Пряник и Пшёнка

Глава 24. Артём

Страх и абсолютное доверие — вот, что я вижу в глазах Оли в момент, когда мягко отстраняюсь, чтобы перевести дыхание и успокоить грохочущее в груди сердце.

Цепляю пальцами футболку на ней и тяну вверх. Оля без слов поднимает руки и даёт себя раздеть.

Машинально скольжу взглядом по острой сливочной груди и замечаю белесую полоску шрама слева.

— Значит, в тебя правда шмаляли? — касаюсь кончиками пальцев шрама и аккуратно его обвожу, наблюдая, как на светлой коже распускаются мурашки.

— Шмальнули пару раз. Забором, — усмехнулась Оля, пытаясь ненавязчиво спрятать грудь за углом одеяла.

— Нет-нет, — отбираю одеяло, откидываю его назад. — Это всё теперь моё.

— Харя не треснет?

Касаюсь розового соска губами. Оля вздрагивает, ловит меня за уши, намереваясь оттолкнуть, но сразу сдаётся, когда я провожу языком по твердой горошине.

— Вау! — выдыхает она со свистом и откидывается на подушки. — Кажется, я только что поняла, где у меня клитор.

— Кажется, ты о себе ничего не знаешь, — сажусь на пятки и стягиваю с Оли свои штаны. Запускаю пальцы под черное кружево ее трусов и смотрю в голубые глаза, страх в которых стал еще более очевидным. Кажется, она только сейчас в полной мере осознала, что именно между нами может произойти. — Если передумаешь, скажи мне, и я остановлюсь в любой момент.

— Я слышала, как ты материл пододеяльник минут десять подряд за то, что в него не вставлялось одеяло. Если в сексе ты такой же, то я просто обязана это проверить.

— Если у тебя за одной дыркой тоже четыре угла, в которые хрен попадёшь, то поебёмся мы знатно.

Оля прыскает и снова откидывается на подушки. Поймав момент, я сдергиваю с нее трусы, и, кажется, она возмущенно задыхается, когда сводит ноги вместе.

— Может, погасим свет? — неуверенно просит она.

— Нет. Мне тоже нужно разобраться что к чему.

— Я думала, ты опытный. Не глядя можешь мне тут… навтыкать.

— Не глядя я и в глаз могу попасть. Оно тебе надо?

— Ну, в глаз тоже больно, — жмёт узкими плечиками. — Так что, какая разница, где именно от члена первый раз будет больно?

— Надеюсь, ты заметишь разницу, — наклоняюсь и целую ее ниже пупка.

— О, Боже! — выдыхает Оля и нехотя, но поддается мне, когда я раздвигаю ее ноги и спускаюсь поцелуями ниже. — Как вовремя я на писькодралку сходила, — бормочет она словно бреду.

Улыбаясь, продолжаю ласкать ее губами.

Сильнее удерживаю ее ноги, подбираясь к лону, когда Оля в очередной раз пытается сдвинуть ноги.

— Попахивает чем-то негигиеничным, — роняет она.

— Пахнет чем-то сладким, — отзываюсь я и касаюсь языком ее клитора.

Оля крупно вздрагивает, дёргается в моих руках и запускает пальцы в волосы, конвульсивно сжав кулачка.

— Божечки! — бормочет она и протяжно стонет, когда я начинаю кружить языком по ее влаге. — Ох!

Какая же она мокрая!

Синхронно с языком на клиторе, кружу пальцами у входа во влагалище. Подстраиваюсь под её темп. Чувствую, как Оля начинает чаще дышать, а затем и вовсе замирает на короткую секунду, чтобы, сотрясаясь всем телом, подтянуть меня за волосы к своему животу.

А она сильная.

Высвобождаю свою башку из ее захвата и нависаю над красоткой, по скулам которой растекся румянец. На истерзанных и покусанных мной губах легкая улыбка. Длинные ресницы мелко подрагивают и мне открываются яркие голубые глаза.

— Я просто обязана выйти за тебя замуж после этого, — выдыхает она.

— Ты ещё не всё попробовала. Готова?

Секунду подумав, глядя мне в глаза, Оля уверенно кивает.

— Я сейчас, — за презервативами пришлось встать и дойти до компьютерного стола.

Оставив упаковку рядом с Олей, снял с себя домашние штаны вместе с трусами.

Смотрю на Олю и понимаю, что к ней снова вернулся страх, пока она смотрела на мой покачивающийся в ее сторону член.

— Ох, Божечки! — выдыхает она. — А что ты не сказал, что у тебя здесь не только бантик, но еще и сердечко?

Она разглядывает мои татуировки, которые я умудрился набить на спор на первой же пьянке на первом курсе. Сильнее всего я прихуел от выбритого клочками лобка — это не то, что хочешь увидеть поутру, проснувшись в квартире с одними пацанами.

— Я думал, ты внимательно рассмотрела фотку.

— Я на нее вообще не смотрела. Мало ли. Может, у тебя член бантиком завязан. Мне не нужна такая психологическая травма. Хотя, ты знаешь, мне кажется, длины твоего члена вполне хватит на то, чтобы скрутить из него собачку… или что там из этих длинных шаров скручивают? — показывает она руками.

— Значит, он у меня длинный? — дразню я ее, раскатывая по всей длине презерватив.

— Я не скажу это вслух. Не скажу, — трясет Оля головой и прячет краснеющее лицо под подушкой.

Затаив улыбку, устраиваюсь между ее ног и приставляю головку к влажному входу.

Оля тут же убирает подушку от лица, и вновь я вижу неподдельный страх в ее голубых бездонных глазах.

— Последний шанс, чтобы передумать, — хрипло выдыхаю я.

— Только попробуй, — роняет она и сама тянется к моим губам.

От волнения у меня начинают трястись руки. Я робко вхожу в нее и стискиваю зубы от ощущения того, насколько в ней узко.

Оля издает стон. Я чувствую ее напряжение, но она прячет лицо в моей шее, вонзив ногти в плечи.

— Расслабься, — целую ее горячую кожу под ухом. Венка пульсирует.

— Я пытаюсь, — всхлипывает она.

Нахожу ее губы и горячо целую. Обхватываю рукой горло, чувствую, что Оля начала расслабляться, и вхожу глубже.

Шумно втянув носом воздух, Оля утыкается лбом в моё плечо.

Я еще даже наполовину в нее не вошёл, а уже хочу остановиться, чтобы перестать причинять ей боль.

— Давай-давай! — шепчет она едва слышно.

Чувствуя дрожь и не понимая, чья она, послушно продолжаю свой путь.

Оля молча всхлипывает, но не просит меня остановиться.

Я чувствую себя сапёром, продвигающимся на незнакомой территории. Еще никогда во время секса я не был настолько напряжен и аккуратен. И еще ни разу моему члену не было так тесно. Еще немного и я рискую получить прозвище скорострел.

— Может, в этом деле предусмотрена какая-нибудь рассрочка? — выдыхает Оля в плечо и снова прикусывает кожу.

— В смысле?

— Ну, типа, часть сейчас, часть как-нибудь потом…

— Нет, — усмехаюсь я. — Всё и сразу. Осталось совсем немного.

— Еще немного и ты выдавишь недавно прожеванную пиццу, — выдыхает Оля, и я, наконец, вхожу в нее до упора.

Начинаю плавно двигаться и осыпаться светлую кожу хаотичными поцелуями.

Я понимаю, что, испытывая боль, она вряд ли кончит, поэтому не пытаюсь растянуть удовольствие для себя. Стараюсь действовать быстро, но не жестко.

Ловлю на себе пристальный Олин взгляд из-под сведенных от боли бровей. Страха в ее взгляде уже не осталось. Есть лишь подкупающее доверие и, наверное, мольба, чтобы эта пытка не длилась вечно.

Чувствую, что близок к разрядке и снова вхожу в нее до упора. Зажмуриваюсь. Перед глазами плывут цветные пятна, голова кружится, по телу проносится крупная дрожь, и, выйдя, я обмякаю на Оле, опустившись головой на ее живот.

— Больно было так, будто ты выцарапывал внутри меня «Здесь был Пряник», — выдохнула Оля, играя пальчиками с моими волосами.

— Не весь Пряник, только Пряничный член.

— Я так и поняла, что фраза там вышла не короткая.