Ты меня не помнишь

Глава 48

5 месяцев спустя

Алекс Межницкий

— Ну, что Мирон, пора встретится и поговорить.

Стою в прихожей у зеркала и оцениваю свой внешний вид. Старые джинсы и черное худи для сегодняшнего мероприятия в самый раз. Кам только что отзвонился, Рясенского задержали в аэропорту и везут за город на заброшенные склады Томского.

Звоню Грозину и спускаюсь на стоянку. Встречаемся с ним у соседнего жилого комплекса.

— Привет, сосед — ржу я, когда жму ему руку.

Мы рассаживаемся по машинам, и я замечаю, что Грозин прихватил с собой парочку крепких парней в качестве поддержки. Отлично. Мне он начинает нравиться. Выезжаем со двора по одному, стараясь не привлекать внимание. Вместе собираемся уже на шоссе и кортежем из трех машин выдвигаемся в сторону промзоны.

После тендера в моей жизни многое изменилось. Вспомнил старые добрые времена и снова стал экономить. Квартиру на набережной пришлось продать и купить жилье поскромнее. Этот вариант мне посоветовал Грозин и, честно скажу, квартира хорошая, ничем не хуже прежней. Пересидеть трудные времена, пока строишь свой дом — идеальна. Центр города, три комнаты, гостиная, совмещенная с кухней. Для меня — это почти дворец. Одному мне бы хватило и небольшой студии, но я не один. Осенью вернется Саша. Несмотря ни на что, я надеюсь на это.

Должна. Она обещала сестре и Бельских.

Комнату для нее я уже подготовил, даже стекла на окнах заменил на тонированные, с силуэтом дерева. Бельских сказал, что ей очень нравились окна моей старой квартиры.

Я не знал. Очень многое о ней не знал.

Тот день в больничной палате разделил, нет, скорее сломал мою жизнь и, наверное, меня тоже. Я всю ночь листал папку, что оставила Саша, и перечитывал ее письмо. Стал понимать все ее действия, узнал, что она чувствовала и это хорошо. Вернее, должно быть хорошо. Отношения, построенные на лжи, не имеют будущего, но здесь... боюсь, что теперь именно правда не позволит нам быть вместе.

В машине становится душно, включаю кондиционер и снова возвращаюсь в тот день.

— Рясенского Мирона Семеновича знаешь? Вот и Томский его, оказывается, знает — вспоминаю я слова Камиля в тот вечер.

Я был сильно удивлен таким совпадением. Да, Мирон работал на меня раньше, руководил службой безопасности в Стромод инк. Потом нашел более перспективное место, наверное, я не уточнял. Ушел и ушел. Держать кого-то не в моих правилах. Вопрос с заменой Рясенского, тоже решил быстро. Переманил к себе Камиля из Новосибирска и забыл о Мироне.

Пока я отлеживался в больнице, Камиль с Грозиным наведались к Томскому в отделение полиции. Оказывается, его забрали прямо с места разборки, и теперь он ждал, когда его адвокат добьется освобождения под подписку. Изрядно поторговавшись с Грозиным, и, выбив себе освобождение из-под стражи, Гера рассказал о причинах своего неадекватного поведения. И тут, ко всеобщему удивлению, на сцене вновь появляется Рясенский, только теперь в роли правой руки Геры Томского. Оснований не доверять Мирону у Томского не было, восемь лет вместе работали, но тут вмешалась Саша со своим планом и началась неразбериха с тендером. Мирон, как принципиальный человек попросил Рясенского найти крысу.

Все выглядело логично, Камиль продолжал выкладывать информацию, постепенно подбираясь к самому важному.

Мирон нашел. Сработал быстро и профессионально, но и то, что мы роем в том же направлении, узнал. Дураком он никогда не был и сразу смекнул, что к чему. В отличие от меня он все помнил, и с радостью сдал Лисицкую Гере, предварительно дополнив ее досье интересными подробностями. По новой версии, я и Саша намеренно организовали слив информации Бельских, и готовили рейдерский захват строительного бизнеса Томского. Вишенкой на торте, взбесившей Томского, стала увесистая папка с компроматом на него. Мирон представил все так, что это я собирал на него информацию и планировал использовать в ближайшее время. Компромат, как сказал Камиль, убойный: фото, копии документов, счета, переводы.

В ответ на откровенность Томского, Камиль рассказал нашу версию произошедшего. Томский не поверил, упирался до последнего. Не верил, в то, что Рясенский мог так его кинуть. Тогда Камиль пошел ва-банк, отдал ему всю информацию по Саше и уголовному делу, чтобы он мог увидеть картину целиком и сделать правильные выводы. В том, что Гера их сделает, никто не сомневался. План Рясенского был прост, убийство меня и Саши позволит ему сохранить его мерзкую тайну. Я тогда еще подумал, что-то не так, как будто переигрывает, все-таки десять лет прошло.

Задержать Мирона сразу не получилось. Он понимал, что после инцидента на трассе за ним, рано или поздно придут, и пока мы копались в архивах, выбил себе командировку во Владивосток на четыре месяца и уехал.

— Вот мы тебя и дождались — говорю вслух и выворачиваю руль, съезжая на третье транспортное. Чуть наклоняюсь вперед, пытаясь рассмотреть через лобовое стекло небо. Опять заволокло, ни единого проблеска. Эта весна не очень щедра на солнечные дни. Наверняка опять дождь пойдет.

Дальше вспоминать совсем не хочется, тяжело.

Тем вечером, в палате, Кам с моей помощью пытался восстановить события десятилетней давности. Сложно, но основное я, конечно, вспомнил. Пиджак я тогда в клубе забыл, на стуле, а телефон был в кармане. Видимо, Рясенский взял его, чтобы отдать мне, но что-то пошло не так.

Или, наоборот, так?

Камиль пересказывал мне детали старого дела по изнасилованию. Тогда Мирон сказал, что девочке в глазах общественности выгоднее выглядеть жертвой, чем шлюхой. Сказал, что узнала кто я и решила не упускать шанс. Сходящая с ума, избалованная мажорка — такую характеристику мне на нее дали. В итоге, переспала со своими же, а потом протрезвела и решила перед папенькой сыграть невинную деву.

— Клубы, спиртное, наркотики, дурная компания — Камиль зачитывал мне показания купленных свидетелей.

Слушал Камиля, а внутри все умирало. В глазах потемнело, горло сдавил спазм, потому что я догадался, кто эта девочка, но до последнего не хотел верить. Все сходилось. До последнего надеялся, что Кам назовет чужое имя.

— Это была Саша, Саша Лисицкая — произнес он — это ее изнасиловали десять лет назад в том клубе.

Слова прозвучали как выстрел, я стиснул ладонями тонкую больничную простыню. Сжал пальцы до хруста и с моих губ сорвался протяжный стон.

— Не-е-е-ет!

— Думаешь он тебя из дерьма тогда вытаскивал? Он себя вытаскивал, а тебя подставлял, ты папку-то полистай Алекс, все это сделал Рясенский и его прихвостни — слова Камиля до сих пор звучат у меня в ушах.

С трудом сдерживаю злость, распирающую меня изнутри. Стучу по рулю ладонями и беззвучно ругаюсь. Как я мог быт таким дураком?! Я же тогда ни единого документа не посмотрел, не проверил. Написал доверенность у юристов и все отдал Мирону, дав карт-бланш в решении вопроса. Он и решил.

Мирон сволочь, такое нельзя оставлять безнаказанным, но и с себя вины не снимаю. Я виноват не меньше. Простит ли меня Саша, сможет ли она быть рядом, не вспоминая весь тот кошмар, что случился с ней?

А я себя прощу?

— Самое страшное, что вот такой случай — Кам кивнул на папку в моих руках — неединичный. Эта скотина проделывала такое на регулярной основе, а потом от жертв либо откупался, либо запугивал так, что они дышать боялись.

Изучать папку я начал как только Камиль покинул палату. То, что я узнал, разбило все мои надежды на возвращение Саши. Не вернется. Сердце щемило в груди, не желая принимать правду. Хотел позвонить ей и рассказать, что это не я. Я бы никогда... Не позвонил, не смог.

Я был главным и единственным подозреваемым по делу. В материалах, как вещественные доказательства значились мои личные вещи: телефон, визитки, пиджак. К делу были приложены видеозаписи, где я танцую с Сашей, и мы вместе пьем. Видео с камер в коридоре клуба было настолько темным, что узнать кого-то невозможно, только силуэты. Камиль прав, Мирон убрал все улики, кроме тех, что указывали на меня и выглядело все так, что виноват я, но откупился, замял дело благодаря своим связям и бабкам.

Всю жизнь буду корить себя за то, что отмахнулся, поверил на слово. Можно было приехать еще раз в полицию, лично поговорить со следователем. Я даже не пытался разобраться в произошедшем, а уехал в Москву, забыл, оставив Сашу страдать.

В тот день, когда она приходила ко мне в больницу прощаться, она оставила письмо, где рассказывает, как жила после того, как вышла из больницы, и почему решилась на месть. Помню каждую букву, выучил его наизусть, потому что читаю его очень часто. Читаю и проживаю все, что выпало на ее долю снова и снова, надеясь забрать хоть часть боли себе.

Сегодня все закончится, Саша. Я поставлю точку в этой истории длиной в десять лет. Виновный получит по заслугам, и я смогу позвонить тебе и все рассказать.

Подъезжаем к старому ангару. Тихо, словно все в округе вымерли. Выхожу из машины, жду Грозина и его ребят.

— Похоже, нам туда — показывает один из парней.

Смотрю в направлении его руки и замечаю тонкую полоску света, пробивающуюся сквозь неплотно закрытую дверь. Идем на свет, стараясь обходить огромные лужи, кучи мусора и торчащие отовсюду обломки паллет.

Идеальное место для разборок, в здравом уме сюда ни один нормальный человек не сунется.