Богатырь и Звезда Сварога

На этот раз Яромир спрятал монеты за пазуху, от греха подальше.

— Идет. А если не явишься?

— Обижаешь, брат… Я слово всегда держу! Ну, все, давай, не будем терять времени, — Гришка хлопнул Яромира по плечу, протянул грамоту острожим и быстрым шагом скрылся за воротами.

Яромир недолго любовался величественными оборонительными сооружениями Слав-города, после чего развернулся и потопал в сторону «Пришпоренного петуха».

Дело шло к вечеру и народа на торгах уже практически не осталось, хотя шуму меньше не стало. Купцы сворачивали лавочки и грузили товары по телегам, а вокруг них крутились последние покупатели, желающие сторговаться по более низкой цене.

Яромир обратил внимание на место, где еще недавно стояла лавка Могуты и Всемила, но купцов уже и след простыл.

Быстро смеркалось, и на улице уже начали зажигать придорожные масляные фонари, слабо освещающие городские улицы.

Когда Яромир добрался до харчевни, то понял, что вся жизнь Слав-города переместилась сюда. Вокруг «Пришпоренного петуха» столпилась куча народу, все гудело и шумело, а изнутри доносились крики и звуки музыки.

От этого места Яромира зазудело в груди. Плохое предчувствие настораживало, но раз Гришка сказал ждать его именно тут, то придется ждать. Причем уж больно сильно захотелось есть…

Тут и там творилось черти что.

У стены харчевни, прямо за углом, изрядно пьяный мужик извергал на землю излишне выпитую им брагу.

Возле входа несколько скотников и полевых в грязных рубахах на кулаках выясняли, кому из них и в какой очередности доведется покувыркаться с какой-то там Алёнкой.

За самим «Пришпоренным петухом» пятеро молодцев в кожаных нагрудниках пинали, явно чем-то провинившегося перед ними, бедолагу. Яромир, было, хотел заступиться, все-таки нечестно это — пятеро на одного, но он пообещал не привлекать к себе излишнего внимания, и, отвернув взгляд в сторону, направился ко входу.

Над дверью харчевни противно скрипела на ветру вывеска в форме большого железного петуха с позолоченными гребнем и шпорами.

Яромир с трудом протиснулся внутрь, потревожив двух громко спорящих бугаев с поломанными носами, выглядящими как дряблая картошка. Среди туго забитого людьми зала он разглядел место за обшарпанным столом, куда и поспешил сесть.

Теперь он мог нормально оглядеться. В ярко освещенном помещении собрались представители всевозможных призваний и профессий.

Не самые приятные лица разбились по кучкам и кружками заливали в себя пиво и брагу, а вокруг них вились такие же неприятные, потрепанные жизнью гульни и плёхи.

В самом дальнем углу громко шумела самая большая из всех компаний, столпившаяся вокруг чего-то, чего Яромир с этого места разглядеть не мог.

— А не лановато ли по таким местам ходить, юнофа? — к Яромиру подошёл лысый, пузатый хозяин харчевни, расплывшийся в улыбке, которой не доставало нескольких передних зубов. — Я тебя ланьфе тута не видал!

— Больше и не увидишь… Но раз уж я тут, и ты тут, то можно что-нибудь пожевать, да горло смочить? Больно утомился. — Яромир достал из-за пазухи данные Гришкой медяки и положил их на стол.

— А, погляфу, что тебе фа словом в калман лесть не нуфно. — при виде денег хозяин расплылся в безобразной улыбке. — Фа твои деньги — любой каплиф.

Харчевник удалился на кухню, а Яромир уставился в стол, размышляя над произошедшими за последние несколько недель событиями. Вдруг на его плечо опустилась тяжелая рука и, по обе стороны на лавку приземлились Могута и Всемил.

— Я же говорил, брат, что скоро встретимся! — радостно воскликнул Могута, тряся плечо Яромира.

— Нам явно улыбается удача! — подхватил Всемил, вскинув ладони к потолку.

— Здравы будьте… а какими… — начал было Яромир, но Могута не дал ему договорить.

— Не столь важно какими, главное, что мы вновь встретились! — прохрипел Могута и достал из-за пазухи самокрутку.

— Понимаешь, нам суждено было встретиться именно в этом… — Всемил облокотился на стол.

— Свинарнике! — вставил Могута.

Всемил глубоко вдохнул и закатил глаза:

— Можешь так не делать?!

— А что, правда глаз колит, брат?! — заязвил Могута. — Я не виноват, что твои благородные уста не могут называть вещи своими именами!

— Твоя брань смущает нашего друга!

— Как-то не особо… — протянул Яромир.

— Вот, слышал? Суемудрок! Что хочу, то и лопочу! — захохотал Могута и подпалил самокрутку.

— Неисправим… — махнул рукой Всемил и обратился к Яромиру. — Видишь-ли, Яромир, мы ищем нечто особенное… успех, удачу, фарт — как хочешь назови…

— Что-то такое, чем обладать захочет каждый — от смерда до бога! — подхватил Могута.

— Видишь-ли, мы не совсем обыкновенные лавочники, и не посадские завсегдатаи. Сегодня мы здесь, завтра там, — продолжал Всемил. — Вот, только утром мы продавали сбруи в Слав-городе…

— А уже завтра будем в Троцке, предлагать специи и масла! Ну, где там этого жирдяя носит?! — Могута громко стукнул кулаком по столу, чем привлёк внимание окружающих. — Харчевник, тащи сюда свою задницу!

— Или подадимся на север, в Большеозерск, — продолжал Всемил. — Или Долину дождей, на самый крайний случай — в Бел-город, и будем там сбывать ложки серебряные, да бусы янтарные. Понимаешь, мы верим, что это наша судьба — стать самыми великими, самыми известными во всех мирах.

— Точно сказал, брат! Рано или поздно, да вся Сварга окажется у наших ног!

— Но вот беда — мы сами не знаем, чего ищем…

— Точнее знаем, но не знаем где это найти!

— По этой причине, и продаем всё на свете, что под руку попадется. По этому же и мотаемся туда-сюда, долго на одном месте не засиживаясь. Вдруг само найдётся.

— И знаешь, что, Яромир, — Могута пустил ему в лицо струю дыма. — Как тебя увидели, то нутром почуяли, что нашему делу именно ты поможешь преуспеть!

Вернулся харчевник с курицей и кружкой браги в руках. При виде купцов его улыбка спала, и заметно затряслись руки.