Пряник и Пшёнка

Глава 32. Ольга

Ой, плохо мне! Плохо!

Руки трясутся, ладони вспотели, жопой сиденье в машине протёрла до дыр, волосы стремительно выпадают и седеют в полете.

— Успокойся, — легко улыбнулся мне Тёма и взял за руку, мягко её сжав.

— Какое «успокойся»?! — я едва не выронила глаза от возмущения. — И почему ты, блин, такой спокойный? Ты понимаешь, что сейчас может быть?

— Судя по твоему состоянию, нервный срыв.

— Пиздешность, Тём! Пиздешность сейчас будет! Наши семьи познакомятся через несколько минут. Минут, Тём. Не часов, не дней… Минут!

— И? Тебе-то о чём волноваться? Ты уже знакома со всеми моими. Я с твоими братьями тоже, вроде как, знаком.

— Вы просто набили друг другу морды. Это не знакомство, — нервно дернулась я и отвернулась к окну. — А если вы опять? Двое на двое! — осенило меня. — Это западня? — повернулась я к Тёме и подозрительно сузила глаза, вглядываясь в его лицо. — Ты это специально придумал? Хочешь устроить равную драку, чтобы ты со своим папой против моих братьев?

— У-у… Это уже клиника. Пора откачивать, — протянул Тёма и припарковал машину на обочине.

Повернулся ко мне, отстегнул мой ремень безопасности и потянул меня на себя.

— Ничего не получится. У меня сейчас влажные только ладони, так что… м-м-м!

Не желая слушать мой трёп, Артём накрыл мои губы своими и усадил меня на свои колени, забравшись рукой под свободную футболку.

Переплетение языков, тяжелое дыхание, ускоряющийся пульс и приятное головокружение.

— Успокоилась? — отстранился Тёма и мягко коснулся кончиком носа моего.

— После такого массажа языка и титьки я — само спокойствие.

— Ну, вот и славненько, — удовлетворенно улыбнулся Пряня и, чмокнув напоследок в губы, усадил обратно в кресло. — А теперь поехали.

Пока я улыбалась, как дурочка, поглядывая на невероятно спокойного Артёма, мы уже остановились у дома его отца. И почти разу вслед за нами припарковались братья на своем «гелике».

Все весьма дружелюбно пожали друг другу руки и даже поулыбались.

Фух! Первое испытание этого вечера пройдено.

— Ты как? В сознании? — спросил Макс и знающе взял мои руки, чтобы проверить ладони. Легкая улыбка коснулась его губ. — Будто в ладошки нассала. Успокойся, Кнопка, — потёр он мои ладони о ткань своей футболки на плечах.

— Я успокоюсь, когда всё пройдёт хорошо, и все мы уедем отсюда без шампуров в задницах.

— Ну, погнали? — спросил Лёша, достав из машины пакеты с продуктами.

Мы с Тёмой тоже решили не приезжать с пустыми руками и тоже выгрузили из машину пару пакетов с продуктами.

По братьям было видно, что они волновались, но скрывать сей факт у них получалось гораздо лучше, чем у меня. Только их слегка растерянные взгляды и сосредоточенность выдавали, что их внутреннее равновесие тоже трещит по швам.

Со двора дома доносился запах шашлыка. Значит, Михаил Захарович уже во всю разжёг угли и жарит мясо.

Сейчас строго посмотрит на всех, оценит кто, что и как. И вынесет вердикт. Возможно, молча. Но скорее всего, хрен он промолчит.

— Идём, — кивнул Тёма в сторону калитки и открыл её, пропуская всё наше семейство из трёх человек.

Я вошла первой и застопорилась, когда из завесы дыма на меня посмотрели серые глаза Михаила Захаровича с лёгким прищуром.

— Здравствуйте! — пропищала я уж слишком жалобно.

Еще бы сразу прокричала «не бейте, пожалуйста!».

— Здравствуйте, — спокойно ответил мне Михаил Захарович и вышел из дымовой завесы, придирчиво разглядывая трёх парней, стоящих за моей спиной. И у всех троих до сих пор были видны следы побоев на лицах. — А с лицами что? Не смогли сообразить, как рукопожатия работают? Ну, идите сюда — научу.

Ой, мамочки!

Пока мужички обменивались рукопожатиями и озвучивали свои имена, я стояла чуть в стороне и не знала, куда себя деть. Наверное, еще никогда в своей жизни я не смотрела на кого-либо, не моргая так долго.

Хоть бы Марина Олеговна из дома вышла, или девочки!

— А я Артём, — представился Пряня последним, пожав руку своему отцу.

— А я думал, я тебя пропил давно, — хохотнул Михаил Захарович и обратился ко всем остальным. — Ну, давайте в дом. Отдавайте хозяйке пакеты с продуктами, получайте ЦУ и назад.

И все послушно пошли в дом. Костров-старший определенно обладает гипнозом. Даже я потащилась за парнями, а за мной и сам Михаил Захарович.

— Расслабься, Ольк, — мужчина по-свойски положил свою тяжелую руку мне на плечи и притянул к своему боку. — Все свои. Не подеремся. Наверное…

— Звучит очень многообещающе, — нервно хохотнула я.

— Не ссы, — похлопал он меня по плечу и отпустил, чтобы открыть дверь и пропустить в дом, в который уже вошли парни.

Мы нагнали их у входа в кухню, где, отвернувшись от плиты на звук шуршания пакетов, к нам повернулась Марина Олеговна и опешила, вероятно, не ожидав увидеть трёх шкафов с пакетами.

— Ой, — выронила она, на секунду опешив, а затем улыбнулась всем троим. — Уже приехали?

— Приехали, — кивнул Тёма и первым прошёл дальше в кухню. Не отпуская пакетов, слегка склонился к Марине Олеговна, которая его по-матерински тепло обняла и погладила по спине. А затем поставил пакеты на стул, начиная их разбирать.

Следом к Марине Олеговне подошёл Лёша, явно не зная, что ему делать: тоже обнять её или будет достаточно рукопожатия, или просто улыбки.

— Здравствуйте, — выронил брат неуверенно.

— А вы…? — протянула Марина Олеговна, намекая на то, что ему не мешало бы представиться.

— Лёха… Лёша… Алексей! — явно растерялся братец.

— Алёшенька, сынок… — усмехнулся стоящий бок о бок со мной Михаил Захарович.

— А я Марина Олеговна, — представилась женщина и аккуратно приобняла моего брата за плечи и мягко улыбнулась, поправив очки. — Будем знакомы.

— Будем, да, — как приятно видеть, что кто-то еще волнуется и ведет себя как дебил, так же сильно, как я.

Лёша тоже прошёл к стулу, поставил на него пакеты и начал их разгружать, глядя на Артёма, который подсказывал и показывал ему, что и куда ставить.

— Я Максим, — представился Макс. — Самый старший брат Оли.

— Приятно познакомиться, Максим, — улыбнулась ему женщина. — А я всё ещё Марина Олеговна.

— Сестра Артёма? — спросил братец и обольстительно улыбнулся.

Твою мать! Твою мать! Твою мать!

Даже я почувствовала, как загудел от прилива ревности стоящий рядом со мной Михаил Захарович.

Вот я дура! Знала же, что у Макса какая-то странная слабость к девушкам в очках. Надо было предупредить, чтобы держал себя в руках.

— Жена Камаза, — снисходительно улыбнулась Марина Олеговна. — То есть, Мишина жена, — кивнула она в сторону своего мужа, кипятившегося рядом со мной.

— Приятно познакомиться, — сразу сменил Макс тон на более деловой и отстраненный.

Тоже наклонился, чтобы приобнять Марину Олеговну и закончил обнимашки, когда не выдержавший Михаил Захарович очень громко и с весьма жирным намеком кашлянул.

Пока парни разбирали пакеты, позволив Марине Олеговне руководить собой, я помыла руки и тоже приступила к нарезке салатов вместе с хозяйкой дома.

На втором этаже послышался топот, и уже через несколько секунд на кухню влетели две сероглазые девчонки, которые застопорились на пороге, увидев, сразу двоих незнакомых им дядек.

— Здравствуйте, — первой очнулась Варя и покосилась на отца. — Папа, а это что за дяди?

— Это Олины братья, — весьма дружелюбно ответил тот, давай понять, что бояться нечего.

— Оля, привет! — бросились девчонки обнимать мои ноги.

Пришлось в спешном порядке отложить нож и отереть руки полотенцем.

— Привет, мои сладкие! Привет, мои хорошие! — присела я рядом с ними на корточки и обняла сразу обеих.

— У твоего брата нету альбома? — шепотом спросила Варя, но услышали все. — Почему он на руках рисует?

Стало понятно, что она говорила про Лёша, у которого были забиты «рукава».

— Он просто баловался, — шепнула я.

Соня молча посмотрела на Лёшу, а затем ушла вглубь гостиной, где из коробки вытащила немного (очень сильно) помятый лист бумаги. Порылась в другой коробке и достала оттуда карандаш. И со всем этим набором подошла к Лёше, вытянула руки вверх и стала ждать, когда тот примет дары.

— Спасибо, — присел он на корточки и принял от нее презенты.

— Пиши на листочке и больше не балуйся. Большой же уже. А-то как дурачок, — деловито изрекла Соня и вернулась ко мне.

— Устами младенца, Алёша… — многозначительно протянул Макс, вызвав волну веселья.