Олимп, штат Техас

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Юна не сразу осознала, что Марч тоже явился на похороны, но вот она, его спина, — он идет прочь от церкви, прямо на ходу стягивая пиджак. Понимает ли он, как ему повезло, что его не заклеймили, как всех Бриско, с кафедры, невзирая на его несдержанность и эгоизм? Невзирая на последний его совершенно непростительный поступок? Она по кускам вытянула из Питера историю о появлении Веры в его конторе накануне вечером. Хорошо, что Юна не увидела Марча раньше, а то бы летел он из церкви белым лебедем еще до начала речи Лавинии.

Юна выходила из церкви вместе со всеми, даже не оглядываясь, чтобы проследить, что Питер идет следом. Будь она в другом настроении, ее бы, наверное, позабавило, как ошарашенные жители Олимпа, прямо здесь, на газоне, смотрят куда угодно, только не на нее. Но вместо этого ей кажется, что ее изваляли в грязи. Как будто она с ног до головы в жиже, брызнувшей из-под колес проезжавшей машины, вот только в данном случае роль машины сыграл ее муж. Питер подходит, встает с ней рядом, ничего не говорит. Юна твердо постановила никуда не уходить, пока они не пообщаются с Арти, не убедятся, что ей не нужна их помощь. А еще Юне не хочется выглядеть так, будто она убирается восвояси, поджав хвост. Так вот они и стоят вдвоем, под прицелом тщательно избегающих их взглядов, пока не подходят Тея и Ли. Уже все вместе они смотрят, как Марч садится в свой фургон, отъезжает.

— Я Арло в фургоне не видела. А ты? — обращается Ли к Питеру, но он ничего не отвечает. Видимо, потому, что в их сторону идет Вера с выражением злокозненного предвкушения на лице.

Будет сейчас городку очередной спектакль, испуганно думает Юна. Следовало улизнуть, пока была такая возможность.

Но тут рядом с нею встает еще и Коул, с противоположной от Питера стороны. Юна ничем не выдает, что заметила его присутствие, хотя и чувствует шепоток его пиджака, трущегося о ее локоть. Вот как он близко. Вчера вечером она ему позвонила и попросила не приходить. Не видеть его больше — значит не видеть нигде. Обычно, когда люди игнорируют ее просьбы, у нее возникает непреодолимое желание сломить их строптивость. Но сейчас она испытывает лишь благодарность за то, что он здесь. Вера останавливается перед ними, и когда она здоровается с Теей, победоносное выражение у нее на лице сменяется сдержанным; Тея, слава богу, в ответ лишь коротко кивает. Юна подавляет совершенно неуместное желание познакомить Веру с Коулом. С Теей. Даже с Ли.

— Странно, что вы здесь, — нахмурившись, говорит Питер Коулу, глядя при этом на Юну.

— И то, что ты здесь, тоже странно, — обращается Юна к Вере.

— Я пришла ради Арти.

Вот ведь стерва: пытается соблюдать светские приличия, после того как в очередной раз унизила Гепа.

— Даже если вы с Арти и были подругами, теперь это не так, — заявляет Юна. — Она не предаст Гепа ради тебя. Особенно после всех этих твоих угроз уехать и увезти Пита.

Верин голос за долю секунды взмывает от спокойного регистра во взвинченный. Юну всегда сбивало с толку умение невестки менять настроения — ну прямо как шарфики. Что до Юны, ее настроения словно смирительная рубашка: надела — больше не снимешь.

Вера говорит:

— Я пришла, потому что человек умер и прийти положено. Семья — она и есть семья, даже такая ущербная, как эта. Я бы еще кое-что сказала, но Лавиния Барри уже прекрасно справилась без меня. — Вера умолкает, с мягкой улыбкой смотрит на Ли. — Мне, однако, очень жаль, что и другие люди, вроде вас с Арти, попали под перекрестный огонь. — Вера снова поворачивается к Юне, смахивает улыбку с лица. — Вы без всякого зазрения совести стоите тут рядом с мистером Алая Буква, при этом я не сомневаюсь, что вы только что оттолкнули собственного сына.

Получается, что, оставшись с мужем, Юна противопоставила себя странному триумвирату оскорбленных женщин: Лавиния, Вера и даже Ли теперь единомышленницы.

— У тебя просто совести нет, — изрекает Юна. — Вон, и сейчас ты пытаешься заставить Гепа думать, что во всем виноват он, а не ты и не Марч.

Вера смеется, раскрыв рот так широко, что видны все ее зубы до самых клыков. А потом вытягивает руку, хватает ладонь Юны. Пальцы у невестки прохладные, но цепкие.

— А вам не кажется, что проблемы с совестью тут у всех? — говорит Вера, вцепляясь крепче прежнего. — У меня, у Гепа, у его матери — этакого образца для подражания.

Юна заливается краской: последняя фраза как пощечина.

В цепких пальцах Веры суставы Юны сдвигаются, кость трется о кость. Родные молчат, точно хор: они окружили двух женщин кольцом и излучают сильное осуждение. Юна не хочет думать о том, что пошло бы иначе, расстанься она с Питером, не продемонстрируй детям всех злосчастий их брака.

Тоном, явно дающим понять, что она не собирается тратить время на это безобразие, Тея произносит:

— Пойду внутрь, отыщу Арти.

Юна слышит перестук ее каблуков на бетонных ступенях — Тея входит обратно в церковь. Питер и Ли старательно избегают встречаться с Юной взглядом. Коул тоже стоит потупившись. Но тут Юна понимает, что он смотрит на ее ладонь, побелевшую в безжалостной руке Веры, и говорит:

— Это ты разбила Гепу сердце, снова переспав с его братом.

Она пытается выпростать руку, но невестка не отпускает. И тут подходит Коул, крепко берет Веру за запястье.

— Отпусти, — говорит он спокойно, но твердо. — Отпусти немедленно.

Вера только смеется. Тогда Коул оттягивает ее пальцы назад, один за другим, высвобождает руку Юны. Юна с облегчением ощущает, как в ладони возобновляется кровоток. Наконец появляется Геп, он смотрит куда-то за Веру, вид у него потрясенный. Коул выпускает Верину руку, мягко заключает Юнину в свою. На одну секунду.

Вера подается вперед и произносит с видом не столько гневным, сколько признающим поражение:

— А он мое уже давно разбил.

Не дав Вере возможности снова схватить Юну за руку, Геп берет жену за плечи и уводит в сторону со словами:

— Пошли-ка отсюда.

Питер остается стоять рядом с Ли. Питер вечно просто стоит, и все. Ничего не предпринимает. В ладони Юны пульсирует кровь. Десяток зевак, которые пристально наблюдали за устроенной Верой сценой, отворачиваются к своим спутникам.

— Ты в порядке? — наконец спрашивает Питер.

Юна не дает себе труда ответить.

— Э-э… мы с Ли пойдем поищем Арти. Я ей скажу, что мы с тобой едем домой, и узнаю, не надо ли ей еще чем помочь.

Питер проталкивается сквозь толпу расходящихся гостей, Ли следует за ним. Юна остается наедине с Коулом.

— Я же сказала, что не могу больше с тобой видеться, — тихо произносит она.

— Я знаю. Но, боюсь, не всегда прислушиваюсь к здравым советам, — отвечает он. — Есть у меня такой существенный недостаток.

Она смотрит ему в глаза и, не удержавшись, чуть-чуть улыбается.

— Ладно. Я рада, что ты пришел.

Коул опускает ладонь ей на затылок. Еще порция грязного белья, которое городку теперь перестирывать. Но странный факт остается фактом: прикосновение Коула дает ей ощущение первозданной чистоты.