Когда погаснут все огни

Глава 16

Из глубины сознания донёсся глухой вопль, что я не сразу понял кто я и где. Только вспышка золотого лезвия напомнила о том, что было. Кто-то толкал меня в спину, а лицо упиралось во что-то твёрдое так, что оно онемело и казалось, сплющилось. В конечности бурным потоком начала возвращаться чувствительность, и я упёрся ладонями в пол, на котором лежал пластом. Только стоило мне приподняться на руках в пол-локтя, мои глаза встретились с хитрой ухающей мордой. Мохнорылый, подобно горилле, подпрыгивал на мощных передних лапах, издавая радостные визги.

Внутри сработала защитная реакция, и я вскочил на пружинившие ноги, как вдруг, меня, словно магнитом, понесло назад, и я грохнулся на противоположную сторону спиной.

Снизу на меня смотрели две любопытные мохнорылые рожи, сверкая маленькими огненными глазами. Гравитация и притяжение в этом месте работали странно.

Где я, блядь?!

— И-хи-хи! — подпрыгнув в мою сторону, взвизгнул один мохнач, стремительно приближаясь ко мне, растопырил свои когтистые руко-лапы. А за ним и второй. Как на МКС парили они в невесомости несколько секунд и шмякнулись на мою сторону.

— Иди сюда мразь! — заорал я, чувствуя дикую злость, бросившись прямо на мохнорылого. Не было ни страха, ни боли, только отчаянье и всепоглощающий ядовитый гнев. Как бешеный, я рвал и метал эту тварь, не обращая внимания на боль. Она ничто, по сравнению с тем, что творилось с моим сознанием. Физическая боль отошла на второй план, её затмила душевная, та, что заставляла выпустить своего спящего зверя наружу.

Мохнорылый протяжно завыл. В его голосе слышался ужас. Он пытался вырваться.

— Что, не ожидал урод?! — шипел я, вгрызаясь в него зубами.

Второй мохнач, не решился бросаться на меня, и осторожно обскакав вокруг, бросился наутёк. Отплёвываясь от грязной шерсти и омерзительного привкуса крови, я добивал мохнорылого попавшимся под руку камнем. Не мог остановиться, пока не превратил его голову в фарш.

Занеся камень над головой для очередного удара, замер в ужасе от осознания того, что случилось. Горько заплакав, швырнул булыжник в стену, и он, рикошетом отбиваясь от стен, полетел вперёд, унося за собой все надежды. Это был шок.

Моя Вера…

Слёз уже не стало. Сущность оказалась права. Я ничтожество, раз не смог защитить свою жену. Потерял то, чем так сильно дорожил. Она давала мне смысл, была моим солнцем, которое я не сберёг… а теперь, я не лучше мохнорылого. Видимо, суждено мне тут сдохнуть.

Шатаясь от усталости, на которую мне уже было плевать, я поплёлся по каменному коридору вперёд. Голова гудела колокольным звоном, вены пульсировали в висках. Мне было всё равно, куда ведёт эта дорога. Здесь всё было задом наперёд и вверх ногами вниз головой. Стоило мне споткнуться вперёд, я падал назад, если чуть ускорял шаг, меня магнитило переворачивая вверх ногами, и я шёл по потолку. И так бесконечно длился этот безумный путь, что мне подумалось, я должно быть в персональном аду. Мохнорылых больше не встречалось на пути. Я был один в этом кривом, бредовом коридоре, где время перестало существовать.

— Несите девчонку на алтарь! Не туда, тупое ты рыло! На алтарь, говорю! — раздался хриплым эхом отдалённый голос уже знакомой мне Вагахке.

Мои уши навострились, а ноги ускорились. Сердце колотилось в бешеном ритме. Глаза желали увидеть то, кого они несут. Если…

Мой разум загорелся в адском огне, мучительно проигрывая последний кадр. Наверное, они несут Катю. Должно быть, их тоже засосало в эту сраную воронку песочной сущности.

Ну, блядь! Я вам сейчас устрою пир на весь мир…

Подобравшись к вертикальному разлому в стене, что шириной был в пол-локтя. Прильнув к стене, я заглянул в него, и увидел, что два мохнорылых несут МОЮ ЖЕНУ! В мозгах грянул гром. Я был потрясён во всех смыслах. Радость и тревога смешались в одном флаконе. Она жива, но в лапах подземной старухи Вагахке.

Это была огромная, обустроенная под всякие нужды пещера. В её центре стоял тот самый каменный алтарь, украшенный драгоценными камнями.

Я, было, рыпнулся, поглощённый одной целью, но тут же остановился, затаившись, продолжил наблюдать. Высматривал, чем можно прибить эту тварь, чтобы спасти жену.

— Вот так. Клади сюда. Да не сюда, урод! — рявкнула Вагахке, треснув своей лапищей мохнорылого по башке, что тот глухо зарычав, отлетел в сторону. Второй мохнач зафыркав, сжался в косматый комок, и получил пинка рубиновым копытом ведьмы.

— Всё самой надо делать. Бесполезные создания. Только жрать и срать умеете! Сгинь с глаз моих, образина вонючая! — прокряхтела она, и мохнач не разгибаясь, закатился колесом в дырку под золотой печью, из которой исходило свечение сквозь стеклянное окошко. Печь эта напоминала огромную духовку. Неподалёку на стене висели ножи и топоры на любой вкус, сверкая в пламени печи золотыми рукоятками.

И меня осенило, что моя жена, лежит на разделочном столе.

Старуха стояла над Верой, поправляя её руки вдоль тела. Глазела на неё, словно любуясь. А у меня зуб на зуб не попадал от дрожи охватившей всё тело.

— Хорошая попалась. Идеальная, как я и хотела, — разглаживая светлые волосы Веры по каменной плите, кряхтела безобразная тварь.

— Сестра! — раздался скрипучий голос Оадзь, вызвав явную панику во взгляде Вагахке. Она начала метаться по недурно обустроенной пещере, схватив золотистое полотно, похожее на шёлк и мигом накрыла алтарь, где лежала Вера.

— Чего припёрлась в неподходящий момент? Притащила свой жабий зад, образина… — ворчала Вагахке.

— Се-е-стра-а-а!!! — истошно взывала Оадзь, что горбатая тварь, затряслась в гневе.

— Чего тебе?! — взревела она.

— Срочно! Мне нужны глаза! Человеческие отродья отняли у меня глаза-а-а! — истошно вопила Оадзь, ломясь в широкую металлическую дверь.

— Где я тебе возьму глаза?! Нет у меня ничего для тебя! Проваливай! — рявкнула Вагахке.

— Я не уйду! Дай мне глаза! Хоть какие! Я же слепа! — продолжала вопить за дверью жаба, громыхая своими лапами по металлической двери.

— Гадкая сестра… что ж ты головы то не лишилась. Было бы легче, — проворчала Вагахке, собирая с огромного каменного стола баночки со снадобьями, и пряча их в сундук.

— Что ты сказала? — вякнула Оадзь.

— Говорю, возьми у Востроглазки себе пару глаз! В чём проблема? Одним глазом больше, одним меньше, у неё их много. Могла бы, и поделиться с тобой.

— Ты что?! Моя дочка не может отдать мне своих глаз! Мне нужны особые. Ты знаешь, чего я прошу. Сделай мне из каменьев яхонтовых, — не унималась жаба.

— Проваливай, мне сейчас не до тебя! — рявкнула мохнатая тварь.

— Я не уйду! Хочу глаза из яхонтов лазоревых! Ты мне должна! Отдавай долг! — гремела железной дверью Оадзь, что от грохота этого, Вагахке схватилась за голову, заскрежетав острыми зубами.

Она прятала все свои сокровища в сундук, видимо опасаясь, что нерадивая сестрица прихватит за собой чего-нибудь.

— Где же ты… — яростно перебирая кривыми руками, рыскала она то на столе, то по полкам искусно вырезанными в стенах, бешено сверкая рубиновыми глазами. — Нашёлся! Мой драгоценный перстенёчек…

С виду это было хоть и огромное, но всё же обычное железное кольцо с металлическим набалдашником, но позже всё оказалось куда интереснее. Вагахке щёлкнула по перстню массивным когтем, и он открылся, ярко осветив пещеру ослепительными лучами.

— Ой-ой-ой, — зашипела страшила, скорее закрывая его обратно. — Слишком рано, ещё налюбуюсь белым светом, — прокряхтела она, и бросила перстень в золотой сундук.

— Я ещё здесь!!! — взревела за дверью её сестра.

— И-и-ду! — ответила Вагахке, выйдя за дверь, выслушивая причитания жабьей морды.

Меня затрясло. МОМЕНТ ИСТИНЫ! Разлом в стене был небольшим, и пролезть внутрь, не представлялось возможным. Даже попробуй я протиснуться, оказался бы внутри, тогда как вытащить Веру?! Вернётся тварь, и конец.

Да, пошло оно всё в задницу!

Плюнув на рассуждения ума, я начал, что есть мощи ломиться в щель, раздалбливая каменной рукой себе путь. Крепкая оказалась рука, хрупкая с виду, а на деле крепче алмаза. Я продирался вперёд, как бешеный зверь, не чувствуя ни боли, ни страха. Внутри была готовность перегрызть глотку ведьме, если она вернётся и будет мне препятствовать. Сейчас я готов на всё. Получив второй шанс, видя перед собой жену, у меня дико стучало в голове: ТОЛЬКО БЫ УСПЕТЬ!

Проклятая стена, несмотря на мои усилия, мало поддавалась разрушению. Я протискивался в узкое отверстие, обдирая кожу до самого мяса. Заманчивый разлом буквально превратился в капкан, зажав меня точно в тисках. Изо всех сил пытаясь протиснуться вперёд, я окончательно встрял и запаниковал. Широкая грудная клетка сжалась, ограничивая дыхание. В какой-то момент, мне показалось, что разлом сжимается, и вот-вот раздавит меня.

Дурак, попал в ловушку! Ну, чем ты думал, когда полез в эту щель?!

Как о чём? О спасении жены, конечно же!

Как теперь выбираться, спаситель хренов? Ну, ты и лошара… Застрял. Будешь смотреть, как ведьма сожрёт твою жену?!

Так, нужно успокоиться. Найти баланс. Я смогу. Я выберусь. Я доберусь.

Пытаясь успокоиться, чтобы не задохнуться, я застыл во всех смыслах. Остановил словесный поток в голове, выдохнул, сузил грудную клетку и попытался продвинуться вперёд. Это было опрометчиво, лезть сюда, но разве у меня есть выбор? Я не могу пойти искать другие входы и выходы, когда всё перед моими глазами, буквально рукой подать.

Попытки расслабиться и проскользнуть оказались тщетными. Ничего не выходит. Проклятье, я застрял! Так тупо, что ни вперёд, ни назад не мог сдвинуться ни на миллиметр. Едва дыша сдавленными лёгкими, из меня вырвался горький смех. Он звучал так, будто это не я смеялся, а тот голос из головы, что убеждал меня в своей никчемности.

Ну что, герой? Чего добился?

Заткнись!

Противный голосок вновь прозвучал в моей голове, но я тут же пресёк его выходки.

— М-м-м… — раздалось тихое кряхтение, и ткань, под которой лежала Вера, шевельнулась.

— Вера! — громким шепотом позвал я, ощущая, как гулко забилось сердце в груди, буквально ударяясь о каменную стену.

— Что такое? — сипло вопрошала она, пытаясь сбросить с себя покрывало, извиваясь на каменном алтаре. В итоге упала на пол, и наконец распутавшись, вскочила на ноги, осматриваясь по сторонам.

— Вера! — голос мой стал каким-то тонким, свистящим.

— Где ты? — осматриваясь, вертя головой по сторонам, бешено вращая глазами, она бегала вокруг алтаря.

— Я здесь… в стене… — хрипло выдохнул я, практически скуля, словно побитый пёс.

— Боже! Как ты туда попал? — завидев меня, вскрикнула жена, вскинув руки к лицу. Она подбежала к стене, пытаясь как-то мне помочь.

— Верочка… я думал, что больше никогда тебя не увижу… — мне хотелось плакать, одновременно от счастья, что она жива, и в то же время, от того, в какой заднице мы оказались. Особенно я, великий спасатель, которого самого нужно спасать.

— О чём ты говоришь? Где мы? — просовывая свои хрупкие руки, хватаясь тонкими пальцами за меня, в попытке как-то сдвинуть с места, спросила жена с ярким волнением в глазах.