Вечеринка моей жизни

Маркос

Маркос возвращался домой в приподнятом настроении. Он все еще парил в облаках после последнего поцелуя Нади, который нес в себе такое обещание не только на сегодняшний вечер, но и на все последующие ночи.

Он не знал, что их ждет в будущем, но его заботило лишь то, что он будет рядом с ней. На этот раз он не собирался убегать.

Жизнь дала ему второй шанс, и он не собирался его упускать.

Но стоило ему вернуться домой, как перспектива увидеть своего отца и пережить решающий момент в их отношениях, чего Маркос так долго избегал, на мгновение парализовала его. Тем не менее, он пообещал себе, что не станет прятаться, и приготовился к эмоциональным качелям, на которые собирался сесть – в этот раз без какой-либо подстраховки на случай если он упадет.

Маркос должен был научиться расправлять крылья, которые прятал всю свою жизнь, не причинив вреда самым близким ему людям.

Открыв дверь и почувствовав запах маминого томатного соуса, который Сантьяго, должно быть, приготовил для отца, Маркос перенесся в прошлое. Сколько вечеров его семья сидела за круглым столом и рассказывала о том, как они провели свой день, лакомясь пастой и потягивая мате, или играя в карты? Его мама всегда говорила, что спагетти с мясным соусом – это самое простое и выигрышное блюдо, которое можно приготовить для большой семьи, а также для друзей или даже для незваного гостя.

Теперь за столом сидел только его отец, с улыбкой просматривая старый фотоальбом.

Услышав скрип открывающейся двери, Сантьяго крикнул:

– Это ты, Маркос?

Стюарт Хокинс поднял глаза, встревоженный незваным гостем, стоявшим перед ним.

У Маркоса пересохло во рту. Он выдержал взгляд голубых глаз своего отца.

– Да, это я.

Его сердце забилось так быстро, что он испугался, как бы оно не выскочило из груди. Что, если его отец опять не узнает его? Что, если он опоздал, потому что пробыл с Надей несколько лишних минут?

В глазах отца мелькнула вспышка узнавания, и он улыбнулся. Маркос увидел своего прежнего отца, крепкое плечо и защитника, по которому так скучал.

– Рад тебя видеть, Ракета, – сказал его отец и отхлебнул мате, стоявший перед ним.

Маркос почувствовал, как по всей груди разливается тепло, и ледяные оковы, сковавшие его сердце, тают.

– Привет, папа.

Его отец указал подбородком на стул перед собой и сказал:

– Я ждал тебя, сынок. Я скучал по тебе.

Маркос сел, чувствуя бурю эмоций внутри себя. Он хотел сказать, что все это время был рядом, ждал этого момента, что это его отец ушел. Но это было неправдой. Целиком.

Физически он оставался дома, увязнув в рутине повседневной жизни, но в мыслях и сердце продолжал убегать, ни в какое-то место или к какому-то человеку, а в небытие. Неудивительно, что все это время Маркос чувствовал себя таким опустошенным. И только когда он позволил себе жить настоящим, а не прошлым или будущим, он снова почувствовал покой.

– Я тоже скучал по тебе, – ответил он.

Его отец провел пальцами по своим светлым волосам, ставшим с возрастом платиновыми, и вздохнул.

– Я знаю, это было тяжело. Я должен был продать землю своим братьям давным-давно, но… Я слабый человек. Организация свадеб и больших семейных праздников дарила твоей маме счастье, понимаешь? Я думаю, причина в том, что она всю свою жизнь жила далеко от своей семьи, и, возможно, ей нравилось думать, что каждый организованный ею праздник, был для ее семьи.

– Я слышал, Монти и Джордж уже какое-то время настаивают на продаже, верно?

– Они донимали нас целую вечность, – ответил отец. – Когда умерла твоя мать, они налетели, как стервятники, пытаясь отобрать лучшую часть моей жизни… но мне было плевать на деньги. А Сарита, твоя сестра, помогала мне, и она была счастлива. Находится в «Зачарованных садах» все равно что быть рядом с твоей мамой, продолжая ее наследие. Но я не хочу, чтобы это наследие стало обузой.

Маркос кивнул, на сердце отлегло, когда он понял, что принял решение, о котором даже не подозревал, пока не услышал голос своего отца.

Его отец продолжил:

– Теперь, когда я больше не в форме, а семья Сариты растет… Может быть, это знак, что мы должны сдаться, прежде чем они найдут еще одну лазейку в законе и отберут у нас все, не оставив ни пенни. Мы не можем передать собственность другому лицу, не имеющему отношения к нашей семье, если не хотим, чтобы Джордж и Монти забрали ее у нас. Так мы хотя бы выручим немного денег для тебя и твоей сестры.

Маркос сглотнул. Его следующие слова могли определить его будущее на долгие годы вперед. Ему не легко далось это решение.

– Есть другой вариант, – откашлявшись, произнес Маркос.

– Какой? – поинтересовался его отец, протянув ему калабас с мате.

Маркос сделал глоток. Сладкий травяной вкус мате ошеломил его. Он не шел ни в какое сравнение с газированным напитком в банке. Сравнивать их было кощунством. Маркос не чувствовал себя потерянным или накачанным искусственным кофеином, мате успокоил его и придал ему силы произнести следующие слова:

– Я возьму на себя управление свадебным заведением. Я сохраню мамино наследие.

Его отец покачал головой и положил теплую руку на руку Маркоса.

– Твоя мать не хотела бы, чтобы ты занялся семейным бизнесом из чувства долга или, что еще хуже, из чувства вины.

Маркос проглотил комок в горле.

– Это не из-за чувства вины, пап.

– Vamos, hijo. No me mientas por favor.[51] – сказал Стюарт на своем безупречном испанском. Языке, который для Маркоса означал любовь и семью. Язык, на котором он никогда не мог солгать. – Я знаю, ты думаешь, что авария произошла по твоей вине, но…

– Пап…

– Маркос, – его голос был твердым и решительным. – Это была не твоя вина. Так случилось. Я жалею об этом больше, чем ты можешь себе представить. Я потерял своего лучшего друга, любовь всей моей жизни. – Его отец посмотрел на него, слезы дрожали на его светлых ресницах. – Но настоящей трагедией было бы потерять и тебя, сынок. Я знаю, что в моем состоянии со мной нелегко жить, и мне так повезло, что вы с Саритой заботитесь обо мне дома. Ваша мама будет счастлива, даже если свадебное заведение перестанет существовать. Воспоминания длятся вечно.

Маркос кивнул, слезы в его глазах не удержались на ресницах и потекли по щекам. Это был момент, которого он ждал. Это было искупление, которого, как он считал, никогда не получит.

Маркос прочистил горло и сказал:

– Я знаю, что ее наследие продолжилось бы и без этого заведения. Я знаю, что мы можем получить много денег от продажи земли, но, если ты не против, я хочу остаться.

Глаза его отца загорелись надеждой, которой раньше не было, как будто возможность того, что Маркос останется, была на грани фантастики. И он даже мечтать об этом не мог.

– У меня тоже хорошо получается, папа. Дай мне шанс, – взмолился он.

Сантьяго молча наблюдал за ними с дивана. На его лице не отразилось осуждения, но, когда Маркос поймал его взгляд, он кивнул один раз, как бы говоря «молодец».

Его отец вздохнул и сказал:

– Если ты этого хочешь…

– Хочу, – пообещал Маркос.

– Не так-то просто все время иметь дело с невестами и их матерями, – предупредил Стюарт. – Твоя мать временами запиралась и принимала долгие ванны, чтобы избавиться от негативных эмоций.

Маркос молча смотрел на своего отца.

– Но она также плакала от счастья, когда получала новости об этих парах, фотографию ребенка, простую благодарственную записку, заказ на проведение юбилея. Это никогда не надоедало.

– Мы теперь занимаемся организацией кинсеаньер, – признался Маркос и отхлебнул мате, прежде травяной напиток успел остыть.

Его отец кивнул.

– Я слышал об этом. Твоей маме бы это понравилось.

Через несколько минут, в течение которых не было необходимости заполнять тишину словами, его отец сказал:

– Я могу забыть твое имя или почему ты здесь, но я никогда не забуду, что люблю тебя, даже если говорю глупости. Даже если я кажусь сердитым на тебя. Я люблю тебя, сынок, и я горжусь тем человеком, которым ты стал. Спасибо.

Они обнялись, и впервые с тех пор, как он был маленьким мальчиком, Маркос и его отец заплакали в объятиях друг друга, позволяя целебным, очищающим слезами катиться по щекам. Это были слезы прощения и любви, которые двое мужчин, любивших друг друга, наконец, позволили себе пролить.

С чистой совестью и ощущая любовь, которую он видел в глазах своего отца, когда укладывал его в постель, Маркос нашел номер Нади и набрал сообщение:

Ты не против, если я приеду?

Маркос перечитывал эти слова снова и снова. С растущими сомнениями он несколько раз удалял и перепечатывал одно и то же предложение, меняя слово здесь или там, добавив улыбающийся смайлик, опустив знак вопроса. Но что бы он ни менял, этот текст слишком походил на предложение встретиться для секса, а он хотел от нее совсем не этого. Но не знал, как еще выразиться. Он не мог просто появиться у ее порога.

Наконец, Маркос нажал «Отправить», но как только сообщение исчезло, он быстро добавил:

Я ни на что не намекаю.

Маркос перечитал сообщения, и когда на экране появились три точки, в ушах загудело так громко, что он подумал, что вот-вот потеряет сознание.

Из-за чего взрослый мужик разволновался так, словно был подростком?

Он чуть было не позвонил ей и не сказал, чтобы она не обращала внимания на его сообщение.

Через два дня должен был состоятся ее праздник. Он мог бы подождать. Он должен был бы подождать.

Затем последовал ее ответ.

Жду тебя.

И ее адрес.

Уже еду, написал он в ответ.

И бросился принимать душ. Маркос воспользовался только дезодорантом вместо того, чтобы облить себя одеколоном. В конце концов, он не был бестолковым парнем. Перед уходом он заглянул в комнату своего отца. Его отец уже крепко спал.

– Пока, Санти, – сказал он. – Я скоро вернусь.

– Не лги, Маркос! – ответил Сантьяго.

– Я не лгу! – Но Маркос не мог сохранить невозмутимое выражение лица. Он чувствовал, что сияет от радости, и этот свет исходит из каждой его поры.

– Mira[52], – сказал Сантьяго, сняв очки для чтения и положив книгу, которую он читал, себе на колени. – За все время, что тебя знаю, я не видел, чтобы ты так улыбался. Учитывая, что ты принял душ и приоделся, могу предположить, что ты встречаешься с… другом? Девушка, парень…? – Он махнул Маркосу рукой, чтобы тот продолжил и признался.

Маркос прищурился и ответил:

– Так получилось, что этот друг – девушка. Старая подружка… – Он представил Надю и то, как она выглядела во время фотосессии в садах, как солнце играло на ее коже, как ее лицо сияло, и не смог сдержать улыбку.

– Она та самая? – спросил Сантьяго.

Маркос серьезно задумался, а затем кивнул.

– У нас были очень страстные отношения, когда мы были совсем молодыми. Теперь у меня появился второй шанс с ней. – Слова вертелись у него на кончике языка, он наконец-то осознал то, что знал всю свою взрослую жизнь. – Да, она та самая, единственная.

Произнеся это вслух, он почувствовал, что стальные путы, которые давили на его сердце, наконец-то исчезли.

– Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, – пообещал он.