Ты меня не помнишь

Глава 40

Вик Бельских

Надо возвращаться домой. К тендеру все готово, в четверг сдадим документы, а в понедельник узнаем результат. Следующий этап, по сути, формален, вряд ли кто сможет тягаться с нами, и я очень надеюсь, что в понедельник, в числе допущенных будет наша компания. Это будет справедливо. Выложившись на все сто, наша команда должна получить заслуженную победу, а я свое вознаграждение — бонус от отца. Он обещал отдать мне проект, который курирует сам, а значит, в перспективе я смогу рассчитывать на хороший карьерный рост.

Выхожу на парковку центрального офиса и направляюсь к своей ламбе. Обычно забитая до отказа парковка пуста. Все разъехались пораньше отсыпаться после ударного трудового месяца. Имеют право. Можно даже пропустить пару стаканчиков вискаря, но не мне, мне надо домой. Завожу машину, поглаживаю кожаный руль и наслаждаюсь ревом мотора. Я вернулся к тебе, моя малышка. Теперь погоняем. Все время, пока занимались документами, я ездил на отцовском служебном мерсе. Держал марку, как просил отец. Статус — одно из слагаемых успеха. Статус, именно это сейчас мне необходимо. Может и Саша посмотрит на меня по-другому, не как на избалованного мальчишку, а как на ровню.

С Сашей вроде все просто, родители решили нас поженить — выполним, только сделаем все правильно. Начнем с нуля. Знакомство, цветы, свидания, знакомство с родителями. Может и получится что-то у нас. Нет, я не жду фейерверков, если этого не случилось в самом начале отношений, то ждать бессмысленно. Симпатия, понимание и поддержка — чем не фундамент для крепкой семьи? Ах да, еще секс, но здесь проблем быть не должно, я постараюсь.

Выруливаю с парковки и, пока еду по прямой, набираю скорость. Кайф! Адреналин течет по венам и возвращает мой истощенный работой организм к жизни. По голосовой связи звоню Саше. Она дома. Предупреждаю о том, что еду и поворачиваю к ближайшему цветочному магазину. Решил все с нуля — действуй, командует заряженный адреналином мозг.

В магазине прошу собрать в букет все красные розы. Оплачиваю покупку и любуюсь получившимся шедевром. Вот только как его в мою машину запихать. Стою как идиот с охапкой роз и соображаю. Багажник мелкий, как дамская сумочка. Назад положить, в салон? Похоже, других вариантов нет, только на задний ряд сидений. Укладываю букет, неудобно, жуть как, но это оказывается еще цветочки. Что было по-настоящему неудобно, так это вынимать это шипованную клумбу из ламбы. Прижимаю цветы к себе, пытаюсь их немного наклонить в сторону, чтобы оставить себе мало-мальский обзор. Куда там, шипы намертво впиваются в ткань, и розы не двигаются ни на миллиметр. Так и иду, по памяти, ладони саднит от порезов, а тело исколото и ноет так, словно меня искусала стая диких пчел. Надо было купить пионы. Проклинаю себя за глупость, и изредка выглядываю из-за букета, чтобы никуда не врезаться.

До квартиры добираюсь без повреждений, но почти истекая кровью. Представляю, как Саша обрадуется, а потом будет лечить мои раны. На моем лице расплывается улыбка, и я жму на кнопку дверного звонка.

— Привет, Сашенька.

Я перешагиваю через порог и протягиваю ей охапку роз. Мне не отвечают, не визжат от радости и не пытаются забрать букет. Что-то не так? Пытаюсь уловить Сашино настроение, но из-за колючего букета ничего не вижу. Сворачиваю сцену с букетом и прохожу на кухню. Первым делом освобождаемся от цветов, потом разбираемся, куда подевалось Сашино настроение. Цветы красиво рассыпаются по столу и, кажется, заполняют всю квартиру тягучим, сладким ароматом. Разворачиваюсь к Саше, которая так и стоит в прихожей.

— Что случилось, Саш?

Она, не поворачиваясь ко мне, мотает головой. Ничего? Ну уж нет, так не бывает.

— Ничего не случилось, говоришь, или ничего хорошего не случилось? — подхожу к ней и аккуратно разворачиваю.

Она совсем не сопротивляется и молчит. Держу ее за плечи, словно куклу, отпущу — упадет. Не могу заглянуть ей в глаза, голова опущена, а растрепанные волосы закрывают лицо. Чуть встряхиваю ее и прошу посмотреть на меня. Саша медленно поднимает голову и смотрит на меня глазами полными слез. Припухшие веки и натертая до красноты кожа вокруг не оставляют сомнений, она плакала, долго плакала.

— Что случилось, Саш?

Снова мотает головой в ответ и всхлипывает. Поднимает руку, чтобы вытереть несуществующие слезы и я замечаю зажатый в ее руке мобильник. Ни черта не понимаю, почему молчит? Решаю действовать. Как там в детстве? Обнять и пожалеть? Притягиваю и впечатываю Сашу в себя, прижимаю и начинаю гладить по спине. Чувствую, как расслабляется, но вот незадача, она начинает плакать. Не сработало? Как так-то?

— Саш, давай поговорим, не молчи — шепчу ей в ухо и чувствую, как она кивает в ответ.

— Вик, поедем со мной сейчас? — наконец-то она прерывает свое молчание — пожалуйста.

— Куда?

— Мне — она немного тушуется — вещи надо забрать, я скажу адрес.

— Хорошо, поехали — выдыхаю я.

Ни черта не понимаю! Расскажет мне все потом, как миленькая. Пусть успокоится и вещи свои заберет. Откуда? Зачем она их туда отвозила?

Саша Лисицкая

Вик отвезет меня, пульсирует в голове. Жмусь к нему, слезы снова льются без остановки, и я реву у него на груди как маленькая девочка. Он гладит меня по спине, по голове, чтобы успокоить, но от этого становится еще горче. Киваю, трусь носом о мокрую от моих слез футболку и прошу о помощи. Мне надо забрать свои вещи из квартиры Межницкого. Одна я не смогу.

Господи, когда я превратилась в размазню?!

Вытираю слезы, расчесываю волосы и убираю их в хвост. Мне глубоко плевать как я сейчас выгляжу, я хочу посмотреть ему в глаза и послать так далеко, чтобы больше никогда не пересекаться. Натягиваю первую попавшуюся куртку из шкафа, и вслед за Виком выхожу из квартиры. Он больше ничего не спрашивает, и я благодарна ему за эту тишину.

Называю адрес и Вик вбивает его в навигатор. В машине едем молча, и я пробую восстановить события. В моей голове никак не получается сложить головоломку от Межницкого. Что произошло? Всего три дня, но они стали для меня пропастью. Именно пропастью, куда сейчас летит весь мой мир. Я поверила ему. Его «давай попробуем» помогли мне начать жизнь заново, отказаться ото всего, что планировала. Нет, я не простила его, случилось невероятное, то, что стало зарождаться между нами, оказалось несоизмеримо больше, чем прошлое. Настолько больше, что заполнило меня всю, без остатка. Не осталось больше места для мести и боли, только настоящее, и он его неотъемлемая часть... Был частью...

Что же произошло?

Он писал и звонил мне до среды. Первое сообщение я получила в воскресенье вечером, как только вошла в квартиру и закрыла за собой дверь.

Не скучай.

Всего два слова, но для меня это было почти признание.

Он звонил в понедельник, вторник. Писал короткие сообщения, даже прислал несколько селфи на фоне сибирских заснеженных пейзажей, а потом тишина. Сама я не звонила и не писала Алексу до сегодняшнего дня.

Получается, если что-то и изменилось, то в среду или уже сегодня. Но что?

Машина набирает скорость, и я утопаю в теплом сиденье. Почти забываюсь, а внутри все замирает. Адреналиновый драйв немного смягчает боль, но слова Межницкого снова и снова звучат у меня в голове.

— Не надо приезжать, Оля. Я занят.

— Тогда до завтра? — еще ничего не понимаю я.

— Завтра и послезавтра тоже не надо. Твои вещи отправлю курьером.

Сегодня я позвонила первой, хотела узнать как он долетел и сказать, что обязательно приду к нему. Глупая, ругаю себя, надо было дождаться его звонка. Стучу головой о стекло, надо было, но ведь мы договорились? Он же сам просил принять решение и приехать или не приехать. Я приняла решение — это все, что я хотела сказать по телефону. Похоже, он принял его раньше.

Почему?