Ты меня не помнишь

Глава 55

— Нет, Алекс! — Возмущаюсь я переодеваясь в прозрачную рубашку и натягивая на голову шапочку — ты должен был поговорить со мной, у меня спросить!

Алекс стоит так, как приказала — лицом к окну, чтобы не подглядывал как я переодеваюсь к операции. Он молчит, а я тараторю без остановки, и это ужасно раздражает, мне даже кажется, что он меня не слушает.

Нервное?

Сто процентов, нервное, потому что сегодня тот самый день, день когда я встречусь со своим сыночком. Самочувствие замечательное, а вот маневренность на нуле и я уже пожалела, что начала одеваться сама, а не дождалась медсестру.

— Да, что же это такое — сражаюсь с непослушными завязочками — Алекс, помоги.

Он мгновенно отвлекается от созерцания весеннего пейзажа за окном и в два шага оказывается рядом со мной.

Все-таки слушал, бурчу себе под нос и разворачиваюсь к нему спиной. Алекс, не говоря мне ни слова и игнорируя все мои беременные ворчания, аккуратно завязывает все тесемки до последней. Обидно. Я переживаю, нервничаю, а он значит весь такой спокойный и правильный?

— Ну и пусть! Пусть молчит! — Громко шмыгаю носом и стараюсь ровно дышать.

— Саш — обхватывает он меня за плечи и разворачивает — успокойся, все хорошо.

— Ничего хорошего, Алекс! — Взрываюсь я, я здесь три месяца словно в тюрьме нахожусь, а ты, а ты!

Его «хорошо» действует словно детонатор. Слезы брызгают из глаз, и я не могу их остановить, хватаюсь за его футболку, сминаю пальцами теплый трикотаж и утыкаюсь в нее носом. В жизни так не ревела, а здесь, кажется я сейчас оплакиваю все беды и несчастья моей жизни.

— Ну, ну, Саш, все же хорошо. Сейчас придет медсестра, и мы поедем в операционную знакомиться с нашим сыном — приговаривает Алекс, а сам гладит меня по голове.

Полубумажная прозрачная ткань липнет к его ладоням, и дурацкий чепчик почти сползает по волосам на плечи. Я поворачиваю голову, но отталкивать его не спешу, так и стою, прижавшись ухом к груди и слушаю, как спокойно стучит его сердце. Вот что значит железные нервы, все ровно, все под контролем. Постепенно успокаиваюсь и минут пять смотрю в окно. Сегодня солнечный день, один из немногих. Сегодня появится на свет мой сын, наш сын...

— Саш, не злись, но я должен был поговорить с твоим отцом. Поговорить и все рассказать, а еще, сказать, что готов взять ответственность за тебя и сына. Посуди сама, как бы он отреагировал, узнай он информацию от Ляльки или, чего хуже, от посторонних людей?

Я отрываюсь от любования солнечным светом и поднимаю глаза на Алекса. Он прав, в каждом слове прав. Но в душе скребут злобные котики, я хочу... мне даже самой себе это озвучить неудобно, потому что банально, заезжено и «розовые сопли».

Плевать!

Пусть что угодно говорят, мое желание останется неизменным. Я хочу чтобы все было красиво, как в кино, признание в любви, кольцо и предложение руки и сердца.

— Фух, созналась хотя бы самой себе, полегчало.

— А с тобой, мы еще побеседуем на эту тему, Саш. Мы теперь всегда будем вместе — хитро улыбается он и подмигивает.

— Уже оделись? Молодцы — в палату входит медсестра, толкая дребезжащую каталку перед собой.

Я окидываю взглядом палату, словно я могу что-то забыть. Нервничаю, а потом подхожу к каталке и аккуратно на нее забираюсь. Алекс придерживает меня за талию, поправляет задравшуюся рубашку с таким видом, словно я хрустальная.

— Все, я справлюсь, Алекс.

— Все будет хорошо, Саш, я с тобой — Алекс наклоняется ко мне и целует в щеку.

Он говорит что-то еще, я киваю. Он прав, я нервничаю, и мне страшно. Очень. Именно страшно, хотя я готовилась, и знаю всю процедуру от и до. Вчера врач рассказал мне, как все будет проходить и уверял, что операция стандартная, отработанная. Хочу поблагодарить Алекса и подпитаться его уверенностью, но не успеваю.

— Вы тоже переодевайтесь — слышу голос медсестры.

Кручу головой, не понимая с кем она разговаривает, кто еще должен переодеться. Искать долго не приходится, в палете только я и Алекс и именно он сейчас облачается в халат и шапочку.

— Алекс, ты что делаешь?

— Собираюсь идти с тобой.

Ответ короткий и понятный, но я взрываюсь. Он снова все решил, снова не спросил, не поговорил со мной! Обиды наслаиваются одна на другую. Сначала разговор с отцом, теперь его присутствие на родах. Что дальше?

— Алекс, я против того, чтобы ты присутствовал в операционной.

— Почему, Саша, я хочу видеть, как появиться на свет наш сын, хочу быть с тобой.

— Ты опять забываешь главное, Алекс.

Он сводит брови и выпрямляет спину. Взгляд не предвещает ничего хорошего. Алекс молчит и ждет, когда я договорю.

— Ты забыл узнать, чего хочу я.

На лице Межницкого не дрогнул ни один мускул. О чем он сейчас думает, даже предположить не могу. Теперь жду я, наблюдая, как он переминается с ноги на ногу, как пытается убрать руки в карманы брюк и это жест выдает его. Нервничает. Наблюдаю как ладони скользят по гладкой ткани одноразового халата. Первый раз, второй, и снова неудача. Алекс пытается делать вид, что расправляет заломы на ткани, а потом скрещивает руки на груди. Грозный бизнесмен Межницкий в голубом халате и одноразовой шапочке собирается отстаивать свои права? Все это выглядит так забавно, что если бы не обстановка, я бы рассмеялась.

— Чего хочешь ты, Саша?

Так просто? Не верю ушам! Межницкий готов выслушать?

— Я хочу, чтобы ты подождал меня — начинаю и сразу же исправляюсь — НАС здесь, в палате.

— Нет.

Ухмыляюсь, ну а что я хотела, коротко и ясно. Почему-то становится обидно, и я отворачиваюсь, упирая взгляд в голубой костюм медсестры, ставшей невольной свидетельницей этой сцены. Плакать хочется очень, но я держусь. Вздыхаю, прикусываю нижнюю губу так, чтобы было больно.

— Так, будущие родители — строгий голос медсестры заставляет даже Алекса прислушаться — даю вам пять минут на переговоры.

Мы киваем, впервые вместе и без возражений слушая кого-то. Да, тяжело нам придется, ни я ни Алекс уступать не привыкли.

— Саша, я очень хочу быть с тобой там — мнется он и я впервые не слышу властных ноток в его голосе.

— Зачем, в этом нет ничего из того, что ты видел по телевизору — пытаюсь возражать я, но Алекс стоит на своем.

— Знаю, я готовился, и хочу быть с вами, хочу увидеть момент рождения сына и... — он замолкает.

— И? — настораживаюсь я.

— Я переживаю за тебя, Саш, очень. С того дня, как узнал про беременность и диагнозы — он замолкает, собирается с мыслями и продолжает — я не прощу себе, если что-то пойдет не так.

— Все будет хорошо, Алекс.

— Просто позволь, Саш, я не отпущу тебя одну, никуда.

— Почему, что ты придумал? — я повышаю голос.

— Я люблю тебя, Саша! — почти выкрикивает он, запрокидывает голову назад, а руки беспомощно повисают вдоль тела — если что-то с тобой случится, я не прощу себе, слышишь?

Последние слова он говорит тихо, словно у него не осталось сил, кажется он истратил все на четыре главных слова. Мои глаза в очередной раз полны слез, сердце радостно отстукивает, повторы: «любит, любит, любит».

— Я тоже тебя люблю, Алекс Межницкий. Я тоже — но не произношу ни слова.

Не время.

— Ну что, договорились — голос медсестры прерывает наши с Алексом гляделки.

— Да — отвечаю я — пусть идет в качестве поддержки.

Говорю, а сама глаз не свожу с Межницкого, хочу увидеть его реакцию, все, до малейшего движения. Он улыбается, даже как-то мягче становится, словно кто-то отпустил вечно взведенную пружину у него внутри и выпустил свободу. Подходит, берет меня за руку и одними губами говорит мне: «Спасибо».