Когда погаснут все огни

Глава 6

— Это всё из-за твоей жадности, — проворчала Катя на Мишу. — Теперь лесные духи водят нас по кругу.

— Да что ты начинаешь?! — психанул Миха.

— Я серьезно. Моя бабушка рассказывала, что её так же дух леса водил кругами, пока она не попросила прощения. Пошла за грибами в лес, который знала, как свои пять пальцев, и наткнулась на поляну богатую. Жадность её охватила, собирала так, что пихать уже те грибы некуда было. И нести тяжело, и бросить жалко. Собралась домой, а дороги найти не может. Ходила по кругу до самой ночи. Стало холодно и страшно. Бабушка, тогда ещё молодая девчонка, глубоко раскаялась, поняла, что жадность её сгубила. Села, расплакалась, обещая, больше никогда не брать больше потребности, и другим людям оставлять улов. А то, что лишнего набрала, поделится с соседями. Обещала, что если выберется, то обязательно вернётся с подарками лесу. И-и-и, как ни странно это звучит, но на тропинку к ней выбежал заяц. Постоял, посмотрел, фыркнул и поскакал вперёд. Бабушка это приняла за знак, и пошла в ту сторону, куда косой поскакал.

— И что? Выбралась? — спросил я.

— Ну, блин. Конечно! Как бы я эту историю узнала? — цокнула языком Катя. — Она исполнила всё что обещала, и нас учила в детстве, что жадность и корысть, могут обернуться горем. И вот, что я думаю, нам тоже нужно попросить прощения, может тогда нас дух леса выпустит из этого бермудского треугольника?

— Хорошие слова, — сказал Рыг, — да только слов мало. Нужно чтобы это было от чистого сердца, а не от страха.

— Попросить, значит, мы должны! А за что? Мы ничего не брали, и типа мало дали, — фыркнул Миха, — мы уже на третий круг идём, а ты ничего не придумал, кроме как попросить. Прикажи им выпустить нас! Ты же шаман!

— Ой, зря ты так, — с разочарованием в глазах покачал головой Рыг.

— Эй вы, духи леса! Простите меня! Держите! — вынув свёрток с салом, Миха бросил его с размаху в лесную чащу.

— Миша! Ты что, совсем уже? — взмолилась Катя, глядя на мужа во все глаза.

— Я отдал то, чего они хотели, — гневно сказал Миха, пытаясь застегнуть рюкзак, на котором заело молнию.

— Нам всем нужно успокоиться, — сказала Вера.

— А я спокоен, — сказал Миха.

— Заметно, — фыркнул Джон, рассматривая свой раненый палец, который с виду опух.

— Может, позвонить егерю? — предложила Вера, пожав плечами.

Всё переглянулись и выжидающим взглядом уставились на меня.

— Давайте так, если мы в третий раз вернёмся на это место, то вызовем помощь, — предложил я.

— Ага, вдруг Мишкино сало поможет, — хохотнул Лысый, и все окинул его осуждающим взглядом. — А чё вы так смотрите, вдруг сработает?

— Костя, нам тут не до смеха, — проворчала Катя, обнимая Мишку за руку.

Я достал телефон, но, как и ожидалось, связи здесь не было совсем. Тогда остальные начали проверять свои смартфоны, но ситуация ровным счётом доказывала, что у нас нет другого выхода, как идти вперёд. И всё бы ничего, но теперь на лес спустился густой туман, что в пределах трёх метров было ничего не разглядеть. Мы бродили в поисках нужной тропы на протяжении нескольких часов, и наконец-то её нашли, буквально уткнувшись в кострище.

Хмурые и встревоженные лица моих друзей, наконец-то просияли радостью. И здесь была мобильная связь, что очень сильно всех успокоило.

— Видать, только сало твоё доели чахклики, — усмехнувшись, сказал Лысый Мишке, сбросив рюкзак на землю.

— Значит понравилось, раз отпустили, — подколол я.

— Ещё бы! Сам солил, со всей душой и пришлось расстаться. Да чтоб они…

— Миша-а-а, — остановила гневную тираду Катя.

— Ай, да ну их! — махнул рукой Миха, расправляя палатку.

— Нам нужно собрать веток для костра. Кто со мной? — спросил я.

— Пошли, Миха занят, — ответил Лысый.

Джон зачем-то подошёл к Вере, отморозившись на мой вопрос. Да я и не горел желанием с ним за хворостом идти, чтоб не прибить случайно.

— Я могу пойти с вами, если нужно, — сказал Рыг, пока я напрягал слух, стараясь понять, что там бормочет Джон моей жене.

— Сильно болит? — спросила Вера, осматривая его палец, на что тот, сжав губы, кивнул, когда она сняла пластырь.

— Господи, не могу на это смотреть. Пойдёмте, — фыркнул я, ощущая, как злость и ревность волной прошлись по телу.

— Не кипятись, Князь. Вера просто слишком добродушна, — типа поддержал меня Лысый.

— Она доктор? — спросил Рыг.

— Медсестра, — ответил я, — в детской поликлинике работает.

Мы отошли от лагеря метров на триста. Удивительно, что в такой чаще не нашлось сухих веток на земле. Будто их тут до нас подчистую смели. Пришлось зайти дальше, чем собирались.

— Капец у нас приключений набралось, — довольно отметил Лысый, собирая ветки, — только начало пути, а я уже столько материала собрал.

— Как фильм назовёте? — спросил Рыг.

— Хм, есть пару идей, — ответил я, заметив, как что-то впереди мелькнуло буквально у следующих двух деревьев.

Рыг остановился, будто прислушиваясь. Я тоже встал, наблюдая за тенями в тумане.

— Вы чего замерли? — спросил Лысый, держа охапку веток в руках.

— Тихо. Гляди туда, — шёпотом ответил я, указав вперёд, туда, где мелькали тени в молочном тумане.

Лысый замер, выпучив глаза.

— И чё делать будем? — тихо спросил он.

— Рыг? Что делать? — спросил я, покосившись на шамана, и меня как током ударило от его вида.

— Принеси чёрный камень, — сказал он с закатившимися глазами, больно схватив меня за плечи каменной хваткой.

— Лысый! — крикнул я, и тут же увидел, как над головой шамана нависает чёрный сгусток, похожий на облако и резко бросается мне в лицо, затмевая всё вокруг. Я не могу дышать. В голове пчелиным роем гудят голоса, требующие принести чёрный камень. Я задыхаюсь…

Темнота. Глухо доносятся до меня голоса.

— Князь! — шлепок по лицу, что аж искры из глаз посыпались, освещая мне всё вокруг.

Надо мной два изумлённых лица: Лысого и шамана.

— Ты! — вскочил я, указывая на Рыга пальцем. — Какого хера?!

— Это ты, какого хрена напугал нас до усрачки? — в глазах Лысого стоял отчётливый испуг. — Ничего не хочешь сказать?

Я оглянулся вокруг, и вернулся взглядом к Лысому. Взял его за плечо и, наклонившись к уху, тихо спросил, видел ли он что-то необычное, намекая на шамана. Но он отрицательно покачал головой.

— Князь, ты ничего не принимаешь? — на полном серьёзе спросил Лысый, изогнув брови.

— Да нет же! — психанул я.

Неужели мне всё это причудилось опять? Сколько мы здесь пробыли? Уже достаточно темно.

— Ты странно себя ведёшь, — косо глядя на меня сказал Лысый. — Ты скажи, если нужна помощь.

— Да о чём ты говоришь? Какая помощь? Я нормальный, слышишь? Просто… это… — я пытался найти слова, чтобы описать то, что вижу и слышу, но выжидающий взгляд Лысого, заставил всё оставить при себе.

— Что? Говори же, — допытывался он.

Рыг стоял позади Лысого, опершись спиной об дерево, и смотрел на меня через плечо.

— Ничего. Видимо, лекарства от стресса пережрал, — ответил я.

— Ты бы завязывал со стрессом, брат. И колёса не панацея. Уж лучше на грудь принять, чем синтетику жрать, — похлопав меня по плечу, с улыбкой сказал он.

— Да, спасибо. Я в порядке. Пойдём к лагерю, — спохватился я, оглянувшись, в поисках теней в тумане. Но всё было нормально. Я даже спрашивать не хотел ничего у Лысого по этому поводу.

— Вы чего так долго? — спросила Катя, когда мы вернулись с хворостом к кострищу.

— Надо было идти с нами. Было бы быстрее, — съязвил Лысый, принявшись разжигать костёр.

— А где Вера? — заметив её отсутствие, спросил я, оглядываясь вокруг.

— А, — махнула рукой Катя, — она пошла к сейдам.

— Одна?! — опешил я.

— Нет. С Джоном, — глядя на меня, как на дурачка, ответила она.

— Что? — у меня спёрло дыхание от гнева.

— Ой, да успокойся ты, — цокнула языком Катя. — Что ты так ерепенишься? У Джона проблемы с пальцем, вот они и пошли, на всякий случай положить подарок камням и чупакабрам, задобрить их. Джон какой-то неважный. Цапнули его нормально так, палец как сарделька стал.

— Я не ослышался? — ахреневая от такого дикого рассказа, выпалил я, что Катя сделала круглые глаза.

— Остынь, — как медведь из берлоги, пробурчал Миха из палатки, высунув голову. — Мы что, привязать должны были Веру, а? Чтобы ты был спокоен, да? Как ты себе это представляешь, друг?

И как бы я не злился в эту минуту, он был прав. В ожидании их возвращения, я вымещал злость на ветках, ломая их руками. Всё думал о том, что же сейчас делает моя жена. А в голову лезли только самые отвратительные мысли.

— Князь, — с укором прозвучал голос Лысого, — успокойся. Ты выглядишь глупо, я уже тебе говорил об этом. Хотела бы Вера с Джоном покувыркаться, то вряд ли бы поехала для этого на другой край страны в глушь, где под боком муж.

И вроде должны были его слова меня отрезвить от дурных мыслей, но это ещё больше распалило костёр сомнений в душе. Я всё думал, что же это она подала на развод перед самым, якобы случайным, приездом Бабуляева. И паззл в моей голове начал стремительно складываться, вырисовывая неприятную картину. Я смотрел на кольцо, что красовалось на пальце, понимая ущербность ситуации.

— А вот и мы! — радостная, с румянцем на щеках, вернулась Вера. — Я такая голодная! — весело сказала она.

— Как сходили? — ехидно спросил я, стараясь держать себя в руках, но куда там. Меня грызло изнутри.

— Хорошо, — присев у костра напротив меня, ответила Вера. Она села не рядом, и это уже насторожило меня.

Джон немного потоптался, порыскал в рюкзаке, и подошёл к костру. В руках у него было походное одеяло, которое он положил на плечи Веры.

— Спасибо, — промурчала моя жена.

Глаза её блестели как у малолетки на первом свидании. Я знаю этот взгляд, и у меня внутри всё со скрипом сжалось от негодования. Мозг в красках начал мне рисовать то, чего я опасался. Моя жена даже не старалась скрыть свою симпатию к этому чмырю.

— Тебе спасибо, Верочка, — с неприкрытой лаской ответил Джон.

И тут меня накрыло. Всё это! По венам обжигающей волной прокатилась ярость. Я не помнил себя от гнева. Встал, подошёл к Вере, и содрал к чёртовой матери это сраное одеяло с её плеч, и швырнул его в сторону.

— Ты что творишь?! — завопила моя пока ещё жена, и тут же передо мной возник Джон со свирепым выражением лица.

Удар в нос, и я, ощущая вкус крови на языке, словно со стороны услышал свой смех. Всё вокруг окрасилось в багровые тона, и уже мой кулак полетел в рожу Бабуляева.

Вокруг все засуетились, всё завертелось, закружилось! Визг баб, попытки мужиков нас разнять, но я не собирался останавливаться. Меня охватило лютое желание, просто разорвать этого урода. Удар, и ещё удар, хруст костей и жар борьбы всё сильнее опьяняли разум. Бабуляев повалил меня на землю, и мы покатились со склона в ночной туман под удаляющиеся вопли друзей. Сдавленные маты хрипло вырывались из его горла.

— Она моя, — рычал я, сжимая в руках его шею, — слышишь?!

И что-то в этот момент яркой вспышкой, громким звоном, пронеслось в моей голове. Тупая боль и мутный кадр перед глазами: камень в руках Бабуляева.