Час отплытия

21

Жуке никогда не нравилось, что прапорщик Вьегас бывает у Венансии. Разумеется, ничего предосудительного в этих визитах не было. Зеленомысцы — народ общительный, они любят принимать гостей, всегда встречают их радушно. Жуку раздражало не то, что Вьегас ходит в гости к Венансии, а то, что уж очень зачастил с визитами. Чем объяснить эти почти ежедневные визиты: потребностью в общении, естественно возникающей у человека, находящегося вдали от семьи и друзей? Или в них крылся другой, тайный смысл? Приятная собеседница, женщина веселая и остроумная, Венансия, несмотря на свои сорок шесть лет, выглядела еще молодой и довольно привлекательной. Не увлекся ли прапорщик Венансией? Офицер экспедиционного корпуса, Вьегас приехал на Сан-Висенти без жены и на острове не был связан никакими обязательствами. Разве не случалось подобное с другими военными, с легкостью заводившими связи с местными женщинами? Жука бы нисколько не удивился, узнав, что прапорщик Вьегас ухаживает за Венансией. Более того, эта мысль уже не раз приходила Жуке в голову и даже вызывала у него ревность. Часто бывало: прапорщик выходит вечером из казармы и направляется в сторону пляжа Матиоте, а Жука следует за ним на расстоянии, чтобы выяснить, куда тот держит путь.

И вот оказывается, его тревоги напрасны. Офицер охотится за Беатрис, а не за ее теткой. Каков мерзавец! Жука полной грудью вдыхал свежий вечерний воздух, и на душе у него становилось легче. Приятно было думать, что Венансия здесь ни при чем. Ему осточертел неустроенный холостяцкий быт. Человеку необходимы семейный уют, сочувствие, понимание. Пятьдесят шесть лет — это не шуточки. Силы убывают, предательски незаметно подкрадывается усталость. Старость ведь не за горами. И ему сделалось грустно, когда он представил себе картину одинокой, неприкаянной старости. И вот недавно Жука пришел к мысли, что пустоту в его жизни могла бы заполнить Венансия, и никто другой.

А что до Беатрис, то чего не случается с молодыми красивыми женщинами… Знает ли Венансия о ее романе с прапорщиком? Потворствует ли она им? Вряд ли. А как пылко прапорщик ее целовал! Бедный Фонсека Морайс! Теперь он далеко в море, не знает ни сна, ни отдыха, а его жена в это время наслаждается сладостью недозволенной любви.

Угрюмый и одинокий, шагает Жука по пустынным переулкам, сам толком не зная, куда идет. Воспоминание о недавно увиденной сцене щекочет ему нервы, ведь, если признаться честно, Беатрис и в самом деле обольстительная женщина. Такая и святого заставит потерять голову.

Он и не заметил, как очутился на Рибейра-Бота. Местные ребятишки, тотчас признав его, насмешливо заорали:

— Жука Флоренсио! Дядя Жука Флоренсио!

Не обращая на них внимания, Жука неторопливо ступал по желтой бугристой земле, словно крики мальчишек относились не к нему. Убогие лачуги из жести и досок были раскалены адским солнцем. Две голодные вороны бесстрашно взмыли в дышащее зноем небо и полетели в сторону утесов Саламансы. Жука то и дело останавливался передохнуть, вытирая пот со лба. Мальчишки, притворившись, что это вовсе не они его только что изводили, подошли совсем близко и стали канючить: «Дайте монетку, ньо Жука!»

Вопреки их ожиданиям, он бросил им пару мелких монет.

Жука неспешно шагал, отвечая на приветствия прохожих, и ему было приятно, что его все знают. А не заглянуть ли к Энкарнасао? Черт побери, у него даже мурашки по коже побежали. Давненько он с ней не баловался. Раз уж оказался рядом, грех не воспользоваться случаем!

Оглядевшись по сторонам и втянув голову в плечи, он свернул в подворотню и незаметно проскользнул в дверь лачуги ньи Энкарнасао.