Вечеринка моей жизни

– Ты не представила нас, Нади. Если это твой novio, то почему эта девушка…

– Нет, Биса, – ответила Надя, встав между Маркосом и пожилой дамой. – Это не мой novio. У меня нет novio, помнишь? Она взглянула на Маркоса через плечо и через пару секунд сильно заморгала, как будто очнулась ото сна. Больше похоже на кошмар. – Знаешь, что, Биса? Поехали…

– Нет, не уезжайте, – тихо попросил Маркос, протягивая руку. – Дай мне одну минуту, и я сейчас вернусь. – Затем он повернулся к пожилой даме и сказал. – Señora, permítame un instante. Ya mismo vuelvo.[31]

Пожилая дама кивнула ему в ответ, ее глаза расширились.

– Ay, además de super guapo es tan amable, Nadia, no me habías dicho[32]…

Маркос позволил Наде спасти положение и не стал слушать остальную часть предложения. Было очевидно, что старушка считала его женихом Нади. С этого момента он стал вечным поклонником и защитником этой женщины, абсолютно и бесповоротно. Иначе и быть не могло после ее слов, что он, не только красив, но и вежлив.

Но к тому времени, когда он подошел к своей помощнице, она взволнованно разговаривала с семьей Коронелов и широко жестикулировала руками. Ее щеки раскраснелись, а на верхней губе блестели капельки пота.

– Здравствуйте, дамы, так рад вас видеть, – обратился он к невесте Коронела, ее матери, а также матери и бабушке жениха.

Столько женщин.

Жених, одетый в потертые черные джинсы и винтажную рубашку с изображением группы Nirvana, сидел на подоконнике, уставившись в свой телефон. Маркос испытал непреодолимое желание дать парню подзатыльник. Парнишке едва ли исполнилось двадцать. О чем он думал, решив жениться? Если бы Маркос был отцом невесты, он бы провел серьезную беседу с тем, кто хочет стать ее мужем. Как он собирался содержать его дочь?

Но прежде чем его охватил гнев из-за дочери, которой у него даже не было, он повернулся к Кензи и спросил:

– Что происходит?

Она сделала ему знак отойти в сторону.

– Извините нас, – сказал он женщинам Коронел и последовал за Кензи к входу.

– Что не так? – спросил он.

– Я пыталась дозвониться тебе, а ты отправил меня на голосовую почту. – Она положила руку на бедро и постучала носком туфли на невысоком каблуке по полу.

– У меня был важный телефонный разговор, – ответил он и покраснел.

Она сдула прядь волос с лица.

– Инструктор по танцам не приехал.

Маркосу понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное. Он перебрал в уме независимых подрядчиков и поставщиков, но не мог вспомнить или даже представить, кто мог быть инструктором по танцам.

– Напомни-ка мне, кто он?

С тех пор, как он взял на себя управление свадебным заведением, Маркосу казалось, что его постоянно проверяют, и он продолжал проваливаться на каждом тесте.

Кензи одарила его той натянутой улыбкой неверия и едва сдерживаемой жестокости, которая сделала ее самой безжалостной и успешной чирлидершей в старшей школе.

– Тот испанец, Карлос Совиньон. Теперь вспомнил?

Маркос никогда не видел этого человека лично, но всегда считал его имя претенциозным и, возможно, даже фальшивым. Он действительно был испанцем, приехал из Испании. Он преподавал бальные танцы в университете Бригама Янга и находился в списке независимых подрядчиков. Большинство семей не возражали против того, чтобы жених и невеста или невеста и ее отец просто исполняли обычный медленный танец. Но другие, которые относились к празднованию более серьезно или просто не хотели ставить себя в неловкое положение, решали нанять инструктора по танцам.

Как это было в случае с семьей Коронелов и Надей. Но, если он правильно помнил, она была превосходной танцовщицей. Так почему же..?

– Маркос, – сказала Кензи, вернув его к насущной проблеме.

– Ты ему звонила? – спросил он, пока семейство Коронелов совещалось в углу, а Надя и ее пожилая подруга стояли в другом конце зала. Он не мог отвести от нее глаз, но оглянулся на Кензи, ожидая ее ответа.

Кензи просто смотрела на него, постукивая туфлей.

Глупо с его стороны спрашивать. Конечно же, она звонила.

– Значит, он не отвечает? Он игнорирует звонки?

Она кивнула.

– Звонок сразу переводится на голосовую почту. – Ее голос сочился злобой.

Она ничего не добавила, но он прекрасно понимал, о чем она думает.

Такого никогда не случалось, когда Сара была главной.

А затем она продолжила:

– У нас безупречная репутация в исполнении всех наших обязательств, Марк. Мы не можем позволить себе вернуть кому-либо деньги.

Тишина звенела в его ушах.

Если бы была только семья Коронелов, он бы отбросил свое эго в сторону и сам научил их танцам. Его мама была непреклонна в том, чтобы он мог хорошо выглядеть на любом празднике.

Но он не мог этого сделать в присутствии Нади, потому что был слишком застенчив.

И тут в его голове, как лампочка в мультфильме, вспыхнула идея.

Без колебаний он достал из кармана телефон, отправил сообщение с эмодзи Бэтмена и сбросил флажок с указанием местоположения свадебного заведения.

Эрнан поймет, что ему нужна помощь, и перезвонит ему.

– Кому ты пишешь? – спросила Кензи. – Ты разве не слышал, что я только что сказала?

На экране появились три точки. Эрнан печатал сообщение.

Что за беда?

Маркос поднял палец, призывая Кензи потерпеть две секунды. Раздраженно фыркнув, она развернулась на каблуках и направилась отвлекать Коронелов. Маркос поразился ее способности так быстро менять выражение лица с раздраженного на счастливое, когда она повернулась к клиентам.

Маркос набрал ответ:

Мне нужен инструктор по танцам прямо сейчас. Можешь помочь? Конечно, я тебе заплачу.

Его приятель жил всего в нескольких кварталах и у него была свободная пара часов, к тому же он был опытным танцором и учителем. Когда-то давно он любил учить других латинским танцевальным движениям, но это было целую вечность назад.

В ответ Эрнан прислал поднятый вверх большой палец и эмодзи с изображением бегущего человека и еще один эмодзи с изображением ветра, который на самом деле больше походил на пуканье. Маркос надеялся, его ответ означал, что его друг уже в пути.

Маркос должен был выиграть Эрнану немного времени.

– Эй, Кенз, ты можешь подключить мой телефон к динамикам, например, по Bluetooth или что-то в этом роде?

Она посмотрела на него так, словно он спросил, знает ли она, как завязать двойной узел.

– Ты дозвонился до Карлоса?

Он протянул ей телефон.

– Нет, но все будет хорошо. Будем импровизировать.

Рука Кензи дернулась так сильно, что она выронила телефон. Маркос поймал его в воздухе.

– Я знаю, что импровизация для тебя все равно что ругательство, Кенз, но, пожалуйста, сделай мне одолжение. Я пытаюсь поступить правильно. Я не Сара, но мне не наплевать на свадебное заведение и наших клиентов. Пожалуйста, подыграй мне.

К этому времени он уже держал ее за руку. Ее ногти впивались ему в кожу. Пару секунд она пристально смотрела на него, словно пытаясь уличить во лжи, хотя надеялась, что это не так.

– Если это не сработает, нам придется вернуть деньги. И ты знаешь…

– Знаю, – сказал он.

Он повернулся к семье Коронелов.

– Эй, Сантьяго, – позвал он жениха. – Иди сюда. Твоя невеста ждет тебя.

Как по команде, невеста, о которой шла речь, Эбби, покраснела до кончиков ушей.

Сантьяго послал ей слащавую улыбку.

– Пожалуйста, извините нашего учителя танцев за опоздание. Его жена родила ребенка на этой неделе, и он витает в облаках от радости, – сказал Маркос, стараясь, чтобы его голос звучал одновременно извиняющимся и веселым.

Это объяснение сработало как заклинание. Упоминание о новорожденном ребенке было даже более сильным, чем слово «невеста».

Матери жениха и невесты улыбнулись друг другу.

– Как очаровательно, – сказала сеньора Коронел. Она была немного старше мамы Эбби, которой не могло быть больше сорока.

– Пока мы ждем, пожалуйста, напомните мне, какие танцы мы репетируем, – попросил Маркос.

Вместе матери рассказали ему о том, какому виду танца они хотели, чтобы Сантьяго научился. Эбби состояла в школьной танцевальной труппе и могла танцевать практически все, что угодно. Маркос, прищурившись, посмотрел на Сантьяго, и парнишка пожал плечами.

– По-видимому, у меня две левые ноги. Извините.

– Нет, ничего подобного, – сказала Эбби, поспешив к своему жениху и поцеловав его, пока их мамы делали вид, что ничего не видят.

Сантьяго подмигнул Маркосу с раздражающе самодовольным выражением на лице.

Ох уж эта современная молодежь…

Маркос оставил счастливую пару осыпать друг друга комплиментами, а мам взволнованно болтать с Кензи. Наконец-то Маркос смог направиться туда, где все это время были его разум и сердце.

– Надя, – сказал он и, чтобы привлечь ее внимание, положил руку ей на поясницу. – Я прошу прощения за задержку.

Коснувшись ее, он почувствовал, как она вздрогнула. Она повернулась к нему, бросив на него укоризненный взгляд, и отошла в сторону. Ему не стоило прикасаться к ней без ее согласия. Сначала поцелуй, теперь это. Он не имел права позволять себе подобные вольности ни с ней, ни с кем-либо еще, если уж на то пошло.

– Прости, – тут же извинился он, и она поняла, что он имел в виду, потому что опустила ресницы и ответила:

– Все в порядке.

Хотя она не произнесла этих слов вслух, он все равно их услышал: «Не делай этого снова».

Он молча поклялся не делать этого.

– Hija, ¿no me vas a presentar tu novio?[33] – спросила пожилая дама, а затем, очевидно, решив, что он не говорит по-испански, перешла на английский. – Так здорово встретиться с тобой после стольких лет, Брэндон, правильно?

Надя побледнела так внезапно, Маркос подумал, что она сейчас упадет в обморок. Он не ошибся ранее. Старушка приняла его за жениха?

Он вопросительно взглянул на Надю. Она не рассказала своей семье?

Она догадалась, о чем думал Маркос, потому что подняла руку, словно хотела остановить его, пока он не пришел к неправильному выводу, и сказала:

– Маркос, это моя прабабушка Гортензия. Я зову ее Биса. Биса, это Маркос.

– Pero, ¿cómo?[34] – Биса выглядела уязвленной и растерянной. – Маркос – это его второе имя? Ты должна была сказать мне раньше, mi amor! Ты еще красивее, чем на фотографиях, querido[35]. Ты похож на теннисиста, правда, Надита? Рафа Надаль?

– Биса, por favor[36], – сказала Надя, поднимая руки, как будто в молитве, чтобы ее прабабушка больше не смущала ее.

И тут до Маркоса дошло. Прабабушка, это ранимое выражение на ее лице, смятение Нади.

Хотя эта женщина не была похожа на старуху из фильмов, она, должно быть, приближалась к своему столетию, и он распознал у нее некоторые признаки, которые имелись у его отца. Его отец был намного моложе, но все равно страдал от последствий ранней болезни Альцгеймера.

Он скрестил руки, сдерживая себя, чтобы не прикоснуться к Наде. Он лишь хотел ее обнять и прошептать на ухо, что он все понимает. Что не возражает, чтобы ее прабабушка считала его женихом. Мир, должно быть, был таким запутанным для нее. Он был не прочь подыграть.

Но как все это сказать, когда вокруг так много людей, наблюдающих издалека за взволнованным разговором женщины, не задев при этом и чувства Нади?