Не буди Лешего

Глава 27. Гори огнём

— Да что ж мы его никак не завалим? — Кощей злится, а я, уже признаться, тоже рубить эту кучу земли устал.

— А-а-а-ррр! — голем сбил меня с ног. А это значит: засыпало землей, да так, что сразу не выберешься.

— А-а-а-рррр! — раздалось откуда-то сверху, а потом содрогнулась земля. Монстр остервенело топал ногами. Прыгнул. Чудом я увернулся. Выбрался только, опять чуть не попал под мощную лапу. Рубанул её топором. Ушёл топор в землю. Не застрял, увяз. Еле вытащил. А голему хоть бы что.

— Ты живой, Леший? — Кощей откуда-то сбоку кричит. — Вали уже этого землекопа!

— А что его толку валять? — я сам успеваю едва, перекатываюсь. — Он из земли весь, руби не руби — ему от этого ни жарко, ни холодно… А от валяния тем более.

Говорить тяжело, занят я. Со всех сторон ещё и другая нечисть нападает. Успевай только руби да близко не подпускай. И от мощных лап да ног земляного голема уворачивайся.

— Неужто силой землицы питается? — Кощей кричит, спрашивает.

— Нет! — я опять рублю безуспешно. Цепи с топора нового распустил, проходят они сквозь землю, а тело вязкое не пилят, на куски не растягивают. Как прореха пошла, так сразу и срослась.

— А как он тогда сильный такой? — Кощей тоже рубится. И ему недосуг. Нападает нечисть. И зубами рвёт, и клыками. И когти в ход пускает длинные. А Кощею ещё сеть магическую держать. Её всё порвать пытаются. Поняли быстро, что задумали мы. Кто-то попался, брыкается. А кто никак в загон наш не идёт. И мне тоже как за лесом следить, если рубиться надо направо и налево? Устроил я ловушек сколько смог. Одна надежда, что сработают самостоятельно. Много и зверя у меня понятливого. Будут своё защищать да вражину куда надо гнать.

Как же жалко свой лес!

— Как сильный? Сам по себе силён. Как он дошёл только до нас?! — я снова увернулся. Тут же образину какую-то страшную зарубил. И заметил, что втянулась образина эта в земляное големское тело.

— Кощейка, он нашей землей не питается, он всё, что от их войска остается, кого мы порубили, в себя втягивает.

— Мусорщик что-ли? — Кощей не понял.

— Да я бы знал? — я отскочил снова. — Был бы просто мусорщик, чего бы на нас нападал?

А голем этот прорвался хорошо вперёд. И за ним всякая нежить мелкая цепочкой тянется.

Горян с Марой слетали хорошо. Змей и огнём пожёг знатно, и Мару удачно сбросил. Где-то она рубится — в самой гуще, впереди. Мы с ней ещё друг с дружкой не встретились. А должны же вместе идти людей освобождать. Только я тут с големом застрял, да Кощею помогаю. Слежу за его ловушками в лесу, да за тем, чтобы колдуна, который те силки да сети натягивает, самого не порубили.

— Может, огнём его? — Кощей бросил пробный шар огненный.

— Ну и как? — я уже и без особых ожиданий.

— Да никак, — Кощей со злости рубанул сразу двоих одним ударом.

— Водой бы его размыть, — вдруг идея возникла у меня. — Слышишь, Кошей, как река землицу размывает, так и здесь получится!

— А я те где воду найду, Водяной вон всё на пожары пускает! — Кощей откликнулся. — Ты как, кстати, Алёша?

Как тут будешь, с тушей такой рубясь, да безуспешно.

— Плохо я, — ответил коротко. Конечно, плохо. По жилам огонь течёт, ломит жар кости. Лес горит, стало быть, и я горю. Не успевает всё тушить Воднейшество. А Кощей с Горяном жечь не успевают — больно много нечисти.

— Главного бы колдуна их зарубить! — кричит Кощей мне, а сам в небо смотрит. Я тоже взглянул. Горян там летает, подлетит, огнём пальнет и назад. Мара одна в окружении, к нам пробивается. А мы с этой стороны пока со всей нашей нечистью. Сказать Горяну забросить ещё кого к Кощеевой супруге? Да как его подманишь, тут всё ещё есть лучники. Подмяли мы многих — они же первыми шли. Так колчаны попрятали, тоже мечами машут. Да всё одно небезопасно.

Загляделся я, видать, в небо неспокойное, наблюдая за Горынычем. Да пропустил мощной лапы удар. Прижало меня к земле, приплющило. Ногой на меня встал голем и вдавил посильней.

Затрещали мои кости, поломались ребра. Воздух из легких вышел, вдохнуть нельзя. И больно, и держит нежить так, что не пошевелишься. То не смерть ещё. Это знаю я. Но неприятно вышло.

Прижатый к земле, закрыл глаза, обратился к лесу, чтоб дал мне сил. Не слышит лес. Горит лес. Что ему сейчас Леший, который не может его защитить? А я лежу да смотрю, как трава на ветру тихонько колышется, да листья сметает с деревьев ветер.

Ветер мне нужен. Если не вода, тогда он. Пусть разнесёт кучу эту окаянную. Только надо помочь бы сначала.

— Дай мне сил. Я хозяин, имею право требовать! — сказал лесу. Забрал сам. Топор сжал в руке, цепям приказал вокруг ноги големской обвиться да сдавить её. Натянулись цепи. Так я рассчитал, чтоб перебили они ногу, чтобы не просто насквозь прошли, а зацепили с собой земли нечистой побольше. Только подкосилась нога, рванул я цепи, понял, что туша вся на меня упадёт, перекатился и вскочил. Тело заныло недовольно, отозвалось болью в каждой косточке. Но медлить некогда. Плашмя взял топор, и как лопатой, лезвием давай от голема части отрезать да расшвыривать.

— Ветер, поднимайся, — сам шепчу. — Поднимайся, ветер, развей вражину так, чтоб не собрался он!

Кощей понял, кажись, что происходит. Сам пассами своими волну создал. И Горян с неба понял. Подлетая, завис над нами, махнул крылами пару раз, хоть и опасно ему так низко спускаться. Одолели мы чудище пришлое. Развеяли. А я поднялся, завидел, как доспех Мары мелькает впереди, да волос её светлый приметный, из толпы её выделяет. Оставил Кощея. Поковылял к ней.

Кто сейчас в выигрыше, кто в проигрыше, не понять пока. И их полегло много, и нас.

А сами мы пока держимся, а вот же хуже, чем ожидали.