Вечеринка моей жизни

Маркос

Он понятия не имел, откуда взялись эти слова, почему он согласился с Бисой.

Прабабушка Нади, возможно, и не вспомнит этот момент через пару часов, но он не смог бы забыть, как и остальные присутствующие, даже если бы все они притворились, что поддались на этот обман.

Он ненавидел себя молодого за то, что сбежал от Нани.

Он ненавидел свое будущее без нее.

Он был трусом и дураком.

Но Маркос не был лжецом.

Если уж на то пошло, он был обычным трусливым влюбленным дураком, и откуда бы ни взялись эти слова, они были правдивы. Надя была его любовью, и когда все это закончится, он будет скучать по ней.

Прошло много времени с тех пор, как он испытывал это ощущение одновременного погружения в приключение и эйфории, которую не мог подарить ни один химикат. В течение последних нескольких лет, как только его сердце начинало испытывать к кому-то хоть малейшую заинтересованность, Маркос разворачивался и убегал. Но сейчас, с Надей, казалось, что годы разлуки пролетели как одно мгновение.

Временами, когда Бри не получала роль после удачного прослушивания, или у нее был плохой день, когда она обслуживала столики, ей нравилось представлять альтернативные реальности. Она любила представлять, что в другом измерении, вместо того чтобы обслуживать столики или претендовать на роли без реплик, она была суперзвездой, намного круче, чем Джей Ло и Сальма.

Возможно, в другой реальности Маркос не сбежал бы и танцевал бы вот так с Нани каждый вечер, называя ее своей любовью и скучая по ней каждую секунду, которую они проводили порознь.

Но он застрял в этом измерении, здесь он был просто владельцем свадебного заведения, в котором должна была проходить ее отмененная свадьба.

Как он мог все еще что-то чувствовать после стольких лет? Маркос едва ее знал. Он и десять лет назад почти ничего о ней не знал. Но сердце руководствуется отнюдь не логикой. И прямо сейчас его нелогичное, хрупкое сердце говорило ему, что он будет любить эту женщину до самой смерти и даже после. Он не мог заполучить ее, потому что не заслуживал ее. Он не собирался становиться препятствием в путешествии, в которое она отправилась.

Путешествие в поиске себя и любви к себе.

Тем не менее, он собирался сделать все от него зависящее, чтобы помочь ей устроить эту вечеринку. Если при этом ему пришлось бы подыграть ее прабабушке, которая считала его женихом Нани, то так тому и быть.

– Прости, – смущенно произнесла Нани, как будто она раскрыла самые сокровенные тайны своего сердца. – Биса многое забывает. Она все путает. Она думает…

Он коснулся ее локтя кончиками пальцев и почувствовал, как она вздрогнула.

– Все в порядке. Я знаю, каково это. Не переживай по этому поводу.

– Но разве тебе не все равно? Это так раздражает, что она считает… – Надя прикусила губу, как будто даже не могла произнести вслух, что ее прабабушка считала Маркоса Брэндоном, и его сердце сжималось от жалости к ней.

Ему было не все равно. Он бы все отдал, чтобы признаться, что его сердце навеки принадлежит ей, но Маркос потерял это право десять лет назад, и он прекрасно понимал, что жизнь скупится на вторые шансы. По крайней мере, для него.

– Мы все знаем правду. Я хочу сказать, если она такая же, как мой отец, то смысла поправлять его нет, через пару минут он снова начинает считать меня моим двоюродным братом. И каждый раз видеть правду в его глазах больно. Зачем заставлять ее переживать это? Я не возражаю.

Она взяла его за руку и пожала в знак благодарности.

– А теперь, – сказал он. – Иди потанцуй со своим отцом.

Отец Нади направлялся в их сторону, глядя на них с подозрением. Только когда он почти подошел к ним, Маркос заметил, что он хромает. Довольно сильно.

Надя это тоже заметила.

– О, боже, Papi, – воскликнула она, шагнув навстречу к отцу. – Что случилось?

Один из других мужчин помог Нани отвести ее отца к ближайшему креслу.

– Он все еще считает себя pibe[39] двадцати с небольшим лет, и попытался обыграть этого здоровяка русского из другой команды, но упал и сильно расшиб бедро.

Надя, закрыв глаза, вздохнула.

Маркос хотел помочь, но не знал, как.

– Хуже всего то, что на следующей неделе у нас матч-реванш, и у нас нет бомбардира, – сказал мужчина по-испански, а затем посмотрел на Маркоса. – Подожди, ты похож на футболиста. Ты можешь присоединиться к нам? Это меньшее, что ты можешь сделать после отмены свадьбы.

Нани густо покраснела.

– Эй, Tío Роман! Он не…

– Тогда кто ты? – спросил мужчина, прищурившись и сжав кулаки.

– Никто, – ответила Надя, в то время как Маркос произнес:

– Я старый друг.

Ее отец, нахмурившись, посмотрел на них обоих.

– В итоге кто? Никто или старый друг?

Маркос посмотрел на Нани, надеясь, что она сама объяснит.

– Он мой старый друг, который к тому же является владельцем этого заведения. – Ее голос звучал так, словно она признавалась, что Маркос был любовником, которого она держала в секрете со средней школы.

– Здорово! – воскликнул мужчина, которого она назвала дядей Романом. Затем он посмотрел на Бису и, наклонившись к Маркосу и Наде, добавил: – Значит, Биса снова в замешательстве?

Словно почувствовав, что они говорили о ней, Биса послала им воздушный поцелуй и теперь кружила по залу с тремя женщинами, которые появились с отцом Нади. Маркос решил, что они были двоюродными сестрами Нади.

Биса веселилась от души.

– Тебе необязательно соглашаться, Маркос, – сказала Надя. – Серьезно.

– Да я не против.

– Тогда приходи на нашу игру, – сказал дядя Роман, хлопая Маркоса по плечу. – Кстати, откуда ты родом?

– Он отсюда, – резко ответила Нани, как будто хотела прекратить этот разговор, пока он не зашел слишком далеко.

Но Маркос не возражал против объяснений. Ему нравилась семья Нани. Он представил себе, что его родня в Уругвае могла быть очень похожа на них, и пожалел, что потерял связь с этой ветвью своего генеалогического древа. Какая жалость, что ему пришлось иметь дело с такими людьми, как дяди Монти и дядя Джордж.

– Моя мама родом из Колонии, Уругвай. Мои родители познакомились там, когда были очень молоды, и в итоге поселились здесь, откуда родом семья моего отца, – сказал он, краем глаза посматривая на Нани.

Раньше он никогда особо не рассказывал ей о своей жизни и своей семье.

– Твой испанский превосходен, – похвалил отец Нани, Эрнесто. – Ты говоришь, как аргентинец. Я имею в виду, что когда-то давным-давно Уругвай и Аргентина были одной страной. Итак…

– Papi, – возмутилась Нани, игриво хлопнув отца по плечу, но Маркос смеялся, и вскоре она тоже улыбнулась.

Маркос всю свою жизнь слышал шутки о соперничестве между Уругваем и Аргентиной, и, хотя он не был футбольным фанатом, какими, похоже, были члены семьи Паласио, индейская кровь Чарруа, которая текла в его венах, звала его во время чемпионата мира и Кубка Америки. Конечно, он всегда болел за страну своей матери, и втайне желал, тоже быть ее частью.

– Я рос, разговаривая дома по-испански, – пояснил Маркос. – Иногда мой акцент ужасен, потому что я на самом деле не часто говорю на родном языке, но когда я общаюсь с другими испаноговорящими людьми, то сразу вспоминаю язык. Забавно, как это работает.

– Да, забавно, – сказала Надя, но тут же отвлеклась на группу своих двоюродных сестер и Бису.

Одна из них, высокая темнокожая женщина с ослепительной улыбкой, продолжала жестикулировать и посылать намеки, которые, как был уверен Маркос, явно касались его.

– И ты пьешь мате? – спросил Эрнесто.

Маркос перевел свое внимание на отца Нади, который пристально смотрел на него, как будто пытался его раскусить.

По какой-то причине Маркос почувствовал, что его проверяют, и впервые за целую вечность ему захотелось сдать этот тест на отлично.

Ради нее.

– Конечно, пью! – Он прикусил губу и посмотрел на Нани, которая качала головой. Она знала его секрет. Ему нравилась только консервированная версия, но не похоже, что он собирался признаваться в этом ее отцу и дядям. Что, если они забрали бы свое приглашение на игру обратно?

– Что ж, вот мой номер, – сказал Эрнесто, и Маркос выдохнул, как будто провел под водой несколько часов. – Приезжай на нашу игру в следующий вторник вечером.

– Papá, прекрати, – прервала его Надя. – Может быть, он занят. Так ведь, Маркос? Разве у вас не запланирована какая-то свадьба или что-то в этом роде?

– Дай-ка я посмотрю, – ответил Маркос, доставая телефон из кармана. Он пролистал свой календарь, и чудесным образом вторник оказался свободным. – Мой вечер абсолютно свободен.

Она схватила его телефон, как будто ей нужно было удостовериться в сказанном.

– Тогда решено, – сказал ее отец, вставая с кресла. – Это для латиноамериканской лиги. Я записал нас на этот турнир в прошлом году. И нам не помешает еще один игрок.

– А как насчет Агустина и Педро? – спросила Надя, явно не в восторге от перспективы, что Маркос будет проводить время с ее семьей.

– Они приедут только в четверг. У нас есть сын Рикардито, Тьяго и Ноа. Но мальчики этого нового поколения играют только в FIFA, если вы понимаете, что я имею в виду.

Дядя Рикардо болтал с парнем Коронел и Эрнаном. Они обменивались номерами телефонов, чтобы встретиться после медового месяца Сантьяго.

Урок танцев, казалось, удался во многих отношениях.

– Приводи своего друга на игру, Уругваец! – сказал Рикардо Маркосу. – Он говорит, что может быть вратарем. Он невысокий, но атлетически сложен, к тому же хороший танцор.

– Я отличный защитник, верно, Эбби? – спросил Сантьяго Коронел свою невесту.

Та с энтузиазмом кивнула.

– Но ты отправишься в медовый месяц, паренек! – воскликнул Эрнан.

– Медовый месяц, ух-ты! – Дядюшки Нади подкалывали Сантьяго Коронела. Парень застенчиво улыбнулся и опустил голову.

– Тогда, может быть, в следующий раз?

Эрнан ухмылялся от уха до уха, на его лбу выступили капельки пота.

Широко улыбаясь, Коронелы попрощались с Кензи, они явно остались довольны своим уроком танцев. Маркос почувствовал облегчение от того, что все получилось. Он собирался позвонить преподавателю танцев и уточнить, почему тот даже не соизволил предупредить их, что не придет.

– Bueno, nene, пока-пока, – сказала Биса Маркосу, направляясь к выходу. – До скорой встречи? – Она протянула руки для объятия, и он наклонился, чтобы обнять ее в ответ.

Уже много лет он не ощущал любящих бабушкиных объятий, которые давали понять, что тебя любят таким, какой ты есть.

– Я приеду, Биса. Скоро увидимся, – сказал он.

В сопровождении отца и дядей Нади Биса медленно направилась к машине. Она все еще держала в руках банку содовой.

Маркос почесал затылок. У него действительно не было времени играть в футбол с семьей Нани. Но откровенно говоря? Он немного влюбился в них.

Нани, скрестив руки на груди, стояла рядом и ждала возможности поговорить с ним. Ее двоюродные сестры столпились вокруг Эрнана, который, судя по доносившимся восклицаниям, показывал им фотографии своих дочерей.

– Спасибо, что был добр к ней, – произнесла она.

– Ни каких проблем, правда, – ответил он, отвлекаясь на то, как заходящее солнце играло на ее лице. Он любил это время суток, предзакатный час, и у него руки чесались взять фотоаппарат и навсегда запечатлеть, как в этот момент выглядела Надя. Но ему пришлось полагаться на свою память.