели гости. Несколько рядов ближе к свите альдора были отделены низкими ширмами. К одной такой скамье проводили нас, и на сей раз Алонсо гордо уселся рядом со мной. По другую сторону от площадки сидели тёмные эльфы, всё также закутанные в свои расшитые узорами плащи.

Альдор, на сей раз, был очень весел и с удовольствием беседовал со своим старшим сыном. Его супруги с ним не было, как и младших детей, зато рядом с ним сидела, ослепительно улыбаясь, Изабо Моро в изумительном платье из зелёной парчи.

— Сегодня призом для победителя будет перстень с изумрудом, — сообщил Алонсо таким тоном, словно страшно жалел, что не обладает певческим талантом. — Но фаворит давно известен. Это любимый менестрель альдора Эрмон, прозванный Золотым голосом луара.

Тем временем на площадку для певцов поднялся красивый молодой человек в костюме из алого шёлка и, дождавшись благосклонного знака альдора, объявил о начале поединка певцов. На площадку поднялись музыканты с инструментами: лютнями, флейтами и барабанами, а потом один за другим выходили исполнители. Они были разными, в богатых костюмах и простых крестьянских одеждах. Видимо, помимо желания услышать красивую музыку и определить лучшего, здесь было и что-то вроде смотра талантов, где знать и богатые горожане могли выбрать себе домашних певцов. Надо отдать должное, голоса у всех певцов были чистые и звонкие, песни, как и подобает алкорским балладам, мелодичные с отмеренным ритмом и гладкими стихами, в основном о любви и о героизме воинов.

Особо отличившихся исполнителей, заслуживших больше всего аплодисментов, альдор награждал золотыми монетами, но свой перстень пока придерживал. И, наконец, на сцену поднялся богато одетый молодой человек с большими ясно-голубыми глазами и белокурыми локонами. Он поклонился альдору, и в зале стало совсем тихо. Голос у Эрмона действительно был исключительно красив и хорошо поставлен. Он звучал подобно хрустальной арфе, в припеве раскатываясь живыми звучными волнами, которые разносились по залу, отражаемые сводами и стенами. Когда он закончил, зрители устроили овацию. Альдор, явно довольный успехом своего любимца, ласково кивнул ему, в то время как Эрмон склонился в низком поклоне.

Молодой человек в алом тут же взлетел на сцену и объявил Эрмона победителем под радостные крики гостей. Он был лучшим, и тут трудно было говорить о подсуживании. Альдор, уже взялся за перстень, чтоб снять его с руки, когда к нему склонился Ликар и что-то прошептал.

— А что, — проговорил альдор громко, — почему бы и не предоставить кому-то возможность оспорить право победителя! Есть ли здесь кто-то, кто хочет спеть и попытаться затмить нашего Эрмона?

В зале стало тихо. Гости переглядывались, хотя ясно было, что никто не вызовется.

— Дарья Ивановна, — услышала я чёткий шёпот Антона, но вместо ответа показала ему крепко сжатый кулак.

Он не стал настаивать, но неожиданно с другого конца зала раздался звонкий голос:

— Можно я попробую? — эльф Фарок обращался не к альдору, а к своему хозяину.

— С чего бы это? — сурово взглянул на него Авсур.