Пряник и Пшёнка

Глава 19. Ольга

Забирай?

Мне не послышалось?

Только что произошла жеребьёвка? И кто кому достался?

Судя по раскладу и тому, как Пряня похабно начал смотреть на Гелю, сделав вид, что меня вообще здесь нет, я досталась Грошу.

Что ж. Ясно.

Жалко, что Айк так быстро ушёл, а вместо него… всплыло то, о чем я, зачем-то, вспомнила.

— Красивое платье, — сказал Пряник, глядя только на Гелю. — Первый раз вижу, чтобы красное платье так красиво и не пошло смотрелось на девушке.

Эй! Глаза протри, дятел! Я, как бы, тоже в красном платье, и мне оно идёт ничуть не меньше!

— Спасибо, — смущенно ответила Геля и опустила глазки, пряча румянец, выступивший на щеках.

— Ну-ну, — едва ли не промурлыкал Пряник. Потянулся через столик и коснулся Гелиного подбородка кончиками пальцев, поднимая его. — Не прячь свои глаза. Я хочу их видеть, — выдохнул он томно, как в порнушной прелюдии, и потёр подушечкой большого пальца подбородок моей подруги, из-за чего та начала млеть и таять.

ЭЙ! Какого хрена?! Что здесь происходит?

Стараясь убить в себе раздражение, я неосознанно прикусила щеку изнутри и попыталась улыбнуться Грошу, который смотрел на меня с обожанием.

— Оль, это те самые царапины после алкашей? — чуть нахмурился Грош, когда я, забывшись, подняла руку и заправила прядь волос за ухо.

— А, это…? — улыбнулась я, сделав вид, что уже не замечаю ран, из которых мне всего десять дней назад доставали кору дерева и обломок ветки. — Ну, да. Не обращай внимание, уже почти все прошло, — отмахнулась я и поспешила опустить рукав, чтобы вновь спрятать шрамы.

Грош не дал этого сделать.

Мягко поймал моё запястье и притянул руку к себе, заставив податься вперед. Аккуратно закатал рукав до локтя и кончиками пальцев нежно огладил розовеющие следы раны.

— Не больно? — спросил он вкрадчиво, продолжая ласкать мою руку практически невесомыми прикосновениями.

— Уже нет, — улыбнулась я ему, делая вид, что тоже млею от этих прикосновений, как Геля от Пряничных. — Даже приятно. Очень, — выронила я настолько интимным шепотом, насколько была способна.

Периферийное зрение уловило, как сильно Пряник сжал челюсти, глядя на то, как его друг ласкал мою руку. Еще немного и у него точно раскрошатся зубы.

Наверное, в очередной раз хочет назвать меня дурой, судя по тому, как хмуро заглянул в глаза, поняв, что я на него кошусь.

Пусть оскорбляет.

Пусть челюсти себе сломает, индюк напыщенный.

— А у меня есть шрам от арматуры. Тоже с алкашом одним закусился, когда мне лет пятнадцать было, — вспомнил Грош и, слегка отодвинувшись на стуле подальше от стола, задрал футболку демонстрируя небольшой круглый шрам на рёбрах. — Видишь. Насквозь штырём пробило, но ничего жизненно важного не задело. Прикинь?

— Обалдеть! — выронила я, присвистнув. — Это я сейчас про твой пресс. Шрам, кстати, тоже ничего. Украшает. Качаешься?

Ну, и зачем я, дура, всё это несу? Ну, чушь же!

Когда меня впечатлял мужской пресс, да еще такой, как у Гроша? У любого из моих братьев пресс мощнее. У Пряника, кстати, тоже. Но было приятно, когда Пряник отвлекся от окучивания Гели и тоже посмотрел на пресс своего друга, а потом на меня.

Мне показалось, или он гудит от таящейся внутри него злости как трансформаторная будка?

Он, конечно, может ничего не говорить, но я по глазам вижу, что он зол. Очень.

Видимо, его разозлило моё декольте, в которое он уже раз двадцать пялился. Грош, кстати, тоже. Но он, хотя бы, пытался сделать вид, что не пялится.

— От природы такой красивый, — самодовольно заявил Грош и погладил себя по прессу. — Твердый как камень. Хочешь потрогать?

— Прямо здесь? — воровато огляделась. — А, может, уйдём отсюда в какое-нибудь более уединенное место? — предложила я, специально поиграв бровями. — Не будем никого смущать… — протянула я многозначительно, всеми силами игнорируя острый взгляд серых глаз, впившийся в мое прекрасной бесстыжее личико.

Мне не хотелось идти куда-либо с Грошем. Мне просто хотелось свалить подальше от этого места, но главное — свалить от Пряника, чтобы не знать и не видеть, как он охмуряет мою подругу, на которую я тоже, почему-то, начинала злиться.

— Вау! — выдохнул Грош шумно, очевидно, ошеломленный моим напором.

Наверное, пока не стоит его расстраивать, что минут через десять я отделаюсь от него, сославшись на самые кровавые в истории человечества месячные. И плевать, что они у меня почти неделю назад закончились. Проверять же никто не полезет.

— Ну, что? Идём? — больших усилий мне стоило не казаться нервной и нетерпеливой. Если Пряник еще хоть раз пропустит Гелины волосы между пальцами, то я сначала вырву эти волосы у Гели, а затем ими же придушу Пряника.

— Эмм… Ну, идём, — слегка растерялся Грош. Похлопал себя по карманам и, прихватив свой телефон, встал. — Кам, без обид?

— Всё нормально, — выронил тот сухо. Суровым взглядом исподлобья проследил за тем, как я вышла из-за стола и, распустив волосы, тряхнула ими, устав от заколки, которая стягивала затылок.

Грош как-то уж слишком медленно обходил стол, чтобы добраться до меня, потому что в какой-то момент его перегнал Пряник.

Обхватив моё запястье жесткими пальцами, он потянул меня к выходу.

— Ты, кажется, что-то перепутал, — брыкалась я, пока Артём тащил меня за собой между столиками. — Я с Грошем собиралась пойти и уединиться, а не с тобой.

— Угу. Сейчас, блядь, — буркнул себе под нос Пряник.

А мне бы разозлиться по-настоящему, возмущаясь тем, как он волочет меня за собой, не считаясь с моим мнением. Но Дьявол внутри меня победно смеялся, задрав голову к небу.

— Я никуда с тобой не пойду! — дёрнулась я, чтобы все чётко понимали, что #янетакая.

Пряник остановился, повернулся ко мне и смерил сердитым взглядом, раздувая частым и тяжелым дыханием ноздри.

Я ждала, что он продолжит конфликт прямо здесь и сейчас, даже заготовила пару метких фраз, но я точно не ожидала того, что он просто молча закинет меня на своё плечо и вынесет из кафе.

— Тебя для этого из пещеры погулять выпустили? Поставь меня на землю! Сейчас же! — верещала я возмущенно, а у самой в голове крутилась одна единственная мысль: «как классно! покатай ещё!».

Свисая головой вниз с широкого плеча, как мешок с картошкой, я пыталась протестовать, шлёпая Артёма по спине и заднице, а сама улыбалась, как дурочка, ловя на себе такие же улыбки прохожих.

— Я не с тобой хотела уединиться. Куда ты меня тащишь? — приподняв голову увидела, что Артём несет меня не к своей машине, как я предполагала, а за кафе. Веселья как-то поубавилось. Сейчас он точно скинет меня в мусорный бак прямо со своего плеча. — Отпусти!

— Тебя? В таком платье? Я еще по нему не прошёлся как следует, — наконец, сказал он хоть что-то.

Прикусила губу, чтобы спрятать улыбку. Угол зрения поменялся, когда, слегка наклонившись, Артём поставил меня на асфальтированную площадку за кафе и, обхватив пальцами талию, заставил прижаться к стене.

Я тут же нахмурила брови, напустила на себя самый разъяренный вид, будто была готова драться.

— Что ты там хотела у него потрогать? — холодно выронил Пряник, испепеляя меня взглядом.

Серые глаза будто стали темнее. Яркие молнии, отражающиеся в них, так и подстегивали меня подёргать тигра за усы еще немного.

— Он сказал, что у него твёрдый, — гордо вскинула я подбородок, продолжая бесстрашно смотреть в глаза очень злого Артёма. — А я люблю всякое твёрдое трогать.

— Любишь трогать всякое твёрдое? — ни то с рыком, ни то с хрипом вырвался из груди голос Артёма. — Ну, давай. Потрогай, — сказав это, он взял меня за руку и, совершенно не мешкая, положил ладонью на свою ширинку. Плотно прижал. — Ну, как? Достаточно твёрдо?

Более чем. Пиздец как твёрдо.

К моим щекам и шее прилил жар. Очень хотелось отвести глаза в сторону, одёрнуть руку и забиться в уголок, чтобы пережить психологическую травму, заработанную только что, но природная упертость заставляла продолжать держаться за Пряничный член и смотреть ему в глаза.

— Вообще-то, под чем-то твёрдым я подразумевала пресс или… каменное сердце, на крайний случай…

— А держишь каменный хуй.

— Спасибо, что уточнил, а-то я начала думать, что ты вперед обосрался.

На суровом лице лишь на мгновение мелькнул намёк на улыбку. Я сама едва удержалась от того, чтобы не рассмеяться. Но снова напустила на себя суровый вид.

— Ну, всё. Пожали друг другу всякие подробности, и хватит, — одернув руку, я попыталась просочиться мимо Артёма, но он поймал меня за талию и вернул на место у стены напротив себя. — Отпусти, — прямо посмотрела в его глаза.

— Хочешь ещё за чей-то член подержаться?

— Ревнуешь? — чуть наклонив голову набок, я не выдержала я ехидно улыбнулась.

— Для того, чтобы ревновать, нужно испытывать и другие чувства, а ты меня только бесишь.

— А! Ну, тогда пока, — стало обидно. Подняв руки, не желая касаться Артёма, я по стеночке попыталась отойти в сторону, чтобы теперь по-настоящему отсюда уйти. — Пойду к парню, которому я хотя бы нравлюсь.

— Стоять, твою мать! — рыкнув, Артём поймал меня за талию и вернул к стене напротив себя. Прижался всем телом и завёл мои руки мне за спину, чтобы я перестала его колотить по плечам и груди. — Успокойся.

— Иначе что? — хрен он меня успокоит. Бешу я его только? Что ж, это я умею делать отменно. — Отпусти! — вырвать запястья из цепкой хватки не так то просто, особенно, когда руки находятся за спиной. — Бесишь! — прошипела я ему в лицо, чувствуя, что сил на то, чтобы бороться с ним и дальше, у меня уже не осталось.

— Приятная взаимность, правда? — уголок его губ дернулся в легкой улыбке.

— Кривда.

Дышать стало тяжело. Но еще сложнее было заставлять себя не смотреть на губы, что были так близко к моим.

Тяжесть и настойчивость, с которой ко мне прижимался Артём, чтобы удержать у стены, выбивала воздух из лёгких. Голова кружилась от осознания того, что он всё ещё возбужден, а твердая ширинка вдавлена в низ моего живота, который наливался тягучим томлением.

Порыв прохладного вечернего ветра пустил по коже мурашки. Дрогнув, я глубоко вдохнула и не сразу сообразила, что это был последний вдох перед погружением в пучину сногсшибательного желания.

Требовательные губы накрыли мои. Сердце бахнуло о рёбра и забилось в бешенном ритме, когда я рефлекторно дёрнулась, чтобы отпрянуть.

Ничего не вышло. Пришлось пустить в ход зубы.

Прикусив нижнюю губу Артёма, я с удовлетворением ощутила, как он шумно втянул носом воздух, но не прекратил меня целовать ни на мгновение. Наоборот — напор лишь усилился. Язык коснулся моего языка, и теперь мурашки, бегущие по коже, превратились в искры.

Глаза рефлекторно закрылись. Тело вытянулось струной навстречу горячему твёрдому торсу. Пальцы на моих запястьях ослабли, спустились ниже и переплелись с моими, так и оставшись за спиной.

— Бесишь, сука! — выдохнул Артём горячо, прикусив мою нижнюю губу, словно из чувства мести.

— Заткнись, — прильнула я к нему снова, с трудом подавляя стон.

Поцелуй становился всё глубже и более интимным.

Артём уже не держал мои руки за спиной, не пытался меня усмирить, и уже сам, подхватив меня на руки, развернулся на месте и прижался спиной к стене. Еще никогда с таким наслаждением я не чувствовала себя главной, прижимая парня к кирпичной стене.