Ночь беззакония

Татум раздвинула губы. Демоны внутри требовали освобождения, мой член был болезненно твердым, и контроль, которым я так искусно владел, начал ускользать из моей хватки. Мне пришлось напомнить себе, что это всего лишь демонстрация. Если бы все было по-настоящему, я бы обхватил ее горло одной рукой, а другую запустил ей в волосы.

— Ты откроешь этот милый маленький ротик и позволишь ему высосать душу прямо из твоего тела в свое, — сказал я ей в губы, затем поднял голову и отошел.

Татум крепче сжала мою рубашку и притянула обратно. Ее нежные руки обхватили мое лицо, и она посмотрела на меня этими чертовыми глазами. — Я хочу, чтобы это был ты. — Она приподнялась на цыпочки и приблизила свой рот к моему. — Хочу, чтобы ты был тем, кто заберет мою душу.

Я проиграл битву между членом и разумом. Каждая унция самоконтроля испарилась в воздухе. Она предлагала мне свою душу, и я хотел взять ее. Мне уже недостаточно было просто защищать ее. Я хотел обладать ею, владеть ею, присвоить себе каждую ее частичку изнутри.

— Я уничтожу тебя.

В ее глазах сверкнул вызов. — Предлагаю тебе попробовать.

Хороший человек не станет красть ее невинность.

Хороший человек не воспользовался бы преимуществом расточительной девушки.

Хороший мужчина отправил бы ее в постель, а потом подрочил бы в душе, вместо того чтобы поднимать ее и обвивать ее ноги вокруг своей талии.

Я опустил свой рот к ее рту и сделал то, о чем она просила. Я целовал ее, пока она не расслабилась, пока не прижалась ко своей сладкой киской и не застонала мне в рот, умоляя трахнуть. Я целовал ее, пока наши души не стали единым целым. Затем провел ее и повалил на кровать.

Татум стянула через голову рубашку, а я стянул трусики с ее бедер. Ее маленькая сладкая киска блестела для меня, пока я расстегивал брюки и освобождал свой член.

— Это то, что ты хотела? — Я наклонился и провел головкой по ее шву, потирая кончиком вверх и вниз. Боже, она была такой чертовски мокрой.

Она тяжело сглотнула и прикусила губу.

Я должен был сдержаться. Мне следовало вылезти у нее между ног и перевернуться, а не снимать штаны и ждать у ее входа.

Мой большой палец провел по ее щеке, заставив затаить дыхание. Этот невинный жест заставил мои яйца напрячься так сильно, что они болели. Она зажала нижнюю губу между зубами, и все, о чем я мог думать, это покрыть ее рот моей спермой, а потом смотреть, как она слизывает ее.

Я переместил руку к ее волосам, сжал их в кулак и заставил голову откинуться назад. — Это единственный раз, когда спрашиваю, поэтому я предлагаю тебе ответить мне. — Другую руку я протянул между нашими телами и смазал подушечку большого пальца своей спермой и ее соком. А затем я размазал ее по губам, которые она так любила жевать. — Это то, чего ты хотела? — Мои слова были точными, обдуманными и очень, очень четкими.

Она выдохнула, неровно и медленно.

А потом она облизала эту чертову губу и улыбнулась.

Трахни.

Меня.

Я уперся руками в кровать. — Время вышло, маленькая проказница. Теперь ты моя. — Она выглядела такой уязвимой, когда я толкнулся в нее, погружая свой член до самого основания.

Татум прижала руки к моим плечам, но не оттолкнула меня. — О, Боже.

Не совсем. Но она чувствовала себя как в раю.

Дал ей секунду на адаптацию, потому что я, может, и был мудаком, но не садистом. А потом дал ей то, в чем мы оба нуждались, то, что никто другой никогда не сможет дать ей снова. Я впился в нее, как животное, которым я был, как гребаный король джунглей. Ее идеальная круглая попка наверняка оставила отпечаток на моем матрасе. Мы легко вошли в ритм, словно ее тело было создано для траха, словно оно было создано для того, чтобы я ее трахал. Бедра приподнимались, подгоняя, ноги обвились вокруг моих, толкая меня сильнее, глубже. Бисер пота струйками стекал по моей спине, а удовольствие горело в венах. Ее киска сжалась вокруг меня, и она смотрела на меня со слезами, льющимися из глаз, когда последняя частичка невинности вырвался из ее милого маленького тела при звуке моего имени.

Оказалось, что я все-таки не был хорошим человеком.