Записки президента 2

30

Кроме меня, кандидатами в президенты зарегистрировались два председателя губернских собраний, ну ясно же, кто их финансирует, один сенатор, с этим тоже ясно, один губернатор, нужно будет его потом заменить, и один олигарх.

Аресты мусульманских типа экстремистов прошли быстро. В течение одной ночи. Они не ожидали упреждающего удара и повязали их довольно легко. Тех, которые заинтересовали шейха, вдумчиво опросили и отгрузили ему на том же аэродроме сельхозавиации, который недавно использовали для пересадки. Там для этого сел специально присланный им самолёт. Несколько десятков юных балбесов, оказавшихся иностранными студентами, депортировали по домам без возмещения внесённых за обучение денег. Пусть с ними родители или родные правительства разбираются, а те, кто оказался гражданами Славии, подпали под действие хитрого закончика от Егорыча. Его суть была в том, что суд при вынесении приговора в подобных случаях будет иметь выбор между длительным тюремным заключением и лишением гражданства для самого фигуранта и всех его родственников первой линии с высылкой на историческую родину. Вот именно этот аспект и был освещён в прессе двадцать девятого августа, а тридцатого полыхнула Европа. Причём вся сразу и в буквальном смысле. Утром полиция какого-то маленького городка жёстко задержала двух подростков, писавших баллоном краски что-то невнятное на стене мэрии, и уже к вечеру от Пшемысля до Лиссабона горели автомобили и полицейские участки. На следующий день пожар перекинулся на Британские острова.

Матильда позаботилась, чтобы новость о действиях правоохранителей Славии по предотвращению беспорядков не потонула на фоне этих пожаров, что добавило действующему президенту популярности в народе. Но арестами несостоявшихся экстремистов дело не ограничилось. Тем, кто должен был «ответить на провокации мусульманской молодёжи», уже заплатили. Поэтому что-то делать им было нужно, и они решили обидеться на освещённые прессой намерения. Вот тут-то все и попались. Им дали возможность увязнуть, не мешая приступить к погромам, но сразу после этого отключили связь и начали паковать, совершенно не сдерживаясь в средствах.

По всей стране было арестовано больше тысячи человек. Идейных вдохновителей и координаторов на местах сначала швыряли в общую камеру с исполнителями, затем уводили, а после допросов всех бойцов, во время которых оказывалось, что контора знала вообще всё, возвращали обратно. Сложив два и два, рядовой состав приходил к выводу о том, что их сдали организаторы и некоторые из них до утра не дожили, остальным же было очень больно.

Но интереснее всего складывались судьбы верхнего звена. Материалы следствия позволили задержать атташе двух европейских посольств, которые вопили о дипломатической неприкосновенности до тех пор, пока среди ночи им не организовали встречу с их послами, которым эти материалы и были предъявлены. Долгая ночная беседа послов с представителями Славии в лице Загорина, Моисеева и Глинского закончилась признанием несовместимости поступка сотрудников посольств, действовавших, разумеется, по собственной инициативе, с высоким званием дипломата и заверениями в том, что подобные демарши не должны повториться, поскольку вредят взаимоотношениям между нашими странами.

Наше согласие не обнародовать результаты расследования в части, касающейся сотрудников посольств, обошлось послам, кроме обязательства пересмотра квот на некоторые группы товаров, ещё и в возврат некоторых, дорогих сердцам славцев, культурных ценностей, случайно оказавшихся в музеях этих стран в результате войн с Российской империей.

Крайним был назначен кандидат, под которого всё это и было устроено, оказавшийся одним из губернских председателей. Чтобы нельзя было обвинить власть в преследовании политических противников, мы не стали арестовывать фигуранта и даже не отозвали его удостоверение кандидата в президенты. А просто обнародовали всю схему планировавшейся им провокации, чтобы избиратели сами решили, голосовать за него или за кого другого. Из-за чего-то через несколько дней он был обнаружен лежащим на тротуаре под окнами своей, расположенной на двадцать первом этаже, квартиры. Записка с объяснением, почему было не воспользоваться лифтом, находилась у него в кармане. Конечно же мы согласились с версией об остром приступе мук совести и не стали беспокоить послов дурацкими вопросами.