Олимп, штат Техас

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Ты умыться не хочешь? — спрашивает Арло.

Они много часов просидели на крыльце, и хотя Марч пару раз ходил в дом по нужде, нос у него по-прежнему в запекшейся крови, а волосы слиплись. Лед в мешке, который Арло принес приложить к синяку, наливающемуся у Марча на скуле, растаял на ручке качелей, так и не использованный.

— Идем со мной, — говорит наконец Арло — слишком уж тоскливо ему стало смотреть на Марча.

В ванной они долго пялятся в открытую аптечку, где нет ничего, кроме зубной щетки, пасты, расчески и бритвы. Арло ногой опускает крышку унитаза.

— Садись, — командует он. В углу аптечки — открытая коробка, Арло роется в ней, находит махровую салфетку. — Есть спиртовой раствор или перекись?

Марч садится у коробки на корточки, выкапывает крошечный набор первой помощи.

— Может, здесь? — Марч теряет равновесие, опирается ладонью в пол. — Да, надо бы присесть.

Он снова опускается на закрытый унитаз. Арло смачивает край салфетки, берет Марча за подбородок. Марч морщится, потом морщится еще сильнее, когда Арло начинает оттирать кровь, присохшую к виску.

— Прости, — извиняется Арло. — Никогда не говорил, что гожусь в сиделки.

Марч открывает глаза, следит за рукой Арло, по-прежнему перевязанной бинтом.

— К врачу ходил?

— Не, сам перевязал.

— Повязка не больно свежая.

Арло перестает оттирать кровь с лица Марча и смотрит на посеревший бинт, теперь еще и намокший. Разматывает его, крутит рукой. Порез затянулся, образуется шрам.

— Так она больше и не нужна.

Худо-бедно отчистив Марчу висок, он переходит к надгубью:

— Голову запрокинь.

Марч откидывается назад, прислоняется к стене за бачком.

— Ты мне так и не рассказал, что случилось в «Терпси».

Арло объясняет, что схватил Лавру сзади и она отреагировала, в принципе, адекватным образом.

Марч кивает на руку:

— У нее нож, что ли, был? Ничего себе адекватным образом.

— Я упал и зацепился за гвоздь.

— А, ну ладно, тогда сам виноват.

— Заткнись, — говорит Арло, вскрывая упаковку спиртовых салфеток, которую откопал в наборе первой помощи. Пытается найти порез у Марча на голове, под волосами. — Жжется?

— Да, — покладисто отвечает Марч.

— Вот и хорошо. Ничего сквозь твою шевелюру не вижу. — Он тянет брата за волосы. — Прямо мех, блин. — Он бросает салфетку в мусорное ведро рядом с унитазом. — Ладно, все, что мог, я сделал.

— Спать пора, — говорит Марч. — Арти, кажется, сложила простыни и запасное одеяло в шкаф в прихожей. Тебе еще что-нибудь нужно?

Помощь, думает про себя Арло. Мне нужна помощь. Мне нужно все тебе рассказать, нужно, чтобы ты меня понял, как раньше понимала Арти.

— Кажется, еще банка пива осталась. Напополам?

Марч делает паузу — он явно ждал другого ответа. А потом говорит:

— Конечно. Собакам не помешает еще погулять. Пойду пиво принесу.

Арло выходит на веранду, впервые за вечер вытаскивает мобильник. Дело к полуночи, но Арти всегда отключает на ночь звук телефона. Можно написать сообщение — оно ее не разбудит. Написать надо, это понятно. Непростительно поступить так, как он поступил, а потом за целый день не сказать сестре ни слова. Он находит ее имя и собирается что-нибудь напечатать — неважно что, — но тут появляется Марч, в руках — стакан, наполовину наполненный пивом, и банка с оставшейся половиной.

Марч садится на деревянные ступени перед Арло. Прислоняется к кирпичному столбику, вытягивает ноги.

— Я не сказал тебе правду, — говорит Арло.

— О чем?

Арло заранее знает, что сейчас сделает: преднамеренно изгваздает веранду дерьмом своей жизни. Потом уже не отмоешь.

— Я не стрелял в Райана — если технически.

— Кто-то же стрелял — если только ты не бросил винтовку и она не выстрелила сама.

— Арти, — отвечает Арло. — Технически. Но это я ее подначил выстрелить по фиговине на воде, а фиговина оказалась Райаном.

— Что? — недоверчиво тянет Марч. — Вы оба наврали шерифу?

— Я взял вину на себя, потому что на деле я виноват.

— Все равно это несчастный случай, — возражает Марч. — Ты не знал, во что Арти стреляет.

Арло отвечает не сразу.

— Да и нет. Я не…

Марч обрывает его:

— Мать-перемать. Ты знал, что это Райан?

Арло видит ужас у Марча на лице, видит, что тот того и гляди вскочит со ступеньки. На миг Арло вновь оказывается в быстрой бурой воде, видит лицо Райана и понимает: сделанного не воротишь. Вчерашний вечер и сегодняшнее утро он провел, терзаясь чувством вины за безвозвратно разрушенные жизни — Райана, Арти, своей собственной. Не может он сейчас оттолкнуть единственного человека, который еще согласен его терпеть. Арло в панике резко меняет курс.

— Да не знал, конечно! Арти еще с утра на меня надулась. У нас с ней вообще несколько дней все было не как обычно. Она юлила. Если бы не мое паршивое настроение, она бы вовсе не стала стрелять.

— Да блин горелый, Арло. Зуб даю, ей проще было бы тебя простить, если бы стрелял действительно ты. А вместо этого ты заставил ее лгать копам, да и всем остальным.

— Не надо, — произносит Арло, но так тихо, что и сам едва слышит.

Марч трет глаз ладонью.

— Я слишком много выпил. Слишком устал для таких разговоров, да меня еще и избили. Пойду спать.

Он встает, свистом подзывает собак, и они гуськом уходят внутрь. Двери Марч не закрывает, Арло ощущает холодок кондиционера сквозь сетку.

Хотя Арло знают прежде всего как автора любовных песен и даже считают романтиком, стихи его, если разобраться, построены вокруг травмы: в них описывается, какие непотребства любовь прямо на его глазах вытворяет с людьми: они становятся безответственными, ужимают жизнь до полужизни. Любовь не удовлетворяет, не придает смысла. У Арло перед лицом доказательства — мать и сестра. Мать из-за своей любви к Питеру прожила половинную жизнь, а Арти всегда оставалась в полной гармонии с самою собой, потому что сторонилась романтической любви. До сих пор. Любовь к Райану отдалила ее от брата, заставила ему лгать. А теперь из-за этой любви Арти на него ополчилась. Он пока не отправил ей сообщение, потому что не хочет услышать, что она не в силах его простить. А вдруг не простит никогда?

Он вытаскивает из кармана телефон и пишет Арти эсэмэску: «Прости меня».

Отправляет, ждет, потом печатает снова: «Прости меня».

Допивает пиво, ставит стакан рядом с креслом-качалкой. Знает, что лучше на этом остановиться, но ничего не может с собой поделать. Отправляет третье сообщение: «Ты обещала».

ВТОРНИК