Не буди Лешего

Глава 41. Тишка и Кощей

Как-то они встретились с Кощеем.

Тот прилетел, вылез из ступы. Обомлел, когда увидел, как на полянке я, волком обернувшись, играю с каким-то дитём.

— Это кто? — Кощей не ожидал. Обернулся человеком, подошёл. — Это же… — вслух говорить не стал. Дождался, когда я перекинусь в свое Лешачество и подойду. Тишка поздоровался и убежал в дом к Кикиморе — испить водицы.

— Это же… твой?

— Мой.

— А как? — Костейшество не верил.

— Ну вот успел как-то.

— А кто мать?

— Ну уж не Кикимора. Хотя она старается.

— В каком смысле? — Кощей снова не понял.

— Ухаживает за ребёнком, пока он здесь. Как бы не разбаловала.

— Так мать кто? Селянка твоя?

— Она.

— А она знает, что он тут?

— Да я не спрашивал. Спрошу. Прибегает парень часто. Не каждый день, но бывает. Уж поди, замечает женщина, что сына маленького где-то носит.

Когда Тишка выбежал, уже что-то на ходу дожевывая, Кощей спросил его:

— Звать как?

— Тишкой.

— Это Тихоном, что ли?

— Нет, Тихомир я.

— Имя какое занятное. А я Кощей. На ступе хочешь полетать?

— Хочу.

Кощей дождался, пока Тишка доест, что у него было с собой в руках и деловито вытрет руки о рубашку, а потом посадил его в ступу.

— Одного запустишь? — спросил я, наблюдая.

— Да не, вместе сначала кружок, потом пусть сам.

— Какое сам?

— Да всё нормально будет, — Кощей запрыгнул в ступу.

— Ты же не баба Яга и не к ней? Дитё вернёшь? — спросил я снова.

— Ты давно ли, Леший, стал курицей-наседкой? Вернёмся мы.

Они улетели. Вернулись когда, Кощей был какой-то позеленевший.

— Ну как, повадился с дитяткой? — осведомился я вежливо.

— Чуть не издох, — Кощей оставил Тишку в ступе, сам вылез, подошёл ко мне и сел на крыльцо рядом. — Сразу видно, что твой пацан.

— Любишь ты нас.

— Аж больше смерти.

— Больше жены любишь, выходит? Только ей не говори, она ревнивая. Что прилетел-то?

— Да просто так. Слухи ходят, вот, решил сам посмотреть.

Тишка летал на ступе по двору. Вышла Кикимора, поднесла Кощею воды, пригласила на обед. Кощеюшка, разглядывая мою зелёную жену, вежливо отказался, поцеловав ей ручку.

— А что Кикимора-то похорошела? — спросил он, когда она скрылась в доме.

— Ты мне друг, но жену не отдам, даже Кикимору. А что, всех Василис разогнали? Ты чего на чужих жён заглядываешься?

— Да как ты отошел от дел, они все ко мне, а я один не справляюсь, а тут Мара ещё сильно недовольная — говорит, что не для того она меня собирала из костей, чтоб я гулял по бабам, — он почесал ногу.

— А нога-то до сих пор от косули?

— Да вроде уже как родная стала. Как своя, — Кощей выпрямился. — А ты, Леший, хорошо устроился. И детеныш у тебя, и кот. Тебе бы только рожу свою вернуть смазливую, и все девки твои.

— Не надо мне никаких девок, я женат, — ответил я, наблюдая, как Тишка запихивает Баюна в ступу.

— Ну это решение правильное… — Кощей вздохнул. — Я вот иногда думаю, что если б не женился, уже бы прогулял всё своё царство. А раз я теперь женат, то мне надо богатство наживать быстрее, чем Мара его тратит. Мара, кстати, косы отрастила обратно, уже не лысая. Но после битвы стала поугрюмей, ты с ней поласковей. Увидишь если, сделай комплимент. Скажи, что она красавица.

— Соображу как-нибудь. Тишка, куда ты с котом собрался?

Мне ответили, что они на речку. На какую ещё речку?

— Здесь сиди. Дядя Кощей до дома подбросит. И кота выпусти.

Тишка нехотя вытащил Баюна из ступы.

— Грамоте ему учиться надо, — повернулся я к Кощею.

— Будешь учить?

— Да где мне? — я показал свою лапу. — Как я буду перо в руке держать?

— Хочешь, я с ним позанимаюсь? — Кощей взглянул на Тишку. — Толковый, поди. Только давай я его лучше счёту буду учить? Мне это ближе. Я каждую монетку наперечёт в своём царстве знаю.

— Счёт и я люблю. Я каждое деревце сосчитать должен и каждую зверушку.

Нечисть вообще любит счёт.

— Ну как-нибудь разберёмся. В общем, я беру парня на поруки.

— Колдовать только не учи раньше времени. Пусть человеком побудет, — предупредил я.

— Может перекинуться?

— Если лес поможет, только так.

— А что мать его?

— Поговорить надо с ней. Теперь уже хоть как надо. Вот собираюсь заманить её в лес.

— Привести её к тебе?

— Силой, что ли? Не надо. Сам подкараулю, она теперь в лес выходит. Уже мельком видел. Обдумываю пока, что скажу, да думать долго некогда. И так уже пять лет пропустил, пока был в дальнем лесе. А у меня сын тут уже бегал.

— Кстати, что я рассказать-то хотел! — Кощей ударил меня по плечу. — Я же разговаривал с Радой!

— Она вернулась?

Да нет ещё. Но до царицы дошла. И, не поверишь, скоро на арене будет биться!

— Как это — биться будет? С воинами?

— Есть бои такие на потеху публике. В городах больших ареной называются. Народ собирается посмотреть, как бьются воины. Часто бьются насмерть. Рад вызнала, что где-то там её муж, и тоже записалась. У них сейчас ночь, а завтра утром она на бой выходит.

— Она не спятила ли?

— Да мне откуда знать? Но я помочь вызвался. Буду издалека наблюдать за ней и подсказывать. Через амулет и меч мой можно связь держать. Буду видеть её глазами и управлять её оружием.

— Ну что сказать… Быстрее бы она уже нашла мужа.

А то так и будем с ней водиться.

Мы посмеялись. Рада, конечно, нашла снова себе приключеньице не по зубам. Но ввязалась. Хорошо, что Кощей смог услышать.

А через время какое-то, когда Тишка снова был у меня, и мы как раз обедали, Кощей ворвался, с глазами круглыми, сам горящий весь, чуть дом весь не спалил мне.

— Алеша! — взвыл он. — Быстро скажи мне, ты дарил что-нибудь Раде? Есть у неё какая вещь твоя? Лучше оружие?

Как оказалось, Рада прямо сейчас на арене бьётся и, видимо, она осталась без меча. А значит, и без поддержки Кощея…

— Нож дарил ей охотничий, — ответил я, наблюдая, как Кощей вытаскивает большое блюдо, гремя посудой, что тут же полетела на пол. Достал он блюдо медное, то самое, на котором голову мы вражьей нечисти допрашивали.

— Нож это хорошо, это сработать может! — он блюдо взгромоздил на стол передо мною. — Лапу дай, нужна твоя кровь.

— А по-другому никак, наш ты кровожадный? — я уже лапу ножом порезал и приложил к блюду.

— Никак… никак! — прорычал Кощей громче. — Не могу пробиться, нож не у Рады!

— Ну свяжись с тем, у кого нож! — прорычал я в ответ.

— Не могу… там душа чистая… Ребёнок… — Кощей вздохнул. — Даже если есть немного крови тёмной в нём, не свяжется он с нечистью. Слишком светлый дух, мне не закрепиться.

— Радогор наверное, Рады сын, — понял я. — То правда, это души чистые, их род охраняет белый волк.

— Ну так и что мне делать? — Кощей по сторонам посмотрел, развёл руками. — Где я возьму чистую душу, да ещё твоей крови, чтобы через твой нож связаться?

— Так вот же… — вдруг я додумался. — Ребёнок сидит перед тобой. Тишка! Сюда иди!

— Я не ребёнок, — промычал он, забираясь на лавку с моей стороны. — Что нужно делать?

Кажется, про кровь мою он не понял.

— Там где-то далеко, за многие земли отсюда, есть мальчик, примерно твоих лет, с ним связаться надо. У него в руках мой ножик охотничий. Так что мальчишка может тебя услышать.

Не спрашивая больше, что надо, Тишка сам чиркнул себе по ладони ножом и приложил ладонь к блюду. Я чуть не поперхнулся, но промолчал.

— Что-то надо говорить? — спросил малец, вглядываясь в блюдо.

— Нет, не надо, — Кощей тоже над блюдом наклонился. — Точнее, когда надо будет, ты поймёшь. Если ещё получится.

Кажется, у нас получилось. Мы увидели народу много, чьи-то ноги и спины. И забор высокий каменный, через щель в котором кто-то смотрел на… арену.

— Получилось, — Кощей вздрогнул и картина, что нам открылась в блюде, пошла рябью. — Тишка, мальца кличут Радогором. Попробуй у него спросить про матушку. Только не испугай. Ты сейчас видишь его глазами и нам показываешь. Сам не боишься?

— Нет, — прошептал Тишка, не отнимая ладонь от блюда. — Я… не уверен, но, кажется, он хочет перебраться через стену.

— На арену, что ли? — мы оба наклонились над блюдом.

— На арену… — Тишка замер, задержав дыхание. Потом зашептал. — Нет, не сюда, там, где выпускают из ворот, там можно выйти, там не следит никто.

— Ты что творишь? — Кощей зашептал тоже. — Ты ему подсказываешь?

— Он хочет выйти и не знает как, — Тишка оттолкнул Кощея свободной рукой. Кощей не сдвинулся, замер.

— Пробрался, кажись. Вон, картинка движется. Это Рада лежит на земле? — спросил я, вглядываясь. — Никак её сейчас зарубят.

— Малец к ней бежит, зарубят обоих, — выдохнул Кощей, по столу ударив. Снова рябь пошла.

— Ну-ка не маши руками, ты связь поддерживаешь. Я так понимаю, не один же Тишка?

— Твоя правда, — Кощей прикоснулся к блюду.

— Тишка, что он делает?

— К мамке бежит. Не мешайте мне, — шепнул Тишка. — Он меня слышит.

— Вы что разговариваете? — не понял я.

— Вроде того… Я смогу! — вдруг выкрикнул он. — Надо вниз падать. Падай! — крикнул он снова, вытягивая руку.

— Под меч! — Кощей взвыл.

— У него нож в руке. Кощей, бей! — я зарычал, схватив обоих. Кощей же схватил Тишку за руку, придавив её к блюду.

— Держи крепче, — не знаю, кому сказал он, а Тишка кивнул. Я ощутил волну от сильной отдачи.

— Он нож не выпустил, — ответил Тишка, выдохнув. Мы только что увидели, как от удара ножом по мечу, воина, который тот меч держал, далеко отбросило и доспехи его оплавило.

— Малец, у которого нож в руках, жив? — спросил Кощей у Тишки.

— Да, — кивнул мой сын. — Только… темнота теперь. Он больше не видит.

— Сознание потерял наверное, — объяснил Кощей. — Главное, живой? Боль в теле есть?

— Да, живой. Болит вот здесь, — Тишка показал на запястье. — И он не испугался.

— А ты испугался? — спросил я.

— Я нет. Мы оба не боялись, — ответил малец. — А что с дядей сталось, который отлетел?

— Вопрос хороший… — Кощей потёр руки.

— Этот дядя свой меч остановил. Насколько смог, — Тишка продолжал держаться за запястье.

Кощей посмотрел на меня.

— Леший, ты хоть представить можешь, сколько в нас в троих силы?

— Ну и что? — не понял я.

— Убили мы наверное его. Воина этого. Мужа твоей Рады убили.