Пряник и Пшёнка

Глава 25. Ольга

Бревно, блин!

В очередной раз предпринимаю попытку, чтобы выбраться из-под руки Артёма и половины его туловища, которым он навалился на меня во сне. Обнимать меня просто рукой ему, видимо, показалось недостаточно. Поэтому он навалился на меня еще и частью торса и даже ногу не поленился закинуть. Лежит тут, бревно сексуальное! Упёрся своим большим… суком мне в ногу и даже бровью не повёл. Хотя я тут уже минут пять кряхчу, пыхчу и даже чуть-чуть потею.

Наконец, собрав волю в кулак, а во вторую сиську, которую он сжимал, я нашла в себе силы для того, чтобы свалиться с кровати и даже не прогрохотать по полу. На секунду, лёжа на полу, затихла, прислушиваясь к звукам на постели.

Штиль.

Я с облегчением выдохнула и села. Вытянула из-под одеяла футболку Артёма и быстро ее натянула. Трусы исчезли в неизвестном направлении. Скорее всего, сбежали от ёбаря-террориста, треща по швам. В принципе, лифчик тоже можно не искать.

Тихо вышла из комнаты. Настенные часы на кухне показали, что время уже почти полдень. Я, конечно, не скажу, что мы всю ночь прилежно спали, и своими первыми оргазмами я хвастаться тоже не буду, но я надеялась проснуться хотя бы часов в девять. А тут… можно поесть и снова лечь спать.

Ужасно хотелось что-нибудь схомячить. Сегодня ночью у меня было открытие — после секса я проглот. Мы съели пиццу, просто так с хлебом срубали оставшиеся колбаски и сыр, и даже не поморщились перед банкой шпротов.

Открыв холодильник, я пришла к неутешительному выводу — придётся что-то готовить. По своим братьям я точно знала, что с утра их лучше сразу покормить, если хочешь, чтобы они не выглядели как серийные убийцы в поисках жертвы. Поэтому я с уверенностью взяла ужасно раздутый пакет кефира, срок годности которого истёк еще две недели назад. Прихватила яйца с дверцы и, выдвинув нижний ящик холодильника, поняла, что Пряня тот еще сладкоежка. Столько банок со сгущенкой!

Пошарив по ящикам гарнитура, я, наконец, нашла муку. Вернее, ее остатки. Но на оладьи хватит.

Быстро замесив тесто, разогрела сковороду и начала жарить оладьи. Сняв первую партию, сложила их на тарелке и, прихватив с собой, зашла в комнату, где, даже не поменяв положение, всё ещё спал Пряня. Поднесла к его носу еще горячие оладьи, смахнула ладонью запах в его сторону и улыбнулась, когда темные бровки во сне сложились домиком, а губки вытянулись бантиком.

Возбудим и не дадим. Аппетит и пожрать, конечно же. Женщина я или нет?

Уже женщина!

Даже не верится!

Приложила ладонь к низу живота, всё ещё чувствуя, как там тянуло и ныло. Но это чертовски приятно!

Перевернула очередную порцию оладий на сковороде и боковым зрением засекла, как из комнаты вышел помятый Артём, натягивающий на ходу штаны, в которых еще вчера была я.

Хмуро на меня глянув еще сонными глазами, Артём вошёл в ванную комнату и вышел через несколько минут.

С тем же хмурым лицом подошёл ко мне и так быстро и резво обнял меня, отклонив назад, что я даже не сразу сообразила, что наши губы уже слились. Чуть лопаточку от кайфа не выронила. Клянусь, Артём был готов съесть меня, забив на оладьи.

— Доброе утро, — произнес он чуть хрипло, вернув меня в вертикальное положение. Зашёл сзади и обнял за плечи, уткнувшись подбородком в сгиб шеи. — Я думал, мне приснилось.

— Что?

— Запах.

— Просто я тебе одной лепешкой нос натёрла, чтобы ты проснулся.

— Лепёшкой нос? С тобой, оказывается, опасно терять бдительность, — ухмыльнулся Тёма. — Но и со мной тоже не расслабляйся, — промурлыкал он у самого уха и мягко огладил бедро, запустив пальцы под футболку. И почти мгновенно мне в зад упёрся стояк, когда кое-кто понял, что на мне нет ничего кроме его футболки.

— Воу-воу, парень! — усмехнулась я. — Сегодня на этой кухне жарю только я и только оладьи.

— Уверена? — сжал он мою ягодицу.

— Уверенность стремительно начинает слабеть, но я просто так не дамся. Сначала открой банку со сгухой.

Скрежет замка входной двери, заставил нас насторожиться. Стояк, упёртый в мою задницу, стремительно ослаб. Ладонь с задницы тоже исчезла.

Дверь открылась, и на нас уставились серые глаза из-под нахмуренных густых бровей, которые тут же удивленно взметнулись.

— Я думал, он тут умирает от неразделенной любви. Приехал свою титьку сыночке под сопли подставить, а он тут другие титьки мнёт.

— Здравствуйте, Михаил Захарович! — широко улыбнулась я, оттягивая край футболки к коленям. — Оладьи будете?

— Наливай, раз предлагаешь.

Михаил Захарович снял обувь и китель в прихожей.

Я в очередной раз поняла, что видеть его в форме — что-то странное для меня. Наглаженные брюки, рубашка с погонами… да он даже причесан был! И взгляд у него будто холоднее и острее кажется в такой одежде. Наверное, профессиональный.

Но у себя дома он казался мне совсем другим. Чуть помятые штаны и клетчатая флисовая рубашка поверх, обычно, голого торса, делали его похожим на обычного и очень простого мужика. Пока он, разумеется, не начинал говорить.

— Ну, здорово, молодёжь, — прошёл Михаил Захарович в квартиру, протянул Артёму пакет с, как я поняла по выпирающим из него углам, контейнерами. — Подгон от Маруси, чтобы ты подыхал только от любви, но не с голодухи. Я в ванную зайду, или там смазка по стенам?

Опустив взгляд, я почувствовала, как у меня раскраснелись щеки и шея.

— Заходи, — кивнул Тёма. — Но, тогда, в мою комнату не заглядывай.

— Понял, — простодушно кивнул Михаил Захарович и зашёл в ванную комнату, закрыв за собой дверь.

— Если бы у меня не было двое старших братьев, от ваших шуточек я бы уже сознание потеряла, — прошипела, вручаю Тёме лопаточку. — Дожаривай оладьи. Я пойду хоть трусы надену. Или штаны.

— Подожди! У тебя тут… — остановил меня Тёма, подозрительно глядя на мою спину.

— Что там? — я начала кружиться и заглядывать себе за плечо, чтобы понять, что там может быть не так.

Тёма от души шлёпнул мне по заднице.

— Этого у тебя тут не хватало, — произнес он с пацанской улыбочкой и пошёл с пакетом и лопаточкой в зону кухни.

Закатив глаза, делая вид, что мне не весело, я вошла в комнаты и переворошила всё постельное, чтобы найти свои трусы. И нашла их в углу комнаты в пыли.

— Класс… — выдохнула я безрадостно. Взглядом порыскала по комнате и нашла Тёмины штаны. — Сойдёт.

Натянула спортивки, поправила пучок на голове и вышла из комнаты, снова вернувшись к плите, где Тёма, переворачивал последнюю партию оладий.

— Я доделаю, — сказал он с улыбкой и чмокнул меня в кончик носа.

— Тогда я чайник поставлю.

— Угу.

Мы с Тёмой накрыли на стол, решив вкусняшки из контейнеров оставить на обед и ужин. Из ванной с закатанными рукавами к нам вышел Михаил Захарович и удовлетворенно сел за стол.

— Чай без пива, конечно, не так вкусен, но да ладно. Оладьи ваши вроде съедобно пахнут, — замахнул он одну, щедро макнув ее в банку со сгущенкой. — Ну, что, молодожёны? — обратился он к нам, сидящим напротив него. Тёма по-хозяйски отвалился на спинку стула, одной рукой держал кружку с чаем, а другой — моё колено под столом. — В гости-то к нам торопитесь, не? Пса бы хоть забрали, а-то этот засранец все клумбы Марусе пообосрал. Она, конечно, говорит, что это удобрение, но я же вижу, что говно.

— Заберём. На днях, — кивнул Тёма. — Удобрение вам оставим. Нам некуда.

— И да, вход к нам теперь только по пропускам, — изрёк Михаил Захарович, поглощая сгущенку, как медведь. — Если Маруся не увидит ваши счастливые синхронно улыбающиеся лица, так же синхронно входящие в наш двор, то хрен вам, а не батин шашлык. Я понятно объясняю?

— А если мы с пивом и закусками приедем? — протянул Тёма, словно между делом.

— И с вкусняшками для девочек, — добавила я торопливо.

— Другой разговор, — хитро улыбнулся Михаил Захарович. — И овцы сыты, и волки выпьют. Так что ждём вас послезавтра.