Богатырь и Звезда Сварога

Глава 17: «Пришпоренный петух»

Торговый посад Слав-города.

Второй по величине, после Троицкого, посад Новой Сварги.

Бесчисленное разнообразие товаров, огромное количество честных торговцев и столько же самых отъявленных прохиндеев.

Гришка тащил Яромира на другой конец площади.

Между стойкой с резными ложками и торговцем снастями, расположилась лавка с шорными изделиями. Яромир догадался, что Гришка вёл его именно к ним.

— Седла из жаркого Хамара, потрогайте — ремни из кожи тура, заговорённые кнуты из волоса лешего с Дальнего дола! — кричал низкий, коренастый бородач, играя на большом животе, как на накре.

— Самые лучшие, самые удобные! Таких уздечек нет даже в княжеских конюшнях! Вот, поглядите, сбруя достойная самого Даждьбога! — зазывал высокий, лощеный паренёк, изящно порхая вокруг лавки.

Гришка придержал Яромира:

— Тут обожди… Я с ними потолкую наперво, а ты за конем пригляди. Таки не хватало, чтобы товар прямо из-под носа увели.

Яромир коротко кивнул, а Гришка засвистел, привлекая внимание купцов. Они смеялись и братовались, как давние знакомые. После недолгого приветствия Гришка жестом подозвал Яромира.

— Яромир, знакомься: мои старинные друзья, самые отъявленные торгаши и до бессовестного везучие офени из всех мне известных — Могута и Всемил, из далекого Зеленогорска. Вот, дорогие, как я и говорил — наша великолепная кобылка.

— Гой еси, — первым подошел Всемил, поправляя спадающий на глаза светлый волос. — Какой статный… Этого жеребца вместе с лошадью отдаешь?

— Этого я, пожалуй, для князя придержу! — подбоченился Гришка.

— Тьфу! В гузно князя! — прохрипел Могута и махнул рукой. — У него таких и так полная гридня, а мы с ним ох дел понаворотим! Не простой… Пятьдесят золотых! Что скажешь, брат?

— Пятьдесят и коня можешь оставить себе, — Всемил обошёл Яромира. — Годный, годный… В чем подвох? Ну-ка покажи зубы.

Яромир насупился, едва сдерживаясь чтобы не вспылить.

— Ля, набобынился как! — Могута легко толкнул Яромира кулаком в грудь. — Ну, ты, глухой али немой?!

Только Яромир приготовился ответить, как вмешался Гришка:

— Это всё, таки, заманчиво, но предлагаем мы коня… и только!

— И совершаете большую ошибку! — Всемил потянул лошадь за хвост и осмотрел круп. Животное сделало шаг назад. — Действительно неплохая, весьма неплохая кобыла. За такую и все двадцать пять золотых дать не жалко. Что скажешь, брат?

Могута чиркнул странной лучиной по неизвестному Яромиру бруску. На её конце показался огонёк, который бородатый купец поднёс к туго скрученному свертку из сухих листьев. Могута вдохнул ртом из свёртка и выпустил в воздух струю дыма, сильно пахнущую дурман-травой.

Могута закашлялся, нырнул под брюхо лошади, осмотрел копыта и расчесал пальцами густую бороду:

— Годная, брат, годная. Двадцать пять — красивая цена, только вот что-то бабки в корочках, всё в струпьях, а левая сторона вообще мокрецом взялась.

— Двадцать три?

— Да, но одна сбруя чего стоит… — попытался возразить Гришка, но жестом перебил Могута:

— Это, мужики, для начала… Брат, посмотри в холку.

Всемил прошёлся рукой от гривы до крупа:

— Гришка, Гришка… Добрая лошадка, да что ж вы так её бедную замучали? Хребет торчком, грива скудновата, ребра на глаз можно посчитать, и хвост… Сущий кошмар! Ты, любезный наш, извини, но тут только на двадцать тянет и не серебряником более.

— Какой там двадцать!? — Могута потрепал лошадь за ноздри и заглянул в пасть. — Не зубы, а сплошное гнилье! И кобыла далеко не молода уже. Вон, вся пасть — сплошной кругляк! Далеко уже за десять зим. Куда потом старуху девать? Только что на ливер…

— Таки разве вам самим кобыла не нужна? Я подглядел, что у вас никто не запряжен! Не на своём-ли горбу товар повезёте…? — Гришка хитро прищурился.

— На чьём горбу что возится, не твоя забота, ржавый!

Всемил, видя, что Могута быстро распыляется, поспешил разрядить напряжение:

— Да-а, ну-ка, как там тебя, Яромир, да? — Всемил жестом подозвал Яромира. — Поди, хлопчик, дай на ней кружок другой, да так, чтобы и шагом, и рысью.

Гришка одобрительно кивнул. Яромир запрыгнул на коня, прогарцевал вокруг лавки несколько кругов и остановился возле купцов.

— Нет, брат, ну хороша же чертовка!? — заключил Всемил.

— Покладисто идёт, то да, но что неровно, да изрядно загребает — не хорошо.

— Да, да! И накостник большой. Такая кобыла ни боярину, ни торговцу и даром не нужна будет… — подхватил Всемил.

— Пятнадцать и шапку из онуйского бобра, для хлопца! Наше последнее слово.

— Таки поглядите, как вынослива, какие мышцы, что канаты! — вступился за лошадь Гришка, в надежде хоть как-то остановить затеянную купцами игру. — Какая шея, какой круп! А как в поле идет…! Не помнишь, Яромир, за неё ведь чернь окольная девятнадцать давала и даже в рот не заглядывала!? Пойдем, отсюда! Таки вернёмся к мужикам, те и то больше выручим…

— Ишь, шинора, какой стал…! — Могута почесал топорщащиеся на макушке волосы. — Видал, брат, как у Троицких торгашей натаскался? Ха-х! А как думаешь, Гришка, от кого весь Троицк мастроты понабрался?

Могута затянул самокрутку и выпустил пар Гришке в лицо.

— Обождите! В память о нашей крепкой дружбе, — Всемил сложил ладони перед грудью. — мы с братом готовы пересмотреть ваше предложение!

— Ну, пойдём, потолкуем… — прохрипел Могута, и они отошли к лавке.

Купцы спорили и махали руками, но Яромир никак не мог расслышать, о чем они говорят, хоть и стоял совсем недалеко.

— Таки не трухай, это их обычная манера. Офени — они же такие… Народ хитрый. И ломанного гроша просто так не положат, если выгоды не светит. Но, так как друзья мы давние, то меня дурить не станут. Это они так лишь перед тобой выкаблучиваются. — Гришка улыбнулся и важно скрестил руки на груди.

Через несколько мгновений вернулись Могута и Всемил.

— Ваш вопрос вызвал бурные споры со стороны целесообразности и благоразумия приобретения данного вьючного животного. В виду всех его достоинств и недостатков…

— В виду того, — перебил Могута. — Что это настоящий кусок говна!

Всемил цокнул, закатил глаза и продолжил.

— А также бесспорно великолепное седло и сбрую. Исключительно из нашего глубочайшего уважения к нашей дружбе. — Всемил кивнул Гришке. — Мы дадим семнадцать золотников шестьдесят серебряников и тридцать четыре медяка, за столь интересный, но не лишенный недостатков…

— Кусок говна! — закончил явно довольный собой Могута.

— Очень любезно с вашей стороны! Преклоняюсь перед вашей щедростью, — низко поклонившись, ответил Гришка, принимая мешочек с монетами от Могуты. — Пересчитывать не надо?

— Тебе самому пересчитать ничего не нужно? — хитро улыбнулся Могута в ответ.

— Были рады знакомству, Яромир, и надеемся на дальнейшее выгодное и весьма продуктивное сотрудничество. — Всемил пожал руку Яромиру и расплылся в подозрительной ухмылке.

— И я уверен, что очень и очень скорое… — подошёл Могута и протянул руку следом.

Яромир передал поводья Могуте, и они попрощались с купцами.

Гришка отвел Яромира в сторону и повязал деньги на пояс.

Неожиданно за спиной загудел боевой рог. Народ на площади стал толкаться и расходиться, освобождая дорогу для стремительно приближающегося конного отряда.

Во главе дружины, на крупном вороном скакуне с золотой гривой, скакал статный витязь с густой черной бородой, в которой заметно проблескивала седина, и такими же тучными бровями. Солнце так ярко отражалось от его шишака, что Яромиру приходилось прикрывать глаза рукой, чтобы хоть что-то разглядеть.

На нагруднике каждого из воинов была вытеснена Звезда Сварога.

— Так это и есть князь? — спросил Яромир, тыча Гришку в бок.

— Ха! Куда ему до князя!? Не-е, брат, это — Реувит, воевода. От тут всё войско в кулаке держит и лично княжеской дружиной занимается. Нет ему в битве равных и сам княже его братом себе равным нарек, за дела великие, а это, знаешь-ли, дорогого стоит… Именно Руевит с дружиной волколаков до самого Троицкого посада поизвёл и не одного молодца при этом не потерял. Во как!

— А почему у него Звезда Сварога?

— Таки это… Только до Ярослава никто не мог звезду носить, а как князя великого не стало, то сделал Игорь его своим знаменем, чтоб вороги страшились, и дружина мужалась. О как! Хотя витязям все эти знамена — до одного места! Лишь бы жалованье платили побольше, да муштровать заставляли поменьше. Кто больше даёт, тех стяг и натягивают. Хотя, своими глазами видел, как они в ночь перед боем руны гвоздями на оружии выковыривают, да Перуну молятся.

В этот момент Яромир почувствовал, как кто-то потянул его за меч. Он, было, дернулся, но остановить воришку ему не удалось. Босой худощавый мальчишка, весь в лохмотьях, ростом чуть больше аршина, ловко отцепил ножны, проскользнул между зеваками и затерялся в толпе.

Яромир бросился за ним, но быстро потерял его из виду. Только встал, как тут же, с другой стороны, потянули за пояс. Этот же оборванец срезал мешочек с деньгами и тут же растворился среди людей.

Гришка, заметив карманника, крикнул:

— Держи ворюгу!

Но в таком столпотворении это сделать было невозможно.

Он отомстил!

— Вот же зараза! Чтоб его черти драли! — кричал Гришка, грозя кулаком в воздухе, после чего гневно прикрикнул на Яромира. — А я тебя предупреждал, что тут глаз да глаз за своим добром нужен! Теперь вдвоём на детинец нам никак не попасть! Ох-х, одна беда с тобой… Но, да ладно, что-нибудь придумаю. Пошли, горе-воин, попробуем со стражей договориться.

Склонив голову и не произнеся ни слова, Яромир побрел за Гришкой в сторону княжеских палат.

Посад от детинца отделял подъемный мост, а вдоль острога из заостренного тына протекала речка Славенка, служа природной преградой.

Яромира и Гришку детинец встретил массивными дубовыми вратами, висящими на толстенных железных петлях.

— Калитка, так калитка, да, брат? Быль гласит, что сам Славомир собственноручно эти петли ковал и ни одна сила темная по своей воле на двор не пройдёт, но сейчас не об этом… Тут посерьезней беда. — Гришка кивнул в сторону стоящих перед воротами острожих, вооруженных копьями и щитами. — Обожди тут, попробую договориться.

Гонец что-то долго объяснял и махал руками, то и дело, показывая на Яромира, но стражники оказались непреклонны. Потерпев неудачу, Гришка махнул на них рукой, при этом одарив демонстративным плевком, и вернулся к Яромиру.

— Лбы упертые! Таки погляди, как за жопы трясутся… Видите-ли сам князь запретил посторонним на детинце появляться, без его личного на то соизволения.

Яромир схватил Гришку за рубаху:

— Ты слово дал, гонец! Я и так тебя послушал и без коня, без меча, и без гроша в кармане остался, а коли кинешь меня тут… ой, не завидую тебе!

— Таки, вообще-то, ты сам ворон в толпе ловил, а я тебя предостерегал! В том, что ты ротозей моей вины нету, а к князю я тебя всё ровно доставлю. Меня-то они, никуда не денутся, а по грамоте пропустят. Там и для тебя обязательно лазейку найду. — Гришка пошарил по карманам и достал несколько медяков. — Вот, возвращайся в «Пришпоренного петуха», ну в ту харчевню, что на окольном проходили. Тут немного, но должно хватить на добрый кусок курятины и кружку браги. Она, таки, не очень, но лучше, чем ничего… Только я сильно тебя прошу, ни во что не вляпайся до моего прихода. Договорились?