История шрамов

Особенно когда он раззадоривает меня своими словно бы ничего не значащими репликами навроде этого "ты слишком мечтательна".

Поэтому я слегка приподнялась, чтобы заглянуть ему в лицо в полумраке и вообще лучше его слышать.

— Скажи что-нибудь на польском? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.

Даже если он закатил глаза в ответ на мою просьбу — я все равно этого не разгляжу в темноте как следует. Хотя, готова поспорить, насколько мне показалось, Альк даже несколько растерялся.

— Nie chodzi o to, że znosisz cierpienie. Chodzi o to, jak je tolerujesz.

Во мне что-то внутри словно загорелось от восторга. Разумеется, я вообще не поняла, о чем речь, но то, как именно Альк говорил на другом языке, таком странном и грубом — мне даже показалось, что он грубее, чем русский — расплавило что-то внутри меня окончательно. Этот парень нравился мне от и до. И самое привлекательное в нем было то, как он терпел вот такие мои заскоки, хотя это очевидно было не в его правилах. Месяц назад он послал бы меня ко всем чертям.

А только что сказал мне что-то до жути красивое.

— Ну что, довольна?

— И как это переводится? — отчего-то шепотом спросила я, словно боясь нарушить волшебство момента.

И при этом сама не заметила, как склонилась еще ближе, как будто я хотела сказать это Альку на ухо. Практически касаясь носом его щеки, совсем-совсем легонько.

Какое-то время он молчал. Пока наконец с какой-то некоторой обреченностью не ответил со вздохом:

— “Дело не в том, что ты терпишь страдания. Дело в том, как ты их терпишь”.

Эмоции внутри меня просто обязаны были найти выход. Если бы меня попросили дать этому чувству осмысленное название, я бы сказала — "меня переполняла любовь", и мне необходимо было ее хоть как-то донести до того, к кому она была направлена.

Но я терпела. Столько времени терпела, видит бог. И сейчас не торопилась нарушать момент. А может, просто ждала, когда Альк уже сдастся сам. Неужели он не чувствует того же? Как он может этого не чувствовать? Неужели вся эта бушующая энергия, которая золотом плавится между нами — только я это испытываю? Быть того не может. Альк тоже был бы рад тянуться ко мне в ответ, но что-то его сдерживает.

Мысли о том, что я ошибаюсь, я в тот момент вообще не допускала. Хотя любая адекватная девчонка на моем месте решила бы отгородиться от возможных проблем с разбитым сердцем еще на этапе, когда признавалась в чувствах, и не нашла ответной взаимности.

Но это была я. И я решила, что Альк из тех, кто никогда не скажет в ответ ничего подобного. И что он не предпринимает никаких действий в мою сторону по каким-то своим причинам. Но на самом деле ему, наверное, этого бы очень хотелось.

Потому я и двинулась дальше. Вслед за легким прикосновением кончика носа к его щеке я аккуратно прижалась к ней же губами.

И следом — поцеловала в уголок его губ. Когда я это сделала, понимая, что уже стою на краю пропасти, сердце заколотилось, но я не подала виду. Мне было важно, чтобы Альк прочувствовал ту нежность и ласку, с какой я к нему отношусь. И которую сейчас очень и очень хочу ему передать.

Я почти физически ощутила подавленный рык Алька — он ощущался даже в том, как он глубже вплел пальцы мне в волосы, и как в одно мгновение резко обхватил меня свободной рукой и перевернул, вжимая спиной в матрас всем своим телом.

Все. То, что Альк ответил на мою ласку — мне этого было достаточно, чтобы больше себя не сдерживать.

Его поцелуй одновременно и стал для меня неожиданностью, и самым желанным и ожидаемым продолжением этого вечера. Глубокий, нежный, страстный, такой, что я в самых откровенных мыслях не могла представить, что это будет вот так.

Я ни на мгновение не испытала страха. Лишь желание раствориться во всех этих чувствах, что меня обуревали. Думать я не успевала — лишь раскрывалась и позволяла Альку все то, чего он захочет.

Мне хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Хотелось целовать его и нежно, и страстно одновременно. Хотелось делать все так же, как и он, повторяя его движения. Хотелось позволять вот так прижимать меня к кровати и одновременно — перехватить инициативу и прижать к постели его.

Я действительно, полностью это осознавая, была готова ко всему. Я прижималась к нему в ответ и не собиралась отпускать из своих объятий.

И насколько я была сейчас готова абсолютно ко всему, так же резко-жестоко Альк вдруг отстранился, перехватывая мои запястья и не позволяя мне больше прикасаться к нему.

— Спи, сказочница, — тихо произнес он, — На пьяную голову такое не делается.