Вечеринка моей жизни

– Вот это я понимаю! – воскликнула она.

Маркос чувствовал себя так, словно сорвал джекпот. Наконец-то. Это была та улыбка, которую он не видел уже десять лет, и от которой у него до сих пор перехватывало дыхание. Девушка, которую она так старалась скрыть, когда была рядом с ним, его Нани.

Его Нани бесцеремонно пыталась схватить тяжелую корзину, до которой не могла дотянуться.

– Позволь мне достать ее, – предложил он.

Она отошла в сторону, а он поднял большую коробку, которая на самом деле была не такой уж тяжелой, и поставил ее на маленький столик у стены без окон. Он представил, как его мама раз за разом проделывала то же самое с невестами на протяжении многих лет. Но, к удивлению, на этот раз горе не душило и не разрывало ему сердце. Оно было похоже на сладостно-горькую тоску, затаившуюся в душе, с проблесками надежды.

– Готова? – спросил он, надеясь, что она найдет внутри то, что искала.

Она открыла коробку и ахнула. Взрыв розовых, светло-золотых лент и радужных блесток вырвался наружу.

– Ты только посмотри! – воскликнул он.

Она прикусила губу, и когда посмотрела на него, ее глаза сияли от радости.

– Идеально, – произнесла она, доставая одну из чаш с ниткой жемчуга и кружев. Все в этой коробке было так непохоже на ту Надю, которую все видели. Но так похоже на Нани, которую он любил.

– Перья, жемчуг, кружева… ты родилась не в том веке! – пошутил он. – К счастью для тебя, бурные двадцатые снова в моде.

– Спасибо, – сказала она, и затем облако сомнения омрачило ее лицо. – Ты уверен, что это честный обмен на мои украшения? Мне придется доплачивать?

Украшения, которые она хотела обменять, были красивыми, но какими-то типичными. Аккуратно переплетенный шпагат и сухие цветы вокруг изящных стеклянных шаров с фотографиями Нади и Брэндона, которые вроде как выглядели счастливой парой. Кто бы мог подумать, что за этими улыбками скрывается столько боли и предательства?

Маркос был уверен, что у Кензи не возникнет проблем с использованием их в другом месте.

Он помахал рукой перед собой, как будто отгонял муху.

– Даже не думай об этом. Все это розовое барахло пролежало здесь кто знает, как долго?

– Я понимаю… – сказала она с сомнением в голосе. – Оно выглядит довольно старым, но я знаю, что с помощью Изабеллы и моей мамы мы сможем навести красоту.

– Значит, они все это одобряют? – поинтересовался Маркос.

Она пожала плечами.

– По большому счету, мама пока ничего не сказала о вечеринке. Она все еще зациклена на нашем расставании. Ее сердце разбито. Она любит Брэндона. – Надя сделала паузу, а затем добавила: – Иногда мне кажется, что она любит его больше, чем я когда-либо любила. Совсем не в том смысле, о боже, не смотри так! – Она попыталась рассмеяться, но неправильно истолковала выражение его лица. Ее голос звучал так грустно, как будто она имела в виду, что ее мама любила его больше, чем Надю. – Она всегда хотела двух сыновей. Знаешь? Она любит спорт, а в Аргентине у нее вообще не было возможности участвовать в спортивных играх. У нее были только мы с Изабеллой. Теперь у нее есть Ной, мой племянник, и мой зять Джейсон. Она будет скучать по Брэндону, вот и все.

– А твой отец? – спросил Маркос, его сердце готово было выскочить из груди от желания отправиться к семье Нади и спросить их, что с ними не так.

Но тут она сказала:

– Моему отцу он никогда не нравился. Но это совершенно не значит, что он на сто процентов согласен с организацией праздника.

– Они изменят свое мнение, как ты думаешь? – спросил он, прислоняясь к стене.

– Им придется. По крайней мере, сделать вид. – Теперь на ее лице промелькнуло озорное выражение.

– Почему?

– Завтра приезжают мои бабушка с дедушкой, а после них – все остальные родственники.

Он почувствовал укол ревности. Его бабушка и дедушка в Уругвае давно умерли. После смерти его матери общение с остальной ее семьей сошло на нет. Даже с его двоюродным братом Александром.

– Вы все очень близки?

– По крайней мере, для виду, – ответила она. – Что меня вполне устраивает. Я знаю, что после вечеринки смогу увидеть гораздо больше своих друзей, тетушек и двоюродных братьев, и сестер. На самом деле я в полном восторге. Так бы я уехала в медовый месяц, а теперь могу остаться и провести время с семьей.

– То есть, ты предпочла бы остаться со всеми ними, а не отправиться на роскошный курорт с новым мужем, чтобы проводить все свое время вместе, развлекаясь по-взрослому, о чем ты мечтала всю свою жизнь?

Это был намек на их прошлое.

И по ее опущенному взгляду он понял, что ему не следовало поднимать этот вопрос.

Однажды ночью, после особенно нежного момента, который вызывал у Маркоса улыбку каждый раз, когда он вспоминал о нем (а за эти годы он много раз возвращался к тому счастливому и критическому моменту), он сказал, что его родители занимались планированием, организацией и проведением свадеб, и одно привело к другому, после чего он спросил ее о медовом месяце ее мечты. По тому, как расширились ее глаза, он понял, что вопрос заронил в ее сознание мысли о возможном будущем, о котором он даже не помышлял. Она, должно быть, подумала, что он спрашивает для дальнейших планов, а ему просто было любопытно. В двадцать один год мысли о свадьбе были так же далеки, как путешествие на Марс.

Но для нее все было по-другому.

Она хотела быть похожей на большинство своих подруг и выйти замуж молодой. И она сказала ему, что во время медового месяца она хотела бы поехать в особое место, где никто из них не был, и создать новые воспоминания, которые сохранятся до конца жизни.

После той ночи между ними возникло какое-то странное напряжение, в результате которого в их отношениях образовалась брешь, увеличившаяся до громадных размеров, и он не был готов или способен перепрыгнуть, или преодолеть ее, и в конце концов побежал в противоположном направлении.

– Куда вы собирались поехать? – спросил он, как всегда, отмахиваясь от чувств, с которыми он не был готов столкнуться ни сейчас, ни когда-либо еще.

Она пожала плечами.

– В Диснейленд. Представляешь?

– Диснейленд? – усмехнулся он. – Разве его семья не владеет туристическим агентством, а его отец не был пилотом? Ты могла бы отправиться в любую точку мира!

Она снова пожала плечами.

– Он сказал, что мы никогда не были там вместе, так что это подходило. К тому времени, как мы договорились, я так устала от ссор.

– А куда бы ты поехала?

Ее глаза снова засверкали, словно своим вопросом он возродил часть ее души из пепла.

– Ты будешь смеяться…

Он положил руку на сердце.

– Никогда. Я обещаю.

Надя прикусила губу, внимательно следя за выражением его лица, как будто ожидала, что в любой момент он нарушит обещание, данное с такой легкостью.

– Я всегда мечтала поехать в… – Он не расслышал, что она пробубнила.

– Куда?

Она сделала глубокий вдох и посмотрела ему прямо в глаза. Он приготовился к ее признанию.

– В Аргентину, – призналась она. – Я всегда хотела туда съездить.

Он прищурился.

– Но ты же там родилась. Разве ты не переехала сюда, когда тебе было лет десять?

– Вообще-то, одиннадцать, – поправила она, отвернувшись от него и хлестанув его по лицу своими собранными в конский хвост волосами, словно хлыстом. – Кроме Росарио, я нигде больше не была. Я хочу посетить водопады Игуасу, съездить в Патагонию, в Анды… Не знаю, – продолжила она, немного запыхавшись, как будто сама мысль о том, чтобы узнать свою родину, заставляла ее желать большего. Затем она повернулась к нему, и ее нежный взгляд пробудил в нем чувство, которого он никогда раньше не испытывал.

Он почувствовал себя так… будто она заглянула ему в душу.

Он тоже хотел поехать в Уругвай, чтобы узнать, сможет ли найти частички себя и своей семьи, которых, по его мнению, не хватало.

Этот никчемный Брэндон.

Будь Маркос на его месте, он отвез бы ее на край галактики, если бы таково было ее желание.

– Но знал ли он, куда ты хотела поехать? – спросил он.

Она поджала губы и быстро кивнула.

– Знаешь, я думала, он удивит меня поездкой на Санторини, в Грецию. Я могла бы отправиться туда с Мэди и Стиви, своими подругами, но мне было бы очень приятно, если бы он хотя бы задумался об этом. Я даже была готова оплатить половину стоимости. Когда он впервые сказал, что забронировал номер в Диснейленде, я подумала, что это шутка. Я даже полагала, что он все-таки отвезет нас в Аргентину. Я проследила, чтобы мой паспорт был готов к поездке. А затем… ну да ладно.

– По крайней мере, он не испортил твое впечатление о Санторини или Аргентине на оставшуюся жизнь.

– Я как-то не подумала об этом положительном моменте. Спасибо тебе за это. – Она подмигнула, и ему пришлось проглотить комок в горле.

Он не знал, что сказать.

Внезапно он почувствовал, как здесь стало жарко. На лбу вступили капельки пота, и кончики его волос слегка завились. Его руки покалывало, и им овладело желание преодолеть разделявшее их расстояние в два шага.

Она все еще кусала губу, ее грудь быстро поднималась и опускалась.

Что бы он сделал, если бы шагнул к ней и пригладил большим пальцем этот маленький локон на ее виске? Маркос знал, что не остановится на этом, и он действительно не мог позволить себе вносить сумятицу в свою и без того сложную жизнь. Как и в ее.

Она этого не заслуживала.

Словно возражая его мыслям, Надя сделала шаг в его сторону, ее губы приоткрылись, а глаза как будто манили отправиться с ней по всему миру прямо сейчас. Но что, если он сделает шаг, а она отвергнет его? Насколько он мог судить, из них двоих именно ему хотелось продолжить с того места, где они остановились десять лет назад.

– Может, нам отнести это к твоей машине? – спросил он, разрушая чары.

Она выдохнула, опустив плечи, но не так, как будто была разочарована. Скорее, она почувствовала облегчение.

– Конечно, – согласилась Надя.

Они направились вниз. Она выключила за ними свет, а затем заперла дверь наверху лестницы, которая вела в коридор.

Он отнес коробку с украшениями к ее машине.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Я уверена, что нам хватит этих украшений для столов и всего остального.

– Если ты и твои подруги или твоя сестра захотите еще что-нибудь поискать, просто заезжайте в любое время. Я знаю, Кензи охраняет их, как сокровище дракона, но я предупрежу ее о твоем возможном визите.

– Gracias, – сказала она с легкой заговорщической улыбкой. А потом ее взгляд изменился, как будто ей нужно было что-то сказать, но она не знала, как.

Рев в ушах, когда она произнесла простое «спасибо», не мог заглушить голоса, говорившего ему, что он был дураком.

– У тебя такой вид, будто ты хочешь меня о чем-то спросить, – сказал он.

Огоньки гирлянд танцевали вокруг них на фоне чернильно-черного неба.

Она усмехнулась и наклонила голову.

– Это так заметно?

Его сердце так сильно колотилось в груди, что было тяжело дышать.

– Скажи мне, – прошептал он, приподнимая ее подбородок указательным пальцем.

Она глубоко вздохнула и, закатив глаза, наконец сказала:

– Дело в том… Мне нужны фотографии, понимаешь? А фотограф отказалась со мной работать, когда узнала, что свадьба отменена. Ты не знаешь какого-нибудь фотографа, который согласился бы на работу в такой короткий срок?