Вечеринка моей жизни

Стиви ждала более тяжелая судьба. В шестнадцать лет у нее родился ребенок. Она не бросила его, но Тристан умер от синдрома внезапной смерти в пять месяцев. Сейчас он был бы ровесником Оливии. Его смерть разбила ей сердце и едва не лишила жизни. Благодаря заботе и любви Нади и Мэди, мало-помалу, Стиви вернулась к своим планам до рождения ребенка, получила аттестат зрелости и все такое. Желая заработать как можно больше денег за короткий промежуток времени, она отправилась на летние распродажи. В конце концов, предполагалось, что Счастливая Долина станет мировой столицей индустрии прямых продаж. Она рассчитывала только на одно лето, чтобы заработать достаточно денег на обучение. Стиви превзошла любого другого продавца в отрасли. Но в сентябре того года, вместо того чтобы поступить в колледж, она отправилась в Европу, путешествуя в одиночку из города в город, изучая языки, приобретая по пути опыт и оставляя за собой след из разбитых сердец. Когда деньги закончились в апреле, ее работа ждала ее обратно.

После этого было трудно отказаться от свободы, которую давали летние распродажи. Мать Стиви упрекала ее, что ребенок разрушил ей жизнь, и в течение последних нескольких лет Стиви делала все возможное, чтобы доказать ей обратное. Когда Стиви была в городе, она работала волонтером в клинике планирования семьи в центре Солт-Лейк-Сити, сопровождая девочек и женщин, чтобы им не приходилось проходить процедуры в одиночку. Но кроме маршей протеста у Капитолия каждый раз, когда права женщин подвергались нападкам, она не имела ничего общего с законом. Теперь она мечтала стать самой себе начальницей. В какой отрасли, она не знала.

Одна за другой три подруги нашли свой собственный путь в жизни.

Единственной, кто продолжал придерживаться первоначального плана, была Надя. Не потому, что она была помешана на законе, а потому, что ей нужно было, чтобы все имело смысл. А еще потому, что она считала, что у нее нет другого выбора. После всех жертв, принесенных ради того, чтобы приехать в эту страну и остаться в ней, ее родители по праву имели возможность гордится тем, что их ребенок получил хорошее образование. После того, как Изабелла променяла титул доктора юриспруденции на новую фамилию и двоих детей, осталась только Надя, кто мог бы воплотить их мечту в реальность.

Даже если эта мечта привела бы в своего рода тупик Эшли. «Эшли» было их кодовым названием для той единственной цели, которую они считали пределом мечтаний, но она оказалась западней.

Хотя они ненавидели этот фильм (ну, может быть, исключением были костюмы. Они все хотели зеленое платье Скарлетт О’Хары), девушки упоминали о нем каждый раз, когда были вместе.

– Когда я завоевала внимание Брэндона и убедилась, что он никуда не денется, я поняла, что любви нет. Было увлечение, нежность, понимаете? Думаю, в моем сердце всегда будет для него особое место. Я люблю его семью…

– Ты говоришь о племянниках, – уточнила Стиви.

Надя пожала плечами.

– Да, хотя его сестры ненавидят меня. Но говоря откровенно? Я почувствовала… небольшое облегчение, – сказала она со вздохом. – Я просто не хочу быть привязанной к месту проведения свадьбы, цветам, еде и развлечению семьи, которая вот-вот начнет прибывать, и остаться у разбитого корыта.

– Да ты чертов адвокат, – возразила Изабелла. – Ты всегда находишь лазейку в любом контракте.

Казалось, она была твердо уверена в Наде. Возможно, потому, что Изабелла всегда мечтала получить ученую степень и не могла представить себе более совершенного достижения. Правда заключалась в том, что Надя любила свою работу, но, как и Брэндон, реальность не оправдала ее ожиданий. Как только она получила должность в фирме, радость достигнутого померкла, и теперь она застряла в роли прославленной секретарши. Ничего плохого в этом не было, конечно, но ей нужно было платить по кредитам. Если бы она могла заниматься юридической практикой в другой сфере, тогда все было бы не так плохо. Она хотела посвятить себя миграционному праву или заняться защитой прав беженцев, но ее родители настойчиво утверждали, что на этом не заработать денег, и если она собиралась потратить часть своей жизни и финансы на это образование, то она должна была хотя бы извлечь из этого максимум выгоды. Ее работа была отстойной, но за нее платили.

– Теперь, когда у меня есть место проведения торжества, цветы, ди-джей с музыкальной группой и еда, я решила в кои-то веки организовать себе праздник, которого у меня никогда не было, – сказала она.

– И откуда у тебя эта идея? – поинтересовалась Изабелла.

Надя достала журнал из своей сумочки.

– Отсюда, – сказала она и раскрыла его на середине.

Изабелла и Стиви молча читали. Она следила за их лицами с легкой улыбкой. Когда Изабелла перевела взгляд на фотографию женщины, смеющейся со своими друзьями, она улыбнулась, и ее глаза наполнились слезами, отчего Наде тоже захотелось плакать.

Может быть, она уже была немного пьяна.

– Вот чего я хочу, – сказала Надя. – Моя семья празднует вместе со мной.

– И чествует тебя, – добавила Изабелла. – Хотя бы раз в жизни ты находишься в центре внимания.

Надя кивнула.

– Твоя кинсеаньера не была экстравагантной, но она была красивой. – Наде тогда было девять лет, и она помнила, как сильно завидовала сестре, похожей на принцессу в ярко-розовом платье. На праздник собралась не вся семья, потому что авиабилеты были очень дорогими, а Аргентина переживала один из своих бесконечных экономических кризисов. Только дедушка Леонардо и бабушка Каталина. Четыре года спустя они снова вернулись в Юту на свадьбу Изабеллы. Наде тогда было четырнадцать, и она мечтала о своей собственной кинсеаньере. Но в том году с ее отцом произошел несчастный случай на работе. Их родители не могли позволить себе организовать праздник.

Они пообещали, что что-нибудь придумают, но к тому времени, когда ей исполнилось шестнадцать, ее класс собирался отправиться в Вашингтон, округ Колумбия, на конкурс студенческой модели ООН, который они выиграли в Университете Бригама Янга. Она выбрала поездку. А потом снова не было возможности устроить праздник. Время от времени у нее были дни рождения с тортом и свечами. Но ее мечте о кинсеаньере так и не суждено было сбыться. Она никогда больше не поднимала эту тему, потому что не хотела обижать родителей неразумными просьбами. Они и так дали ей почти все, что могли.

– Теперь я могу заплатить за это сама, – сказала она.

– Мэди говорит, что ее кинсеаньера была одним из самых ярких моментов в жизни, – сказала Стиви. – У меня она была одним из самых ярких моментов тоже.

Стиви впервые поцеловалась там с мальчиком из футбольной команды, который нравился ей с шестого класса, но который в том году переехал в Нью-Йорк.

– Знаете, Мэди говорит, что было немного неловко выйти перед всеми детьми из школы, которые смотрели на нее. Соседи говорили, что это было похоже на свадьбу без жениха. И в каком-то смысле так оно и было. Потому что в тот день она дала себе клятву, – продолжила Стиви, ее глаза блестели, как будто диско-шар с вечеринки Мэди все еще отбрасывал свет вокруг них. – И ее семья тоже дала эти клятвы, знаешь? Это было похоже на выражение поддержки, на прилив энергии и демонстрацию любви. Иногда, когда мне грустно, или я подавлена, или впадаю в уныние, я вспоминаю тот день, и мое сердце наполняется любовью и радостью от того, какой счастливой она была.

Надя кивнула. Эта вечеринка побила все рекорды. Кто-то, они так и не узнали кто, потому что были приглашены все соседи, вызвал полицию, из-за громкой музыки. Когда копы приехали, один из дядей Мэди, который предполагал, что это произойдет, показал им специальное разрешение. Они получили его в администрации города, и могли включать музыку до полуночи. Этот доносчик, должно быть, позеленел от зависти, когда увидел на первой полосе газеты фотографию Мэди с большей частью полицейского участка, пожарными и медиками скорой помощи, которые не хотели пропустить такое мероприятие.

– Я даже представить не могу, какое значение для нее имел тот вечер, – сказала Надя мечтательным голосом. Затем она повернулась к своей сестре. – А для тебя что она значила, Иза?

Изабелла вздохнула.

– Моя кинсеаньера была волшебной. Если честно, великолепнее, чем моя свадьба, – поделилась Изабелла, опустив взгляд, как будто ей было стыдно смотреть им в глаза. – То есть, я бесконечно благодарна за своего мужа. – Она дерзко вздернула подбородок. – Если бы мне пришлось повторить это, я бы выходила за него замуж в девятнадцать лет, не задумываясь, снова и снова. Я люблю нашу совместную жизнь и наших детей, Оливию и Ноя. И все же, тот вечер моего пятнадцатилетия? Я чувствовала себя принцессой. Праздник меня самой.

– Вот именно, – сказала Надя. – Я хочу этого. Почему все считают, что я сломала стереотипы, устроив себе это праздник, не дожидаясь, пока кто-то другой это сделает для меня? Что проявила инициативу и решила отпраздновать свой юбилей с людьми, которых люблю и которые любят меня в ответ?

Они кивнули.

– Я тут подумала, – сказала Стиви. – Почему у Оливии не было кинсеаньеры в прошлом году?

Изабелла закатила глаза.

– Мы с Джейсоном хотели организовать ее, но она отказалась. Она считает это позорным.

– Почему бы нам не отпраздновать наши дни рождения вместе? – спросила Надя. Потому что, как всегда, она думала о своей семье в первую очередь.

– Нет, – возразила Изабелла. – Спасибо тебе, hermana[21], от всего сердца. Но если бы я возглавила вашу вечеринку, мы бы в конечном итоге поссорились. Я бы хотела заняться выбором таких вещей, как торт и музыка, украшения и списки гостей, вместе со своей дочерью. Это часть опыта. А она этого не хочет. Так-то вот.

Правда. Именно это нравилось Наде в планировании своей свадьбы. Как близка она стала со своими сестрой и мамой.

– Итак, что касается планирования. Что нам надо делать? – спросила Стиви.

Надя почесала затылок. Ей следовало бы нанести побольше кондиционера для волос. Воздух был таким сухим, что у нее ужасно чесалась кожа головы.

– Дай-ка я возьму свою папку, – ответила она.

Ее ноги немного затекли от того, что она сидела на полу, скрестив их. Пошатываясь, она сходила за папкой с планами. Папка была похожа на бумажную версию Pinterest. Конечно, на этой социальной интернет-платформе у нее была доска, вернее, несколько, но ей нужны были осязаемые вещи, поэтому она хранила все свои мечты в папке.

Брэндон едва удостаивал ее взглядом.

Надя открыла папку в самом начале. Она начала собирать идеи с двадцати трех лет, когда они с Брэндоном стали жить вместе. Почти семь лет назад.

– Может, мне все это выбросить? – спросила она, размышляя вслух.

Стиви накрыла ее руку своей ладонью и похлопала.

– Ну, mi amor. Не надо. По крайней мере, не все это. Может парочку вещей.

Они сидели за круглым кухонным столом и переворачивали страницы.

– Главный видеоролик нужно переделать, – сказала Изабелла.

Стиви вырвала страницу со сценарием видео, на которой была задокументирована история жизни Нади и Брэндона. Эпизоды тех лет, что они были вместе, с тех пор как им исполнилось шестнадцать. Целая жизнь.