Пряник и Пшёнка

Глава 35. Ольга

Картинка размывается из-за слёз, но я продолжаю резать этот огурец.

Марина Олеговна рядом со мной тихо всхлипнула, быстро утерла нос и поправила очки, продолжая нарезать колбасу.

В целом, в кухне висела гнетущая атмосфера, и только мужикам, чей хохот был слышен с улицы, всё было по барабану. Девчонкам, играющим в гостиной, в общем-то, тоже. И только мы с Мариной Олеговной уже залили всю кухню слезами и соплями.

Входная дверь хлопнула, мужской веселье, их разговоры и смех ворвались в дом, схлопнув убивающую тишину.

На плечи мне и Марине Олеговне легли увесистые руки.

— Ну, вы чё, девчонки? — мягко притянул нас к своим бокам Михаил Захарович, обняв покрепче. От него пахло дымом костра и сигарет. — Не хороним же никого. Парень просто в армейку идёт. Вы что тут слячу развели-то?

— Миша, — Марина Олеговна втянула носом воздух, её голос дрогнул и почти сорвался до шёпота. — Мы год ребенка не увидим! Как тут не плакать? А если там дедовщина? А если его там будут бить?!

— Маруся ты моя, — прижался Михаил Захарович щекой к макушке жены. — Не ссы, Маруся. Ребенок у нас уже здоровее меня. Да и нет сейчас в армии той дедовщины, которая было раньше. Вот когда я служил, помню, нас дрю…

— Батя, — предупреждающе качнул Тёма головой, вероятно заметив, в моих глазах ужас. Я плакала из-за разлуки, из-за того, что целый год не увижу своего Пряника, не смогу к нему прикоснуться, поцеловать, обнять, и совершенно не подумала о том, что его там могут бить.

— Нас дружно все любили, я говорю, — закончил Михаил Захарович.

Тёма вытянул меня из объятий своего отца и притянул в свои. Зарылся пальцами в волосы на затылке и другой рукой крепко обнял за плечи.

— Перестань, — шепнул он, оставляя поцелуи под ухом. — Всё будет нормально. Меня никто не тронет.

— Да, Лёль, — поддакнул ему Лёша. — Ничего там такого нет. Никто никого не пиз… не бьёт, — по интонации слышу, что врёт или кое-что не договаривает. — Я же тоже недавно отслужил. Год пролетел, не заметил. Нормально всё будет.

— Ну, бабы, хорош! — вспылил слегка Михаил Захарович. — Тёмка завтра уезжает, а вы тут настроение ему портите. Соберитесь, накатите, если сами собраться не можете.

— Всё. Я всё! — решительно взяла себя в руки Марина Олеговна и утёрла слёзы, высвобождаясь из объятий мужа.

Я тоже последовала ее примеру. Возможно, не так решительно, но тоже постаралась привести себя в чувство, чтобы перестать портить этот вечер.

Макс лишь улыбнулся уголками губ, посмотрев на меня. Молча оторвал бумажное полотенце и утёр мне нос, как маленькой.

— Кнопка ты, Кнопка, — усмехнулся он, чмокнув меня в лоб.

Да, весь месяц с момента получения повестки братья успокаивали меня, внушали, что в этом ничего страшного нет, все служат и, вообще, это полезный опыт. Но меньше реветь я от этого не стала. И еще я превратилась в клеща, который практически не отлипал от Тёмы. Я ходила за ним везде. Даже у туалета пару раз дежурила.

За окном ноябрь, уже холодно, в беседке не посидишь, поэтому все мы устроились за столом в гостиной. Кстати, стол новый. Михаил Захарович и Макс сегодня утром специально съездили в мебельный магазин за столом побольше, чтобы все мы влезли и не утыкались друг в друга локтями.

Хотя, Тёме, наверное, всё равно было сидеть за столом неудобнее всего, потому что с одной стороны к нему прилипла я, а с другой стороны Марина Олеговна, которая, похоже, собралась откормить его на год вперед, регулярно наполняя его тарелку салатами и мясом.

— Ну, что? — потёр Михаил Захарович руки. — Традиции соблюдать будем? Завтра уже на поезд.

Все парни активно согласились со своим предводителем и, прихватив Артёма, уволокли его наверх. Мы с Мариной Олеговной и девчонками остались за столом, не понимая, что происходит на втором этаже и почему мужики так громко смеются и веселятся.

Наконец, когда через полчаса они соизволили спуститься, женская половина нашего общества уронила челюсти на стол, увидев четырех мужчин, побритых почти налысо.

— Господи! — накрыла Марино Олеговна рот ладонями. — Вы что наделали, мальчики? Миша, ты лысый!

— Блин, думал не заметишь! — нарочито сокрушенно шлёпнул Михаил Захарович себя по коленке.

А я, как лунатик, тянулась к Тёминой голове и смотрела на братьев, теперь уже стараясь не смеяться.

— Лысая башка, дай пирожка.

— Папа, ты лысый! — Варя и Соня были шокированы больше всех.

— Я обязана это сфотографировать.

Я взяла телефон с полки и заставила всё наше большое семейство встать за мной. Мужики встали сзади и обнялись, положа друг другу руки на плечи. Их глаза горели весельем и практически мальчишеским восторгом. На наших девичьих лицах тоже горели улыбки, и уже совсем не осталось места слезам.

Этот счастливый момент застыл на фотографии, которая очень скоро займёт своё место в семейном фотоальбоме.