Ты меня не помнишь

Глава 52

Саша Лисицкая

— Вик? Ты здесь?

Он стоит в дверях, лохматый, невыспавшийся и в очередном своем цвета «вырви глаз» худи. Улыбаюсь. Бельских себе не изменяет.

— Да, только что прилетели. Сестра твоя всех на уши поставила.

Вик улыбается, подходит к кровати и садится на самый край. Я сразу двигаюсь, выдергивая из-под него одеяло, и приглашаю устраиваться удобнее.

— Да, нормально все, Саш, лежи спокойно — волнуется, словно я могу рассыпаться.

— Лялька с тобой?

— И Лялька, и... — Вик замолкает и отводит глаза.

— А где она? — не обращаю внимания на его реакцию.

— Они с Межницким говорят с врачом.

Кажется, я перестаю дышать, услышав фамилию. Он здесь и, конечно, Лялька ему сказала. Другой причины, почему он в ночь сорвался из Москвы, я не вижу.

— Он знает?

— Да, Саш, мы сказали ему.

Нервно сжимаю край одеяла, мне конец. Не представляю, как он отреагировал, но точно знаю, что разозлился. Сбежала, не сказала, что беременна, а он ждал звонка или хотя бы сообщения. Поняла это вчера, когда слушала его признание. Зря Лялька рассказала, я ведь ей ночью по секрету написала.

Приподнимаюсь на кровати, чтобы сесть, дергаю подушку вверх и укладываю ее под спину. Вот теперь удобно. Расслабляюсь, откидываю голову и с шумом выдыхаю. Вик сразу начинает волноваться и пытается сбежать от меня на поиски медсестры.

— Да, стой, ты, нормально со мной все — хватаю за руку и сжимаю в своей ладони — скажи, он сильно разозлился?

— Не знаю, но в самолете он с нами не разговаривал, когда прилетели — тоже. С Лялькой общался пока такси ждали и все.

— Значит, зол — делаю вывод я.

Слышу голоса в коридоре, и по мере их приближения узнаю один. Они приближаются. Голос срабатывает словно триггер, и я вспоминаю сообщение от Межницкого.

— Теперь ты знаешь все. Меня не было там, Саш. Мы с компаньоном уехали раньше. Остался Рясенский Мирон и его знакомые. Мы все проверили, это он был в той комнате... Прости, что не разобрался сразу, что ушел, что поверил ему и пустил все на самотек. За все. Я должен был что-то сделать. Мог бы тогда приехать и все узнать, но я отмахнулся, доверив во всем разбираться Мирону. Я не знал о его пристрастиях, поэтому легко поверил ему. Поэтому так получилось.

Знаю, это ничего не изменит. Нельзя исправить прошлое, но кое-что у меня получилось. Вернее, у нас. Теперь Рясенский каждый день будет жалеть о том, что сделал.

И еще, Саша, я жду тебя, возвращайся.

Сейчас он стоит за дверью, секунда и войдет в палату. Внутри все дрожит от предвкушения, а еще, мне страшно. Что я увижу в его глазах? Обиду, ненависть, безразличие или... любовь?

Жалость!

Нет, только не жалость, пожалуйста, только не от него! Не сейчас.

С другой стороны, на что я рассчитываю? Безразмерная ситцевая пижама в горошек, закрученные в пучок волосы, которые вчера не смогла помыть. Добавим сюда бледное лицо с зеленоватым отливом без грамма косметики и запах. Да, я еще и пахну... незаметно принюхиваюсь к себе, точно, пахну больницей. Этакий неподражаемый букет «все ароматы лекарств в одном флаконе».

Сжимаюсь и тяну на себя одеяло. Сейчас, все произойдет сейчас. Сердце стучит быстро, громко словно желает вырваться наружу и, из-за этого я почти ничего не слышу. В ушах бухает так, словно поблизости одновременно взрывают миллионы петард.

— Сашка — голос сестры заставляет меня открыть глаза, я их оказывается крепко зажмурила.

— Лялька — отпускаю одеяло и оно скатывается мне на живот.

Мы обнимаемся, и она начинает плакать. Тискает меня своими ладошками и бормочет что-то о том, как я ее напугала, как она искала Межницкого, а я все это время глажу ее по голове.

— Ляль, ну ты что, хватит. В конце концов, я тут беременная с перепадами гормонов и это мне положено реветь.

— Как ты систер? — размазывает по щекам черные дорожки от потекшей туши Лялька.

— Почти как инвалид, по крайней мере, врачи меня в этом убеждают — улыбаюсь и перевожу взгляд с сестры на Вика.

Они сидят на моей кровати с разных сторон, и я чувствую их поддержку. Вид у них, конечно, еще тот — взъерошенный мажор и зареванная пигалица, но у меня сейчас никого нет ближе. Глаза начинает щипать, я двумя пальцами сжимаю переносицу и часто-часто моргаю. Немного помогает, но армия беременных гормонов так быстро не сдается и, взглянув на друзей, я вновь ощущаю прилив чувств.

— Ты чего, систер — теперь смеется Лялька.

— Гормоны во всей красе — всхлипываю я.

Звук шагов и скрип петель, мы втроем поворачиваемся в сторону шума. Алекс Межницкий заходит палату и аккуратно прикрывает за собой дверь. В его присутствии я теряюсь, а из головы за секунду выветриваются все мысли. Цепляю край одеяла и пытаюсь спрятать свою нелепую пижаму от его цепкого взгляда. Смущаюсь, с трудом сдерживаю дыхание и рвущееся из груди сердце, злюсь на него и одновременно радуюсь. Он здесь, не выспавшийся, с небрежно зачесанными волосами и грустным взглядом. Совсем не похож на себя, без костюма и галстука, в обычных джинсах и пуловере с закатанными рукавами.

Мне приятно видеть его.

Алекс Межницкий

Провожу ладонью по лицу и задерживаюсь на подбородке. Оброс, надо бы зайти к своему барберу, когда вернусь в столицу. А когда вернусь? Врач сказал однозначно, перевозить Сашу не стоит, здесь современное оборудование и они уже все знают о ее состоянии. Значит, еще месяца два я буду жить между двумя городами. Мысленно составляю список рабочих вопросов, которые надо решить или перепоручить коллегам. Совещания на ближайшую неделю придется перенести в онлайн — это секретаря озадачу. Но это потом, сейчас мне предстоит самая важная встреча и непростой разговор с Сашей.

Прощаюсь с врачом и направляюсь в палату, только каждый новый шаг дается все сложней, словно к моим ногам привязаны стокилограммовые гири. Волнуюсь, как перед экзаменом. Дрожащей рукой цепляюсь за ручку двери и, не давая себе возможности передумать, толкаю и сразу захожу внутрь.

Три пары глаз мгновенно берут меня в плен.

Тишина.

Если до этого мой слух удавливал обрывки разговора, то сейчас в палате тишина. Саша с испуганными глазами, так ярко выделяющимися на ее бледном и худом лице, тянет на себя одеяло. Краем глаза успеваю зацепить нелепый горошек пижамы, в которой она выглядит до дрожи сексуально.

— Привет.

Все, что получается сказать, а ведь готовился, столько слов правильных в голове было.

Было.

Придется импровизировать. Подхожу ближе. Вик и Ольга так и сидят на кровати. Интересно, сами сообразят что надо уйти или придется намекать? Прячу руки в карманы брюк и останавливаюсь в ногах около кровати. Теперь у Саши выбор небольшой, либо смотреть на меня, либо вертеть головой.

— Привет — тихо произносит Саша.

— Как себя чувствуешь сегодня? — решаю начать разговор с самого важного, попутно одаривая Вика с Лялькой недвусмысленным взглядом.

— Лучше.

— Мы тогда пойдем, да, Ляль? — Вик быстро соображает встает и толкает в бок Сашину сестру.

Надо же, почти сами додумались. Лялька тихо закрывает за собой дверь и пытается напоследок что-то сказать сестре, отчаянно жестикулируя, и я начинаю говорить.

Сажусь на кровать и беру Сашину ладонь в свою руку.

— Почему ты не позвонила, когда узнала?

Не произношу вслух, мой мозг пока не воспринимает все случившееся как реальность. Я стану отцом! Повторил уже раз пятьсот, только осознания нет. Кажется, что сейчас из-под кровати выскочит ведущий и с улыбающейся физиономией проорет: «Розыгрыш!». Минута, три, пять — никого кроме нас с Сашей в палате нет. Значит, все правда. Невероятно!

— Не хотела навязываться, тебе же не нужен ребенок — отвечает Саша.

Говорит, словно точно знает, а у самой глаза влажные. Знаю, что ты хочешь, слышу твой вопрос. Задай его и не придется ничего выдумывать.

Молчит. Не спросит, будет изображать гордую самодостаточную женщину.

— Тогда навяжусь я. Я рад, что так получилось. Сейчас тебе противопоказан переезд, но когда ребенок родится, я заберу вас домой.

Говорю уверенно, проверяю, как отреагирует. Мне нужные ее эмоции, обиды, все, что накопилось. Выскажет, освободится и будем говорить дальше.