Богатырь и Звезда Сварога

— Я не говорил, как меня зовут. — Яромир остановился и оперся плечом на стену. — Знаешь меня?

— И о тебе знаю, и о старике знаю, всё знаю…

Яромира распирало от любопытства и от тревоги. Он чувствовал, что старушка, знала что-то важное. Нужно было это выяснить.

— Расскажи!

— Что, перехотел убегать? — бабушка коварно улыбнулась. — Расскажу, обязательно расскажу… Эх, видишь, дворик мой совсем захудал, избушка повалилась… Давай так: ты тут порядок наведёшь, а я тебе сказку расскажу? Я же бабушка, а бабушки очень любят рассказывать сказки. Согласен?

Яромир должен был узнать, что она скрывает и согласно кивнул.

В добрых глазах старушки хитро заплясали огоньки.

— А есть ли бабушка по близости ещё люди, инструмент бы попросить.

— Да где там? Одна я. Муж был, дети были, да нет уже никого… Черныш вот только остался.

Бабушка тяжело вздохнула и указала Яромиру сесть рядом.

— Железяка твоя есть, подойдёт? Я её тоже с болот принесла. Там, в предбаннике. Занятная вещица.

Нитки закончились, и она жестом попросила Яромира подать новый клубок из корзинки рядом со скамейкой.

— Ты мне вот что скажи: раз эта старая кляча с тебя глаз не спускает, то, что ты тут один делал?

Яромир без раздумий выложил бабушке всё про свадьбу, драку за Верею и последующее наказание старшины Рознега.

— Давно тебе пора была в люд выбираться! Погляди на себя! Статный молодец, как красив, как пригож… Пора и силушку богатырскую показать, чтобы тебя все знали, боялись и уважали! Давно пора! Ой, как давно! Старый, хитрый лис, никому житья не даёт… Теперь и тебе стоит узнать всю правду и про него. Что думаешь я в лесу прячусь? Всё из-за твоего старика. Я же, пока молода была, в Трёх дубах жила, врачевала, травничала, ворожила. Много добра людям делала, пока он не пришёл…

Руки и губы бабушки задрожали и от нескрываемого волнения по щекам побежали слёзы.

— Только этот колдун проклятый появился, как стали девки молодые по деревне пропадать. А он, весь такой притворный спаситель, тогдашнему старосте мысли попутал, заворожил, я-то знаю, всё знаю… Прилюдно в меня пальцем тыкал, гадкими словами называл, а они все кивали ему и верили! Меня же не сожгли только потому, что всем помогала… Понимаешь? Я людям жизни спасала, а со мной вон как… Только не моих это рук дело, хоть на чём тебе поклянусь!

— Ну же, бабушка, — Яромир осторожно приобнял старушку за плечи, в надежде хоть как-то успокоить. — милая, не роняй горькие слезы… Разве ж мог мой отец…?

— Ничегошеньки ты о нём не знаешь! Но я всё тебе расскажу! Мне податься совсем некуда было. Жив был тогда плотник Феодор, муж мой — покойничек. Я его от хвори излечила, он за мной в лес пошёл. Дом построил в этой глуши, сына родили и дочку. Сыночка родного болото забрало ещё маленького, а дочка ушла, как мужа не стало… А теперь — сам видишь, что тут сталось. Одна-одинёшенька… Руки уже совсем работу не дюжат.

Жалко стало Яромиру старушку.

— Да разве же мог отец честную женщину оклеветать? Быть того не может! В жизнь не поверю!

— Значит, не веришь, да?! — старушка вытерла лицо от слёз рукавом платья и, с обиженным видом, вернулась к вязанию. — Много ли он о себе рассказал? Кем он был до того, как в чаще обосновался?

Яромир попытался уловить хоть одно из хаотично всплывающих воспоминаний из детства, но всё оказалось тщетным.

А ведь правда, старик ни разу не говорил ни о своём детстве, ни о молодости.

Ни единого словечка о своём прошлом.

Почему он стал отшельником? Почему Траян такой? Откуда ему столько всего известно о тёмной силе?

И самое главное: почему старик так усердно прятал Яромира от мира. К чему так рьяно и упорно его готовил…?

— То-то и оно, мой хороший… Я всё про него знаю. Все его секреты и тайны! Только, кому расскажешь — никто не поверит. Я старалась! Я кричала об этом, падала знатным мужам в ноги, но те лишь смеялись и гнали меня взашей! За чудную принимали, умалишённую! Но нет, нет! Я всё вижу ясно, как чистый лист и мне страшно, Яромир, жуть, как страшно! Его ворожба сильнее, гораздо сильнее моей. Могуч колдун, душою чёрный, силою злой взращённый! В миг со свету сживёт и ухом не поведёт, коли ещё раз сама против него пойду, душегуб несчастный!

Яромир чувствовал смятение, едва сдерживал злость, волной накатившую на него от непонимания, где-же теперь кроется настоящая правда.

Да, старик был суровым, но всегда справедливым, и, в тоже время — полон тайн.

«Не мог же отец так… Была бы ведьмой, то, чего жизнь тогда спасла? Сварила, съела и был таков. Выслушаю её, а потом и с отцом потолкую…» — Яромирy нервно перебирал костяшками пальцев по столу.

От глубокого потрясения и полнейшего замешательства, он с психом дёрнулся и в сердцах хлопнул ладонью по столу, от чего неприятная, тянущая боль будто иглой пронзила ногу.

Гримаса боли скривило лицо Яромира и он вновь хотел погрузился в мрачные раздумья, но старушка всё никак не унималась…